Евгений Сапронов - Черный сокол. Снайпер из будущего

Остановившись у края, Олег увидел сверху настоящий лес из коротких копий и… как назвать остальное, он просто не знал, несмотря на отличное знание предмета. Широкие кривые клинки на двухметровых древках не походили ни на один вид европейских алебард. Японскими нагинатами это чудо китайской военной мысли тоже нельзя было назвать. Потому как нагината была намного уже и имела слабый изгиб. «В общем, нечто вроде турецкой сабли типа «клыч». Нет, у «клыча» нормальная елмань. Скорее это растолстевшая индийская церемониальная «зафар-такия» с гипертрофированным расширением на конце лезвия, которое русские называли «елманью», – чисто автоматически определил для себя тип клинка Горчаков. Но причудливыми алебардами-нагинатами дело не ограничивалось. Трезубец римских гладиаторов имел столько же зубьев, сколько было заявлено в названии. Ну а четыре штыря – это вроде бы вилы? Но можно ли назвать вилами оружие, у которого вместо штырей четыре длинных и узких кинжала?

Короче, удивили изобретательные китайцы мастера, который неплохо разбирался в оружии и сам ковал сабли, кинжалы и мечи.

А еще Олег только сейчас смог по-настоящему оценить собственную задумку. Прыгнуть с повозки на эту щетину из остро отточенной стали было не реально. А за пехотой вертелись в седлах монгольские лучники и метко били стрелами через головы своих артиллеристов.

Вслед за Горчаковым на краю подъемного моста оказались огнеметчики, и один из них сразу же упал. Тяжелая, похожая на закругленное на конце долото стрела ударила воина под глаз с энергией пули, выпущенной из мощного пистолета «Глок». Умершего почти мгновенно ратника отшвырнуло ударом назад. Олег бросил меч на помост, подхватил выпавший огнемет и прямо с колена выпустил огненную струю. Перед выстрелом ему пришлось развернуться в сторону, потому что новгородцы опередили его на доли секунды, и когда Горчаков поднял глаза, то увидел впереди сплошные клубы желто-оранжевого пламени. И почти в то же самое мгновение по ушам резанули вопли сгоравших заживо людей. Объятые огнем фигуры метались во все стороны и ломали строй тех, кого пощадила огненная стихия.

Сразу после залпа рухнули еще двое огнеметчиков. Один из них получил стрелу в лицо, второй в горло, прямо сквозь кольчужную бармицу. В ту же секунду выбыли из строя еще двое воинов: с ранами в бедро и в предплечье. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: обе раны очень серьезны – тяжелые наконечники раскололи кость. Монгольские стрелы буквально исчертили воздух. Их белые оперения мелькали, как несомые бурей крупные снежные хлопья.

Когда подхвативший свой меч Олег выпрямился, ему в кирасу тут же ударила стрела и отскочила со звоном.

– Ну что вы встали?! – рявкнул Горчаков, подняв забрало.

Он понял, что воины просто не решаются сунуться в огонь. Меткие монгольские стрелы тоже уверенности не прибавляли.

– Вперед! За Русь! – выкрикнул Олег и, бросив забрало на лицо, спрыгнул вниз, подавая пример.

Его «выход на сцену» отдавал чем-то мистическим или даже эпическим: огромный стальной демон с длинным мечом, шагающий по горящему льду! Человека со средневековым менталитетом такая картинка могла и заикой сделать. Тем более что Горчаков был чуть ли не на полторы головы выше своих врагов, а округлые хромированные пластины превращали его и без того не узкие плечи в нечто шкафоподобное.

Вслед за другом на лед спрыгнул Неждан, и вместе они стали тем камнем, что срывает лавину. Новгородцы отбросили одолевшую их было нерешительность и с ревом бросились в атаку. Кричали они не привычное Олегу «Ура».

В средневековой Европе боевым кличем было название королевства, герцогства или даже графства, за которое сражались бойцы. А до монгольского нашествия русские княжества мало чем отличались от тогдашней Европы. Да и отличия эти были в основном в лучшую сторону.

– Русь! – слышал Горчаков за спиной.

– Русь! – неслось слева и справа, где тоже начинался бой.

От пленных Олег уже знал, что среди трех тысяч артиллеристов, прикомандированных к тумену хана Кюлькана, нет ни одного монгола. Больше всего там было чжурчжэней и киданей. Примерно четверть корпуса составляли мусульмане из бывшей державы хорезмшаха Ала ад-Дина Мухаммеда.

Первый попавшийся Горчакову на пути то ли чжурчжэнь, то ли кидань – для Олега они все были на одно лицо – попытался изобразить своей вычурной алебардой-нагинатой нечто типа а-ля Шаолинь. И целился мелкий гаденыш прямо под правое колено, видать, надеялся перерубить Горчакову сухожилия, которые в общем-то были неплохо защищены боковыми пластинами размером с две ладони. Но и получить по ноге тяжелым лезвием на длинной палке даже сквозь железо кому приятно?

Олег с жестокой усмешкой парировал удар мечом и сразу же резко и сильно подбросил вражеское оружие, после чего сделал глубокий выпад и вогнал клинок наискось сверху вниз прямо под солнечное сплетение этому низкорослому чжурчжэню или киданю – в данный момент Горчакову было без разницы, к какому племени принадлежал его враг. Второй узкоглазый воитель вознамерился ударить Олега слева по шлему. Горчаков стремительно отступил на шаг и сразу же крутнулся вправо на триста шестьдесят градусов. Одновременно с разворотом он выдернул меч из тела и, продолжая это движение, наотмашь по широкой дуге отбил своим клинком вражеское оружие далеко в сторону. Дальше последовал широкий шаг и длинный выпад с переходом в такую низкую стойку, при которой фехтовальщик чуть ли не на шпагат садился. Меч Олега вошел справа по ребра и, пронзив противнику печень, высунулся из его спины.

У монгольских артиллеристов железными были только шлемы. В качестве доспехов они носили толстые, набитые хлопком халаты длиной до щиколоток с широкими рукавами до локтей. Эти доспехи были простеганы либо полосами, как фуфайки красноармейцев времен Великой Отечественной, либо ромбиками, как тегиляи московской поместной конницы, которые можно увидеть на гравюрах из книги Сигизмунда Герберштейна «Записки о Московии». Больше половины воинов были обмундированы в трофеи китайской войны, которые представляли собой тот же мягкий доспех, только не из хлопка, а из нескольких слоев фетра, скрепленных между собой большим количеством бронзовых или медных заклепок. Доспехи были буквально усыпаны этими заклепками, и их выпуклые полусферические головки диаметром никак не меньше полутора сантиметров служили дополнительной защитой от рубящих ударов.

Вот только Горчаков сейчас не рубил. Своим длинным мечом, с рукоятью под две руки, он мог наносить не только страшные рубящие удары, но и колоть, как шпагой. Лезвие его клинка просто идеально подходило для этого. Оно плавно сужалось от рукояти, но в конце не закруглялось, как у многих мечей, а, начиная с последней четверти от длины клинка, полого вытягивалось, образуя кончик, острый, как у шпаги. Такие мечи ковали в Золингене, они были типичными для Германии второй половины пятнадцатого века. Этот тип мечей можно увидеть на гравюрах Дюрера и Шонгауэра.