Артем Рыбаков - Вернутся не все! Разведывательно-диверсионный рейд (сборник)

– С умными я и сам не прочь, – улыбнулся Яков. – А пока давайте следующую маляву заценим. – Павел уже давно обратил внимание, насколько лексикон старого друга и учителя изменился после пребывания в тюрьме. Впрочем, может, это Яша рисуется так? Слова-то он и до этого знал…

– Доброе утро, товарищи! – Дверь открылась, и на пороге появился Маклярский, державший в руках несколько листов желтоватой бумаги. – Похоже, один из фигурантов нарисовался. Вот – от Цанавы справка пришла.

– Кто? – немедленно отреагировал Павел, моментом забыв про свои лингвистические изыскания.

– Их главный – Куропаткин.

– Ну-ка, ну-ка… – Серебрянский даже привстал с кресла, которое закрепил за собой в качестве рабочего места.

– Куропаткин Андрей Владимирович, девятисотого года рождения, старший лейтенант РКМ. Последняя должность – начальник линейного отделения РКМ НКВД на станции «Минск». Участвовал в революционных боях в семнадцатом в Ленинграде. Предположительно погиб во время бомбежки в конце июня.

– С чего ты решил, что это наш? – Лицо Судоплатова скривилось в недовольной гримасе. – Ни звание, ни место службы не подходят! Даже имя не то…

– Со званием, я думаю, произошла следующая история. Что в петлицах у милицейского старлейта?

– Две «шпалы», – по-прежнему недовольно ответил Павел, уже начавший понимать, что сейчас услышит.

– Вот! – торжествующе воскликнул Маклярский. – Майор! Человек решил для пользы дела «перекраситься». Удостоверение НКВД есть, майорские знаки различия – тоже…

– Из пальца, капитан, высасываешь, – оборвал его Серебрянский, усаживаясь на свое место. – Во-первых, есть четкие сообщения, что у него четыре «шпалы», во-вторых, по личным впечатлениям тех, кто имел счастье с ним общаться, он вполне своему званию соответствует по возрасту и поведению. Если, конечно, вы агентуре на слово верите. Ну а в-третьих, по почерку видно, что работает профессиональный диверсант. Ты, Борис, много начальников отделений встречал, особенно из линейщиков, кто так может, а?

– Линейщики как раз могут. Они на железной дороге живут и специфику знают, – не сдавался Маклярский. – И почему четыре «шпалы», а не ромб?

– Хоть одно упоминание о «железке» в их донесениях было? – «срезал» младшего коллегу Яков. – Что до петлиц… Я тебе сейчас могу тысячу и одну причину привести, почему! Начиная от того, что он по линии особых отделов проходит и под войсковика «красится» и заканчивая банальщиной вроде утери формы. Не цепляйся за соломинку – это не наш. И вообще, граждане начальнички, сдается мне, что они все под псевдо ходят. А так можно и Окуня [24]нашего приплести, благо за ним далеко ходить не надо – всего на один этаж спуститься.

– Но Цанава… – Договорить капитану не дали:

– Что, ты Лаврентия не знаешь? Политик, мать его через коленку! У него в столице республики, пусть и захваченной врагом, Гиммлера убили, а он ни сном ни духом! Вот и мечется… Он же в оперработе пока новичок – всю жизнь в руководителях. А с немцем воевать – это не невест воровать! – И Серебрянский хихикнул, вспомнив известный в узких кругах случай, когда Лаврентия Цанаву, только год как поступившего на службу в Закавказскую ЧК, исключили из партии по обвинению в похищении невесты. Разбирались почти два года, но потом все-таки восстановили. – Это еще Пономаренко не подключился! Этому волю дай, так он из партархива полный состав группы подберет и скажет, шо так и було!

– Яков Исаакович, что ж ты на меня так накинулся? Я-то тут при чем?

– Верно, Яша, – подключился к разговору Эйтингон, – лучше продолжим в «угадайку» играть.

– Извините, но это еще не все. – Маклярский отложил в сторону справку на милиционера. – Я по нашему вопросу с Парпаровым переговорил, а он, вы знаете, много с кем в Европе общался, да и почти всех стариков из ИНО знает… то есть знал… Опять же, образование у него получше многих будет…

– Ну да, гимназия, юридический окончил, – подтвердил Павел, – и с дипломатами немецкими терся. Что сказал?

– Я без указания источника дал ему некоторые сообщения, так он сказал, что во многих случаях очень похожи на те, что он от «Роберта» получал. А тот, если вы помните, бывший профессиональный разведчик, причем европеец.

– Стоп! – Судоплатов поднял руку, прося подчиненного остановиться. – Он считает, что донесения составлены разведчиком из Европы? – По спине начальника Особой группы пробежал холодок. Парпаров был сотрудником авторитетным, уже одно то, что, несмотря на арест в тридцать восьмом, его освободили и позволили спокойно служить дальше, о многом говорило. Вдобавок он был именно «иношником», то есть разбирался в европейских заскоках и делах явно лучше самого Павла. А заявление, что «Странники» – чужие, не как раньше – «жили за рубежом и владеют иностранными языками», а именно в таком виде – «похоже на написанное разведчиком-профессионалом одной из европейских стран», убивало всю работу с этой группой на корню. Вспомнился недавний разговор с Эммой, когда им, наконец, удалось встретиться и спокойно пообщаться дома. Жена даже сказала: «Паша, если это игра немцев, то выкарабкаться будет очень сложно!» Хотя именно она первой сформулировала, когда он дал ей на «проверку» некоторые послания «Странников»: «Очень интересные и необычные люди! Но знаешь, Паша, есть в них что-то чужое…»

– Нет, он немного по-другому выразился, – скороговоркой – видимо, на лице Судоплатова что-то такое все-таки отразилось – ответил Маклярский. – Да вот, Павел Анатольевич, сам взгляни, – он протянул начальнику три листка, исписанных аккуратным мелким почерком.

Павел облегченно выдохнул – сумрачная тень «задушевных бесед» в КРО на время отступила. Но эмоциональная встряска натолкнула его на один довольно своеобразный способ решения возникшей проблемы.

Деревня Загатье, Кличевский район Могилевской области, БССР. 20 августа 1941 года. 9.47

Смешно, но до начала совещания Саша тоже успел постричься, и теперь командир демонстрировал не менее стильную прическу, чем та, что украшала мою голову. К моему удивлению, в классе сельской школы собрались все наши! Можно сказать – слет «людей из будущего».

Несколько минут ушло на рассаживание: кто устроился на полу на ковриках, вроде меня и Бродяги, кто втиснулся за парты, как Тотен и Ваня, а кто и верхом на эти антикварные устройства взгромоздился, как Люк.

– Ну что же, – командир откашлялся. – Начнем, пожалуй!

– Что начнем? – Чем занимался Док после бани, я не в курсе, но сейчас был он злым и невыспавшимся.

– Отчетно-выборное, так сказать, собрание.

– Кого отчитывать будешь, командир, и кого выбирать? – снова буркнул Серега, но Саша его тон в очередной раз проигнорировал и ответил спокойно, даже весело: