Андрей Посняков - Сюзерен

— А что за видоки были? — принимая почтительно наполненный подошедшим слугой кубок, осведомился Егор. — Ну! Чокнемся, други! За нас и за наше дело!

— Аминь!

— Четверо всего, двое не смогли по болезни добраться. — Пояснив, воевода поставил опустевший кубок на край скамьи, и проворный служка тут же наполнил его красным игристым вином, по вкусу напоминавшим что-то среднее между божоле и портвейном. Такое… кисло-сладкое, но пить приятно.

— Три бабы в видоках да один мужик…

— А бабы-то красивые хоть? — Вдохнув запах роз, князь с необъяснимой тоской посмотрел в небо, голубое, высокое, с белыми, медленно плывущими облаками, похожими на призрачные замки и ватные горы. А вон то, над шпилем собора, — на женщину! Да-да, на женщину — как будто она прилегла на спину, вытянув ноги — вон голова, волосы, пышная грудь…

— Красавиц, с позволения сказать, я там не видал, сир, — подал голос нормандец. — Ну, кроме самой ведьмы — уж та-то красавица. Ах, если б вы только видели ее, ваше величие! Пусть и грязна, худа, в отрепьях и под глазом синяк — крестьяне ведь ее чуть не убили, прежде чем доставить доминиканцам. Видать, крепко им насолила… особенно тем некрасивым бабищам… наверное, не одного мужика свела.

Вожников хохотнул:

— Ага, вот в чем дело! Я почему-то так и подумал… раз уж красивая.

— Да уж, сир! Какая женщина чужую красоту потерпит?

— Много ты знаешь про женщин! Так что же — обвинения с ведьмы сняты?

— Не совсем так, господине, — покачал головой воевода. — Ураган — да, сняли, а вот ведовство, привороты… Брат Диего велел ее пока в подвал посадить, чтоб не сбежала!

— Угу, понятно, — кивнул князь. — Значит, мерой пресечения избран арест. Я так полагаю, до конца следствия.

— На завтра еще видоки вызваны, — вспомнил Онисим. — И еще, княже, инквизитор сей тебя на допрос приглашал — мол, раз уж великий император за всем лично приглядывает, во все вникает…

— Схожу! А чего ж? — Решительно махнув рукой, Вожников обернулся к слуге, и тот быстро наполнил кубки. — На заседании городского совета я уже был, в кадастровой комиссии председательствовал, даже прослушал курс берегового права… Теперь вот инквизиторский суд… верней — следствие. Чего бы нет-то? В какое время?

— Сразу после обедни.

— Ну вот. И выспаться успеем вполне. Так что, друзья мои, — выпьем!

Вне всяких сомнений, пристальное внимание князя нынче привлекла бы любая ведьма, вполне возможно, подосланная врагами — теми же кастильцами или обидчивым арагонским королем Альфонсо. Подосланная с целью околдовать императора или лишить его волшебного дара, о котором Вожников, конечно же, не распространялся, но ведь ведьма на то и ведьма, чтобы все знать, ведать. Тем более эта, как говорят, красивая… Впрочем, сие вовсе не главное… хотя как — не главное? Чего уж перед самим собой-то лукавить — скучно без женщин, тоскливо, томительно и совсем неправильно. Ну и что, что женат! Жена-то где? За морями, за долами, а тут… дожил — даже в облаках и там бабы мерещатся!

Брат инквизитор встретил императора со всей почтительностью, однако без перебора — не лебезил, не славословил и лишний раз не кланялся, просто пригласил отобедать в монастырской трапезной, а уж затем перейти к делу. Монашеский обед оказался весьма простым, но сытным и вкусным: жареная рыба, несколько видов ухи да заправленная шафраном и конопляным маслом каша. Поели быстро и спустились в подвал, где был оборудован кабинет для допросов, выглядевший, надо сказать, вполне солидно и устрашающе: гулкий сводчатый потолок с маленьким, забранным частой решеткой оконцем, чадящие факелы, развешанные на стенах орудия пыток — всякие там клещи, кнуты. Да, имелась и дыба, как же без этого? В дальнем углу виднелась небольшая жаровня, нынче — ввиду стоявшей на улице жары — без углей. Длинный, обитый темно-зеленым бархатом стол — для следователей — располагался сразу напротив входа, рядом, в углу, примостился столик, за которым, поигрывая гусиным пером, уже ждал секретарь — монах с добрым круглым лицом и смешной бородавкой на самом кончике носа. Еще двое помощников — дюжие парни-послушники с подозрительно закатанными до локтей рукавами — ошивались возле дыбы и пыточных инструментов.

Когда вошло высокое начальство, помощники разом поклонились и вытянулись в струнку, всем своим видом выказывая готовность к немедленным следственным действиям.

— Прошу вас, эксцеленц. — Брат Диего почтительно предложил князю и его спутникам место за главным столом и сам уселся рядом, с некой нервозностью потирая ладони. Этого своего нетерпеливого жеста, впрочем, доминиканец тут же устыдился и, положив руки на стол, приказал привести свидетелей. — Они явились ли, брат Эгон?

— Да-да, — поспешно закивал секретарь. — Все явились. Попробовали бы не прийти!

Инквизитор махнул помощникам:

— Давайте их по одному сюда. Да! Где протоколы допросов? Их же в деревне алькальд опрашивал… Неужели протокол не вели?

— Вели, брат мой. — Вскочив с места, брат Эгон — монах с бородавкой и добрым лицом — почтительно положил на стол исписанные аккуратным почерком бумаги.

Между тем помощники привели первого видока — расплывшуюся, словно пивная бочка, женщину с землистым лицом и нехорошим взглядом.

— Эужения, супруга лодочника Жузепа Крадомы, — громко пояснил секретарь.

— Храни вас Святая Дева, господа мои. — Опасливо косясь на доминиканца, женщина принялась кланяться с таким упорством, будто долбила киркой каменную гору, так что помощникам инквизитора стоило немалых трудов усадить сию осанистую госпожу… Нет! Никакую не госпожу — обычную крестьянку, хотя и, судя по монисту и шелковой красной жилетке, отнюдь не бедную.

— Значит, ты — Эужения?

— Эужения, мой господин, так…

— Зови меня брат Диего или просто святой брат, — слегка поморщился доминиканец и продолжил, пододвинув к себе протокол и попросив секретаря зажечь свечи, что тот и исполнил со всей почтительностью и проворством. — Эужения, — инквизитор откашлялся. — Позволь, я спрошу тебя кое-что и кое-что уточню, поскольку мне не совсем понятно, что ты говорила алькальду.

Оглянувшись на стоявшего позади толмача, монах сделал паузу, вполне достаточную для перевода с каталонского на немецкий. Он и потом не забывал делать паузы, и князь проникся к инквизитору большим уважением… не только из-за этих пауз, но и вообще.

— Итак, расскажи еще раз, как все было… Тот случай, когда ведьма, как ты говоришь, избила тебя.

— Да так все и было, святой брат. — Женщина нервно поскребла рукой щеку. — Как я и рассказывала уже нашему старосте, господину Скварону. Ой, он такой хороший человек, такой хороший, вот, помнится, третьего дня…