Олег Шабловский - Форпост. Земля войны

– У вас тут практически цивилизация, – улыбнулся Лукин, когда Сергей остановился, чтобы собраться с мыслями. – Ну а как ребята: Васька, Витек, Оксана, Сашка, Семеныч?

– Да нормально, все живы-здоровы. Витя в дружине, сейчас в патруле со своей группой. Оксана его дома дожидается. Васька тоже в дружине, сегодня отдыхает от нарядов, ушел с Саней за железом на сейнер, к вечеру вернутся. Нашли мы тут на камнях недалеко суденышко разбитое, вот на металлолом его и разбираем потихоньку. Санек у нас сейчас большой человек – шкипер. Мы за ним ялик с этого суденышка закрепили. Ребята переженились все, по две жены у каждого. Кстати, они теперь родственники, на сестрах женаты, дочках Нины Андреевны. Танька, старшая, – за Василием замужем, а младшая, Надюшка, – за Саней.

– Погоди, а Нина-то как, успокоилась? Она же все по Якову, покойничку, убивалась. И за Васькой другая девчонка все бегала, тоже Таня, кажется, она от капитана за ним еще пошла и подругу за собой потащила.

– Так я же говорю, у ребят по две жены, у Казанцева – две Татьяны, а Сашке мы из Лесозаводска Катерину привезли, первую красавицу у них умыкнули. Романтическая, я тебе доложу, история была, со стрельбой. А Кузьмина-старшая погоревала, да и успокоилась. Она сейчас с Семенычем на хуторе живет. Так что, пацаны теперь и с ним тоже породнились. Нина людей лечит травами, с ушибами и травмами в основном к моей Иришке идут, а с болячками всякими – к ней. Работников держат из новичков, кто денег подзаработать хочет, к ним идут. А Петрович помощника своего – Андрюху – на своей дочке женил, живут теперь в Заречье одним двором на две семьи.

– Ну а у тебя как с семейной жизнью?

– Как у всех, – Спиридонов улыбнулся, – жены, дети.

– Ну, первая жена – понятно, Ирка давно уже за тобой бегала, захомутала все-таки, а вторая? И как она только тебе разрешила еще одну в дом привести?

– Да и вторую ты знаешь. Ирка, кстати, сама предложила. Их же, женщин, не поймешь – то ревнует, а тут наоборот.

– Неужели Вика? Не поверю, с ее-то характером и второй женой?

– Бывает и такое, – пожал плечами Спиридонов. – Ну да ладно, хватит уже болтовни, иди в баньке попарься и отдыхай с дороги.

Следующие два дня Маляренко отдыхал, разгуливал по поселку, знакомясь с жизнью колонистов. К вечеру второго дня устроили даже небольшой пикник, как водится, с пивом и шашлыками. При ближайшем знакомстве крымский правитель оказался вполне нормальным мужиком, а после того, как он поведал новым знакомым всю кровавую и трагическую историю «покоренья Крыма», Сергей задумался: а смог бы он повести себя по-иному, окажись сам на месте Ивана? Ведь у него не было той мощной поддержки друзей-единомышленников, которую в свое время получил старлей. Практически весь груз ответственности за жизни доверившихся ему людей их гость тащил на себе один, единственной его действительно надежной опорой были любимые женщины. Все прочие оставались лишь подчиненными, независимо от того, на чем зиждилась их преданность хозяину: на страхе, уважении или какой-то иной, материальной, основе. Только осознав эту истину, Спиридонов понял всю логику действий Маляренко и его правоту. Для того чтобы выжить, создать и сохранить свой мир, этот человек вынужден был пройти через всю жестокость и кровь, свои и чужие страдания и потери.

На третий день состоялись переговоры, но тут обе высокие договаривающиеся стороны ожидал крупный «облом». У гостя был товар, которым интересовался Совет: пиленый лес, картофель и овощи. Увы, в обмен на него поселенцы могли предложить только муку и крупу, и то в ограниченных количествах. Нельзя сказать, что Иван в них не нуждался, но такую торговлю он посчитал для себя невыгодной. Продавать же огнестрел и боеприпасы к нему наотрез отказался Войтенко. Трудно сказать, что перевесило – хозяйская рачительность или соображения безопасности, – но о торговле оружием бывший пограничник даже не стал разговаривать. Российские монеты как платежное средство крымчан не устраивали, и в свою очередь медные пластинки, предложенные Иваном вместо денег, не вызвали интереса у колонистов. И советники, и Маляренко так и не смогли договориться о серьезных коммерческих отношениях, о чем Сергей искренне сожалел. Единственным прогрессом стал договор о совместной «гуманитарной операции» – переселении иностранцев, о которых рассказывал Лукин. Подготовку и руководство походом возложили на Спиридонова.

Питер сидел за небольшой конторкой и при тусклом свете лучины (восковые свечи баснословно дороги) острой металлической палочкой аккуратно выводил столбцы цифр на куске бересты – дикость, конечно, но производство бумаги из древесных опилок только налаживается, вот и приходится уподобляться предкам.

Что же, ребята поработали неплохо, пять плотов полноценного кругляка и четыре кубометра дров из неделовой древесины – это больше восьмидесяти копеек прибыли в копилку его бригады, которую русские называют странным словом «Artel». И это всего за неделю работы. Хватит и на частичное погашение долга, накопившегося за ними в артельной лавке, и кое-что можно отложить на будущее. Завтра с утра он на байдарке спустится вместе со сплавщиками к лесопилке и сам лично передаст лес по счету Лукину.

– Дорогой, ты похож на древнего писца, – на плечо легла теплая ладонь супруги. – У тебя такой довольный вид.

– Парни хорошо потрудились, и мы все немного разбогатеем, – Питер улыбнулся. – Завтра я поеду в Rasdolnoe (последнее слово он с превеликим трудом выговорил по слогам), сдавать товар, заодно поговорю с Игорем насчет школы для детей. Они ведь давно обещают разрешить ее открытие.

– Но ты ведь знаешь их условие: преподаватель должен быть русским и учить детей на русском. Будет нехорошо, если наш мальчик не сможет получать необходимые знания на родном языке. Эти русские так жестоки, сначала они убивали мужчин и насильно увозили женщин, меняли людей на овощи, а потом, – Лютеция всхлипнула, – они привезли нас сюда, бросили в лесу среди диких зверей, этих ужасных медведей, и сказали: мы вас спасли, живите теперь, как хотите. Ты – дипломированный юрист – перегоняешь им лес, каждый раз рискуя утонуть в этой ужасной реке, и получаешь за это мелочь, которой едва-едва хватает заплатить за еду в их «Lafka». А теперь они еще и запрещают нашим детям получать образование на английском языке. А ты помнишь, как в нашем бедном старом мире они терроризировали все свободные страны своими атомными бомбами? Чему хорошему они могут научить нашего Алекса?

Маленький канадец нахмурился, гневная тирада супруги вызвала в нем целую бурю неприятных воспоминаний. Что бы она сейчас ни говорила, но русские действительно спасли тогда остатки некогда огромного и чрезмерно населенного поселка.