Корнелия Функе - Камень во плоти

Вот и Клара обменялась с ним тревожным взглядом.

– Пойдем, Уилл, – сказала она. – Нам пора домой.

Она взяла его за руку, но Уилл задумчиво провел рукой по плечу, словно опять ощутил нефрит у себя под кожей.

Спрячь его, Джекоб!

– Клара права, Уилл, – сказал он, подхватывая брата под руку. – Пошли.

И Уилл послушно пошел за ним, хотя и оглядываясь, будто что-то потерял и не может припомнить что.

Лиса шла с ними до самой башни, но у входа остановилась.

– Я сейчас вернусь, – сказал ей Джекоб после того, как Клара и Уилл с ней попрощались. – Последи там, чтобы карлик все золото собрал, пока вороны не налетели.

На волшебное золото золотые вороны слетались тучами, и от их грая можно было сойти с ума без всяких шуток. Лиса кивнула, но все еще смотрела с сомнением, только не на Уилла, а на Клару. Она тоже про жаворонковую воду не забыла. Да и забудет ли?

Забудет, когда они уйдут, Джекоб.

Он первым вскарабкался по веревочной лестнице. В верхней комнате среди желудевых скорлупок валялся мертвый лесовичок. Не иначе, это острозуб его прикончил. Джекоб наскоро отодвинул тельце к стене, прикрыв его сухими листьями, и только потом помог подняться Кларе.

Зеркало вобрало в себя их всех, но Уилл первым подошел к нему, разглядывая свое отражение и явно себя не узнавая. Клара встала с ним рядом и взяла за руку, а вот Джекоб, наоборот, отошел чуть в сторону, пока темное стекло не перестало его видеть. Уилл повернулся, в его глазах читался вопрос.

– Ты не идешь?

Значит, забыто не все. Джекоб видел это по лицу Уилла. Но его брат снова был с ним. Быть может, как никогда прежде.

– Нет, – ответил он. – Как же я Лису одну оставлю?

Уилл смотрел на него. Что он видит? Темные фабричные стены? Саблю у себя в руке?..

– Ты хоть знаешь, когда вернешься?

Джекоб улыбнулся.

Пора, Уилл, уходи!

«Далеко-далеко, как можно дальше, чтобы я не смогла его найти…»

Но Уилл, оставив Клару, снова подошел к нему.

– Спасибо, брат, – шепнул он, обнимая его.

Потом повернулся – и снова остановился.

– Ты хоть раз его встретил? – спросил он.

Джекоб вновь ощутил, как золотой глаз Хентцау выискивает в его лице сходство с отцовским.

– Нет, – ответил он. – Никогда.

Уилл кивнул, и Клара взяла его за руку, но это не он, а Джекоб смотрел на нее неотрывно, когда его братец приложил ладонь к зеркалу.

И они исчезли, и Джекоб остался один и видел уже только самого себя в неровном темном стекле. Самого себя – и воспоминание кое о ком еще.

Лиса ждала там же, где он ее оставил.

– Какова была цена? – сухо осведомилась она, следуя за ним к карете.

– Цена за что?

Джекоб распряг лошадей. Придется отдать их Хануте взамен за вьючную лошадь, которой он лишился. Остается надеяться, что у гоилов его кобыла попала в хорошие руки.

– Какова была цена за твоего брата?

Лиса сменила облик. На ней снова было ее рыжее платье. Ей оно куда больше к лицу, чем все наряды, что она носила в городе.

– Не думай об этом. Цена уже уплачена.

– И чем же?

Просто она слишком хорошо его знает.

– Говорю же тебе. Уплачена. Как там карлик?

Лиса мотнула головой в сторону пристроек:

– Собирает свое золото. Там и за три дня не управиться. А я-то так радовалась, что дерево его вонючей пыльцой обсыплет. – Она глянула на небо. Снова пошел снег. – Ну что, не податься ли нам на юг?

– Может быть.

Джекоб сунул руку под рубашку и нащупал отпечаток моли у себя на груди.

Быть может, тебе остается всего лишь год.

Ну и что? За год мало ли что можно отыскать. В этом мире на всякую напасть найдется свое снадобье.

Неужели и правда прошло уже больше двенадцати лет с тех пор, как я написала первые фразы «Чернильного сердца»? Помню, я тогда сказала себе: «Ладно, это будет история для заядлых книгочеев. Я напишу ее для тех, кто, подобно мне, не может жить без печатного слова. Пусть эта книга станет признанием нашей неодолимой зависимости».

Когда я собирала материал о маниях, связанных с книгами, о коллекционерах, переплетчиках и книгоубийцах, мне и в голову не могло прийти, что скоро этой историей будет зачитываться весь мир и она заразит книгочейским вирусом даже тех, кто раньше не признавал книг! Самое драгоценное из того, что принесло мне «Чернильное сердце», – множество писем, где дети и взрослые рассказывают, как Чернильный мир подтолкнул их обратиться к чтению, а нередко даже и к писательству. Что может быть отраднее для сердца сказочника, чем такие признания? В Чернильном мире я провела семь лет. И это притом, что первоначально хотела написать всего одну-единственную книгу! Но моя история повернула все иначе.

Этому тоже научили меня чернильные книги: истории развиваются так, как им самим угодно, а писаки вроде меня или Фенолио знай строчат под их диктовку.

Тем временем вот уже пять лет я странствую по другому миру. По крайней мере, сначала мне казалось, что он другой. Ведь проводником туда послужила вовсе не книга, а зеркало. Но чем дальше заводят меня его тропы, тем более узнаваемыми становятся следы на них и тем больше я укрепляюсь в подозрении, что это тот же самый мир, куда я последовала в свое время за Сажеруком и Фенолио. Собственно, ничего удивительного. Ведь разум и сердце, которые зовут меня в путь, все те же. Просто с тех пор минуло несколько столетий. Чернильный мир состарился или, лучше сказать, помолодел, ведь он приблизился к нашему…

Что, если однажды Джекоб Бесшабашный наткнется на руины крепости Змееглава? Или встретит одного из потомков Сажерука в корчме Альберта Хануты «У Людоеда»? Как интересно! А Волшебные Языки, откуда они появились в нашем мире? Может, кто-нибудь пронес сквозь зеркало какую-то магическую вещицу, а Орфей, Дариус и Мортимер заразились ее волшебством?

Так много загадок. Так много приключений. А все началось больше двенадцати лет назад. И надеюсь, впереди меня ждет еще столько же. Но нет, я вовсе не хочу слишком многого. Когда бы это литературное путешествие ни закончилось, оно было и остается увлекательнейшим приключением!

Дождь. Каждый день дождь. И стужа! Орфей удивлялся, как это чернила еще не замерзают. Каждое утро Халцедон сетовал на ревматизм в суставах и стонал, очиняя ему перья. Впрочем, на самом деле стеклянный человечек просто отлынивал от работы. Слыханное ли дело: ревматизм в стеклянных суставах?