Олег Шабловский - Форпост. Земля войны

Теперь настала очередь Спиридонова изучать нового знакомца. Крепкий, рослый, на вид лет сорок. Тяжелый, властный, цепкий взгляд исподлобья. Смотрит вокруг, будто приценивается. Вроде как по-хозяйски прикидывает, что можно здесь урвать, ухватить. Руку, ишь как тискает, словно проверяет на крепость. Ну да ничего, и мы вроде не слабачки. С такими только дай слабину – проглотит и не поморщится.

– Добрым гостям всегда рады. Вы, Иван Андреич, своим сигнальте, пусть подходят. А я распоряжусь, чтобы для вас баньку истопили, обед приготовили, отдохнете, а потом и о деле поговорим. Пообщаетесь, так сказать, с первыми лицами. У нас ведь тут закон степи – гостя первым делом накормить и обиходить, а уже все дела потом.

– Да нет, у них своя задача – потом за мной вернуться, – несколько натянуто улыбнувшись, кивнул новый знакомец и, повернувшись к морю, махнул рукой. Видно было, что он чем-то недоволен, но старается не показывать виду. Наверное, привык сам условия диктовать, а тут ему указывают, что делать, вот его и корежит. Ну ничего, в чужой монастырь со своим уставом не ходят.

Сергей отстегнул от пояса радиостанцию и, связавшись с Войтенко, доложил ему о цели визита нежданных гостей.

Для размещения Ивана Андреевича в Заречье готовили небольшой «гостевой» домик, и несколько женщин уже суетились, накрывая стол. Потянуло дымком от вырытых в склоне холма бань, куда Петька с парой приятелей поволок дубовый веник и ведра с водой.

Пока гость смывал походную грязь и насыщался за богато накрытым за счет общинных запасов столом, Лукина, вырвав, наконец, из объятий радостно щебечущих женщин, провели в хату Войтенко, где ему за сытным обедом пришлось отвечать на расспросы товарищей.

– Ну, кого ты нам привез? – Капитан пододвинул ближе к изголодавшемуся парню блюдо с запеченным кабаньим окороком и топинамбурами и подлил в кружку шипучего, свежего кваса. – Что за люди?

– Серьезный только один, этот самый Иван Андреевич Маляренко, остальные преданы ему как псы, буквально заглядывают в рот и ловят каждое слово. Они его так и зовут – Хозяин.

– Хозяин, говоришь? Ну-ну, – покачал головой Войтенко.

– Точно, – прожевав внушительных размеров кусок дичины, кивнул Игорь. – Своеобразный человек. Даже сомневался, стоит ли его к вам везти, хватка-то у мужика волчья, но увидел, как вы обстроились, и успокоился. Ну, думаю, эти себя в обиду не дадут.

– А что не так?

– Я сначала долго въехать не мог, вроде нормальный мужик, правильный, но вот что-то не так, боятся они его. А потом присмотрелся, и дошло: для него есть узкий круг – это «свои», для которых он в лепешку расшибется, и все остальные, которые вроде и не люди даже, а так, расходный материал. Их надо либо сделать своими, причем так, чтобы они принадлежали ему в прямом смысле слова, душой и телом, либо смести в сторону, как нечто не заслуживающее внимания. Просто так Иван ни для кого ничего делать не будет. Либо ты становишься его человеком, и тогда живешь как у Христа за пазухой, либо можешь идти на все четыре стороны и подыхать. А если будешь мешаться под ногами, еще и помогут подохнуть побыстрее.

– Ну а ты? – хмуро посмотрел на товарища Спиридонов.

– А я – особая статья, вроде и не свой, но ему нужен был. Уж очень Ивана другие поселения интересовали, сильно подозреваю, что на предмет чего-нибудь с них поиметь, вроде хороших специалистов или женщин детородного возраста. Потому он и морщился. Наверное, надеялся увидеть нищее, подыхающее от голода стадо, так сказать новый человеческий материал, а увидел вполне устроенное и самодостаточное общество, которому от него ничего-то, по большому счету, и не нужно, о помощи не просите, агрессии не проявляете, но и отпор дать можете. Такие здесь ему еще пока не попадались, вот ему и приходится себя перестраивать, понимает, что его обычные методы тут не пройдут, и с вами надо общаться как равный с равными, а он от этого уже отвыкнуть успел.

