Евгений Сапронов - Черный сокол. Снайпер из будущего

А пощады сегодня действительно не было. Русские воины обычно не резали бросивших оружие. Но сегодняшний враг, что называется, сам нарвался. Кошмарный груз, привезенный разведчиками из Спасского, видели многие, а кто не видел, тем рассказали. И первыми подняли бучу конечно же новгородцы, привыкшие решать все вопросы на буйном и шумном вече. Во все полки были направлены посыльные, и у стен Коломны собралась огромная толпа. Спорить было не о чем, поэтому постановление приняли быстро и единогласно: «Пленных не брать! У нас тоже кровь, а не водица! Раз враги ни к кому жалости не имеют, то и мы их кровушкой умоем!»

Правда, досталось в первую очередь не монголам, а той сборной швали, что «стержневая нация» гнала на убой впереди себя. Но это уж как водится. Никогда не слышавшие о Руси чжурчжэни, кидане и прочие финно-угры, не первые и не последние, кто на своей шкуре узнал, что на самом деле означает русское выражение «в чужом пиру похмелье».

В общем, опохмелили новгородцы, коломенцы, да владимирцы с суздальцами гостей с братского Востока, в которых их далекие потомки «евразийцы» отыскали какую-то особенную восточную мудрость. Имей монголы возможность прочесть все, что написали о них Гумилев и его последователи, они бы очень удивились своей восточной мудрости, крутизне и этой… как ее… пассионарности, будь она неладна!

Горчаков имел очень большой зуб на «евразийцев», «новохроноложцев» и прочие секты, чью ориентацию он не сумел определить однозначно. Теории были разными, зато общим было их отношение к русскому народу как к сборищу тупых, ни к чему не пригодных вырожденцев, которые только и могли, что резать друг друга в усобицах да жечь свои собственные города.

Согласно модным теориям русские были совершенно не способны ни самостоятельно объединиться, ни защититься от монголов, которых, по словам того же Гумилева, было вчетверо меньше. По мнению других сектантов, горстка монголов разгромила русские войска, превосходившие их десятикратно. Этакие супермены из американских фильмов – громят армии, берут штурмом города и при этом не несут ощутимых потерь. А дальше… ой, ну это просто умора! Золотая Орда якобы спасла Русь от порабощения католическим Западом и объединила русские княжества в единое государство!

Все эти бредни оскорбляли национальное достоинство Олега, и поэтому он злорадствовал вовсю, когда видел подходивших новгородцев, с головы до ног забрызганных чужой кровью.

В передвижное укрытие поместилось сто человек. Было тесно. Над шлемами воинов поднимался пар. Щитовое сооружение скрипело, шаталось, но не разваливалось и довольно бодро ехало по льду. Горчаков на ходу выглянул в специально оставленную узкую щель. «Метров сто пятьдесят осталось», – прикинул он.

– Справа навались! Слева придержать шаг! – скомандовал Олег. Наспех построенные осадные башни плохо управлялись и все время норовили ехать не прямо, а забирали куда-то в сторону. Воинам, упиравшимся в длинные поперечные бревна, приходилось выравнивать ход, усиливая и уменьшая нажим на противоположные концы.

Горчаков ждал залпа из аркбаллист и мощных станковых арбалетов. А его все не было. «Поближе подпускают, гады! Чтобы уже наверняка», – подумал он, и под грудью появился неприятный холодок. Олег резко выдохнул. Холодок исчез. И в этот момент по лобовому щиту словно загрохотал крупный град, что-то громко зашипело, а из смотровой щели поползли струйки белого дыма.

Штурмовая башня делилась поперечными бревнами на пять отсеков, в головном вместе с Горчаковым шли двенадцать огнеметчиков и столько же помощников, которые в нужный момент должны будут поджечь пороховую замазку.

– Это еще что за напасть? – забеспокоился шагавший справа от Олега Неждан.

Прежде чем ответить, Горчаков обернулся, посмотрел на воинов и поймал несколько вопросительных взглядов. Его порадовало, что никто из новгородцев не засуетился и не запаниковал, хотя Олег во время инструктажа этот момент как-то упустил.

– Это стрелы, обмазанные тем же зельем, что и эти жерди, – громко объяснил он сразу для всех, указав на торчавшие кверху палки, туго примотанные сыромятными ремнями к бронзовым цилиндрам импровизированных огнеметов. – Войлок мокрый и мерзлый, так что стрелы монгольские пошипят, подымят, да и погаснут, – подбодрил Горчаков своих бойцов.

В целом все так и вышло, да вот только одним залпом дело не ограничилось. Всю следующую минуту зажигательные стрелы беспрерывно барабанили по лобовому щиту и стукали в борта. Ветерком сквозь щели внутрь осадной башни затягивало белый дым, но поскольку сооружение не имело крыши и задней стены, он не особо досаждал ратникам и быстро рассеивался. А вот видимость эта дымовая завеса ограничивала сильно. Горчаков теперь не отрывался от смотровой щели. Время от времени ему удавалось разглядеть в просветах между белыми, как облака, клубами повозки вражеского лагеря, и тогда он корректировал курс.

Когда до монгольского вагенбурга осталось метров пятьдесят, Олег решил, что залпа по башне уже не будет, противник начнет стрелять не по войлочным матам, а по живым мишеням. От этой мысли Горчакову стало немного не по себе. Удара здоровенной стрелы, выпущенной из мощной аркбаллисты, не выдержат даже его сверхпрочные, по меркам этого мира, доспехи. Но тут впереди гулко ударил барабан. «Ложись!» – гаркнул Олег и первым выполнил свою команду. От резкого рывка упало на лицо забрало шлема.

Горчаков хорошо запомнил рассказ юного Федора Мстиславича и сделал для себя пометку: противник стреляет залпами под третий удар барабана. Во время инструктажа он обратил на этот момент особое внимание и строго наказал всем бойцам при звуке барабана падать на лед.

Удары были гулкими и не частыми, с пятисекундными интервалами: бум, бум, бум, а дальше хлесткие, как винтовочные выстрелы, хлопки и сразу грохот и треск. Что-то звонко ударило Олега по спине, отскочило и зашуршало по льду.

Горчаков стремительно вскочил, откинул на макушку забрало и осмотрелся. Мощь китайской доогнестрельной артиллерии внушала уважение и вызывала нехорошие мысли о необратимых изменениях, которые непременно произойдут в организме, если подставишься под такой выстрел на открытом месте. И никакие доспехи тут не помогут.

В лобовом щите и бортах зияли десятки сквозных отверстий с рваными краями. Китайские стрелы пробивали навылет стены укрытия даже под «рациональными углами», которые конструкторы придавали танковой броне.

Олег пошарил взглядом в поисках предмета, ударившего его по спине, и обнаружил толстый метровый дротик с железным оперением. Вместо наконечника у этой стрелы было самое натуральное зубило, только очень большое – длиной сантиметров двадцать, шириной в пол-ладони и толщиной с мужской палец. Вот это чудо и стукнуло Горчакова плашмя по спинной пластине кирасы. Откуда срикошетила эта, с позволения сказать, стрела – Олег не понял.