Дмитрий Герасимов - Сорок третий номер…

– А когда вы догадались обо всем? – спросил с акцентом седой.

– Когда предложил себя на роль жертвы, – улыбнулся Виктор. – Выйдя из кинотеатра, я встретил в сквере твоего мужа, Кира. Он прятался в кустах и мне объяснил это тем, что сам караулит убийцу. А потом случилось неожиданное. Он двигался против света прожектора, я наблюдал за его фигурой, и мне вдруг почудилось что-то знакомое и в этой осанке, и в манере двигать плечами при ходьбе. Вы ведь с Николаем одного роста, не правда ли, милая?

– И что с того? – удивилась Кира. – Мало ли кто с кем одного роста.

– Действительно, – согласился Виктор, – Мало ли… Но тогда мне показались странными не только эти совпадения, но и еще одна деталь. «Артмаск»! – Он торжествующе хлопнул себя по щеке. – Это такая мазь… Когда-то у нас, в розыске, понадобилось поменять внешность сотрудникам. В разработке было важное дело, и мы ловили преступника «на живца». «Живцом» был я. Представляешь, мне надели на харю латексную маску и наложили грим. А для того чтобы весь этот маскарад легко снимался и надевался, на кожу нанесли мазь. Она была такая вонючая, что я невольно запомнил название – «Артмаск»! – Виктор поднес пальцы к носу и поморщился. – Именно так вонял твой благоверный тогда, в сквере за кинотеатром. Когда рассвело, я нашел в кустах и маску, и парик. Не хватало только платья, накидки и – самое главное – пистолета! Вероятно, он успел их спрятать, как только понял, что «сорок третий номер» на этот раз – я. А вот разгримироваться не успел.

– Я нашла все здесь! – воскликнула Кира. – За декоративной панелью батареи. И платье, и накидку, и… – Она протянула Виктору «Вальтер».

– Я не понимаю, – опять подал голос седой. – К чему все это? Зачем городить огород с перевоплощением, а тем более убивать ни в чем не повинных людей?

– На этот вопрос могут ответить только они сами – Николай и его покровитель, – Кошкин кивнул на Недельского, – большой начальник из ГУИНа. Могу лишь предположить, что поначалу они не собирались никого убивать. Аппетит пришел во время еды.

Недельский усмехнулся в усы.

– Угадал. Не собирались. Сначала хотели просто жути нагнать. Я полагал, будет достаточно, если Кирочка увидит воочию свою покойную мамашу и услышит от нее пророческое: «Отправляйся на остров». Поэтому и затеяли весь этот спектакль с перевоплощением. Для начала нужно было, чтобы Коля вошел в семью. Так удобнее. Они оба у меня на глазах. Прятаться и таиться не надо, все под рукой. Да и в образ вживаться сподручнее. Кроме того, случись что с Кирой, ему бы причиталась половина ее имущества. Квартирка та же – не помешала бы. На проживании экономили. В противном случае, мне бы пришлось и угол ему снимать, и встречи назначать, где ни попадя. Правда, все равно мне затея эта обошлась в копеечку. Приодеть нужно было Николая. Машину купил засранцу, он ведь по легенде – риелтор. Опять же – подарки разные, колечко. Но в любом бизнесе нужно сначала вложить капитал, а потом уж получать дивиденды. Так и здесь. Сокровища острова – сладкая цель… Все было готово, когда вдруг фильм этот на экраны вышел. Ну, уж тут было, где разыграться фантазии. Мамка-то, получалось, не только на фотографии, но и на экране существует. А значит, и запоминается легче стороннему человеку. Убивать решили сразу же, как кино посмотрели. Поняли, что надо это делать непременно при свидетеле. У меня даже «Вальтер» – такой же, как на экране! Чудеса, да и только! Но вопрос: кого мочить? Решили: мистика, так уж мистика! Кто на сорок третьем кресле окажется – тому конец. Коленька караулил, высматривал, потом переодевался, гримировался – и в сквер. Там хорошо, тихо… – Недельский мечтательно закрыл глаза.

– У вас почти получилось, – тихо сказала Кира. – Вы почти добились своего…

– Кроме того, – невозмутимо продолжал Недельский, – у этой затеи с убийствами и явными уликами против Кирочки был еще один плюс. Угроза оказаться в тюрьме, когда весь мир против тебя, даже коллеги и бывший друг, действует, как катализатор. Мистика вкупе с реальным уголовным делом в сумме дают стопроцентный результат. Уверен, что еще день, и она мчалась бы к острову, как к своему единственному спасению, своей последней надежде проснуться и избавиться от кошмара.

– Какой же ты негодяй, Недельский! – не выдержал седой. – И ты, и Коленька твой…

Кира вдруг испуганно посмотрела на Виктора.

– Кстати, а где Николай? Он не появится здесь?

– Уверен, что – никогда, – усмехнулся тот и посмотрел на часы. – Муж твой вот уже третий час дает показания. Им занимается Щегол. Вынужден признать: не везет тебе с мужиками, милая.

Кира устало опустилась на стул, уронив руки. Вся тяжесть, все ужасы и потрясения этого дня рухнули ей на плечи черной ношей.

– Только позавчера, – с трудом выговаривая слова, сказала она, – я радовалась, что у меня есть все, о чем я мечтала: дом, семья, счастье… А сегодня оказалось, что ничего нет. Ничего. Даже работы.

– С работой все уладится, – заверил ее седой. – Вот увидите…

Кира подняла на него глаза, полные слез.

– У меня был любимый муж и обожаемый отец! И что? Они оказались фикцией, подлым, чудовищным обманом, смертельным розыгрышем.

– Ну отца-то я тебе сейчас привел… – между прочим заметил Виктор. – Да и с любимым мужем, если постараться, может еще получиться – И он стряхнул с пиджака невидимую пылинку.

– Что? – морща лоб, переспросила Кира. – Что ты сказал?

Седой шагнул вперед.

– Он сказал, что привел вам отца… Давайте знакомиться, меня зовут Эндрю Голд…

– Что в переводе означает: Андрей Голота, – вставил Виктор.

– Совершенно верно, – улыбнулся тот. – А издательство, в котором я работаю, именуется High too – это эвфемизм названия острова, с которым связаны наши судьбы, Кира…

Через полтора часа, когда медицинская машина увезла в морг тело несчастного Олафа Петри, а участковый и следователь закончили осмотр места происшествия, Недельского вывели из квартиры. Он шел по лестнице, поддерживаемый под локти двумя оперативниками, выставив перед собой скованные руки и бормоча что-то несвязное в поникшие усы: «Маршрут конвоирования… в случае непредвиденной опасности… подлежат уничтожению… Что вы знаете о судьбе?.. У мечты нет биографии… Без прощения жизни нет… Только Андрей Голота… И его дочь…»

Неожиданно он остановился на ступеньках как вкопанный, задрав голову и с ужасом рассматривая что-то в пролете верхнего этажа.

– Вперед! – подтолкнул его оперативник.

Но Недельский, казалось, окаменел.

Высохшая, как мумия, старуха в белом саване, с плоским неподвижным лицом, глядела на него из-за перил стеклянными мертвыми глазами.

– Вперед, кому сказал! – прикрикнул конвойный.