– Что-то ты его эдаким монстром расписал, – поморщился Сергей.

– Ну почему же монстр? – заметил задумчиво молчавший Войтенко. – Нормальный русский мужик, добротный хозяин с кулацкой жилкой. Ты думаешь, раньше купцы или зажиточные крестьяне не точно такими же и были? Это мы тут общиной живем – миром, а он – самый настоящий мироед, который себя этой самой общине противопоставляет. Думаешь, Ашот наш лучше, что ли? Да такой же, просто мы ему развернуться не даем.

– Точно, – кивнул Лукин. – Только не противопоставляет, а под себя ее прогибает.

– Ивану, конечно, палец в рот не клади, – продолжил Войтенко, – но и мы не лыком шиты, значит, будем торговать. Ну а ты чего дальше-то делать будешь? С ними потом уйдешь или с нами останешься?

– Нет, – Игорь покачал головой, – с Иваном наши дорожки здесь расходятся, ни я ему не нужен больше, ни он мне. Тут такое дело, там, на востоке, есть поселок довольно большой, всех, кто был нужен, крымчане из него уже повывезли, а вот остальные с голоду подыхают. Я вот что думаю, может, мы остальных куда-нибудь пристроим, люди ведь все-таки. Места там гиблые, пустыня – не выживут, и так почти половину схоронили. Опять же должок у меня там, за друга расквитаться надо.

– Вот с этого бы и начинал, – усмехнулся Спиридонов. – А что за народ?

– Да разные людишки, – замялся Лукин, – иностранцы. Полный интернационал, короче говоря. Примерно сотня-полторы, правда, женщин не более трети осталось.

– Ну, поквитаться-то поквитаешься, а вот куда мы этот интернационал денем? – Капитан недовольно поморщился. – Полторы сотни оголодавших, одичавших, озлобленных иностранцев, и притом на две трети мужики. Чую, хлебнем мы с ними лиха, и кровушки прольется много. У нас здесь народ степенный, обустроенный, где-то даже зажиточный, все друг другу почти что родичи, вон даже двери в домах на ночь не запирают, а тут такая дикая орда голодранцев. Их же чем-то занять надо. Притом какая огромная разница в менталитетах. Иван – он правильно поступил, своих обезопасил. Разве что и нам отобрать наиболее адекватных, а остальных там оставить.

– Не по-людски это как-то, – пожал плечами Сергей. – Хотя и ты, Данилыч, тоже прав по-своему, если их сюда всех привезти, резня неминуема.

– Так что же делать? – Лицо гэбээровца страдальчески сморщилось. – Махнуть на них рукой? Пусть подыхают? Нет, некоторым уродам, конечно, туда и дорога, но, боюсь, они-то как раз подыхать и не будут, скорее, других заморят.

– Пристроить, говоришь? – Спиридонов задумчиво барабанил пальцами по столу. – Есть у меня мысль, и я ее думаю. Слушайте, нам же лес нужен, так?

– Нужен, – кивнул Войтенко. – Только не пойму, к чему ты клонишь?

– А здесь у нас леса мало. Изводить все окрестные рощицы – тоже не дело, – продолжил Сергей. – Много леса должно быть севернее, по берегам рек, километров на двести – триста. Вот я и думаю, а если нам всю эту гопку разношерстую на «севера» переправить, ну, снабдить их инструментами, продовольствием на первое время, и пусть нам лес сплавляют. Они нам – лес, а мы им будем кое-что из еды подбрасывать, да и сами там прокормиться смогут, я думаю. А наиболее отличившимся индивидуумам, так сказать передовикам производства, – со временем разрешить селиться здесь, разумеется, при условии безоговорочного принятия наших верований и традиций и полного, так сказать, слияния с общиной.