Олег Львов - Проклятая рота

Сменщиком моим оказался Хахаль, пробудившийся с негромким зевком.

– Ложись, – велел он, подойдя ко мне.

– Ага, – уныло отозвался я, думая, что уснуть все равно не смогу.

Но усталость взяла верх над страхом, и я вырубился, едва успев расстелить одеяло. Никакие кошмары меня не потревожили, а проснулся я от громогласного вопля над самым ухом.

Тот самый «визг бензопилы»!

Я резко сел, пытаясь понять, жрут ли меня уже, и если жрут, то с какого места, и обнаружил, что уже светло, все на ногах и смотрят на меня с улыбками, а Рапошан стоит, приложив руки ко рту.

– Подъем, – сказал Вихрь, единственный, остававшийся серьезным, и отвернулся.

– Кстати, так вопит грызец, – добавил Рапошан. – Запомни и попытайся выучить.

С ума он сошел, что ли?..

Чтобы произвести такой звук, надо пищалку в задницу вставить и три дня питаться горохом с молоком!

– Э, я постараюсь, – выдавил я, решив, что лучше не спорить.

После подъема мне не удалось даже пожрать, мы запрыгнули в седла и снова куда-то поехали. Для начала к тому же источнику, куда была «экскурсия» вечером, и с той же целью, а затем – на юго-запад.

Не успел я толком проснуться, как лес начал редеть, а затем мы вовсе оказались на краю поля, засеянного какой-то хренью вроде кукурузы, но с фиолетовыми, а не зелеными листьями.

За полем виднелись сбившиеся в кучу домики.

Повинуясь жесту Вихря, свернули направо и вскоре оказались в зарослях местного бамбука. В небольшой рощице запросто спрятался бы не то что наш десяток, а несколько боевых бегемотов верхом на диплодоках – коленчатые стволы стояли стеной, и меж ними приходилось протискиваться.

– Игген, давай, – сказал эльф, спешившись.

Наемника, к которому обратился командир, природа наделила на диво непримечательной внешностью – нос, уши, волосы, все как у людей, и при этом ничего индивидуального, никаких особых примет. Переодеть его в пиджак и засунуть в офис, и завтра я не узнаю этого парня, которого видел в кожаном панцире.

Услышав приказ, он кивнул и принялся рыться в седельных сумках.

– К дороге… – тут Вихрь сделал паузу и скользнул по нам взглядом.

Меня, судя по всему, опять оставят сторожить лошадей в «веселой» компании Оо.

– Рыжий и Рапошан.

Ого, выходит, я ошибся, и меня сочли годным для более-менее серьезного дела!

– Пошли, – сказал русоволосый наемник. – Захвати флягу, ну и еще плащ, и меч… Панцирь сними, драться нам не придется, а вот убегать – вполне возможно, хе-хе.

Десятник говорил что-то еще, отдавал приказы соратникам, но я его не слушал – надо собраться, а лошадей расседлать да привязать к дереву. Неизвестно еще, кто за ними будет приглядывать.

Рапошан осмотрел меня с ног до головы, остался доволен, и мы затопали прочь. Игген к этому времени переоделся в какие-то рваные тряпки, повесил на бок холщовую суму, разлохматил волосы и теперь мазал рожу грязью.

– Чего это он делает? – спросил я, когда мы отошли на достаточное расстояние и Вихрь нас услышать не мог.

– Игген отправится в деревню и там будет изображать из себя немого нищеброда, – объяснил мой спутник. – Нормально, он это умеет, как и слушать, что болтают в придорожных харчевнях, а болтают там много и знают куда больше, чем могут представить всякие полководцы. Мы же с тобой будем валяться в кустах и смотреть во все глаза – кто мимо проехал, куда направился.

– А остальные?

– А это не нашего ума дело, – тут Рапошан, ставший вдали от десятника разговорчивым, нахмурился, и я в очередной раз проклял себя за излишнее любопытство.

Эх, вот обидится он, замолчит, и просидим целый день в тишине.

Когда мы добрались до края бамбуковой рощи, я увидел дорогу – неширокая, пыльная, вся изрытая, она тянулась с севера на юг, на обочине валялся лошадиный скелет.

– Давай за мной, – велел Рапошан, и мы, пригнувшись, рванули вперед.

Плюхнулись в ложбинку, которую я сначала не заметил, и прижались к земле. Спросить, что, как и почему, я не успел, поскольку услышал негромкий скрип, какой издают колеса телеги, а затем донеслись голоса.

– …и не заплатил, гад! – рыкнул плачущий бас.

– От, гнида, чтоб его чесоткой поразило! – сочувственно заметил фальцет.

Бас принялся чего-то объяснять, так быстро, что я почти ничего не понял, но речь, похоже, шла о некоем купце, разведшем наивных селян на бабки и удравшем. Да, без вопросов, в любом мире заводятся свои Мавроди, даже там, где дышат огнем драконы и воюют маги.

Тележный скрип приблизился, а затем начал удаляться.

– Голову можешь поднять, – шепнул Рапошан, – только осторожно.

Я выполнил приказ и обнаружил, что мог бы в землю и не вжиматься – со стороны дороги нас прикрывали заросли высохшей, но густой травы, и разглядеть нас никто не мог, зато перед нами «автобан» лежал как на ладони и телега с парой крестьян как раз исчезала за поворотом.

– Вот тут мы денек и проведем, – сообщим мой напарник.

Тут я сообразил, что остался без завтрака и что жратвы мы с собой не взяли, а значит, и на обед рассчитывать нечего. Желудок отозвался на подобные умозаключения раздраженным ворчанием, и я потянулся за флягой, чтобы наполнить живот хотя бы водой.

– Много не пей, потеть будешь, – сказал Рапошан. – Глотку смочи, и нормально. Давай сюда свой плащ, надо его слегка доработать, чтобы нас и сверху не обнаружили, и собаки не учуяли.

Точно, у врага есть драконы, а с воздуха нас видно как на ладони.

Из сумки на поясе Рапошан извлек толстую иглу и моток ниток, после чего отправил меня надрать травы с задней стороны ложбины. Вскоре с дюжину небольших пучков оказалось в художественном беспорядке закреплено на моем плаще.

– Ну вот, издалека ты теперь сойдешь за обыкновенную кочку, если клубком свернешься и накроешься, – проговорил русоволосый, оглядывая дело своих рук. – А это против тварей, что, на несчастье шустрых разведчиков, обладают чувствительным носом.

В руках его появился крошечный пузырек из темно-зеленого стекла, закрытый пробкой. Она с хлопком вышла из горлышка, и я невольно сморщился, ожидая могучей вони, но не уловил вообще ничего, даже когда Рапошан осторожно вылил несколько капель белесой жидкости на землю прямо перед нашими носами.

Примерно вдвое меньшая порция досталась каждому из плащей.

– Готово, – сказано это было с удовлетворением, – теперь лежим, радуемся жизни. Ха, смотри.

Я глянул в ту сторону, куда указывал мой напарник, и обнаружил, что по дороге топает хромой сутулый дядя в грязном тряпье. Показалось, что где-то я его видел, совсем недавно, а затем понимание шарахнуло по голове не хуже, чем булава Оо – да это же Игген, постаревший лет на десять и ничуть не похожий на себя обычного, уверенно сидящего в седле!