Александр Самохвалов - Боевой разворот. И-16 для «попаданца»

На «сушке» пилот, похоже, неслабый. Машиной владеет. И «птичка» его на удивление шустра оказалась. Для бомбера, разумеется. Раз – на левую плоскость прилег, ведомый проскочил, два – резко вверх, трасса ведущего тоже мимо. Да еще и штурман успел. Огрызнуться своей мухобойкой. Ну и слава богу. Теперь моя очередь. Располагаюсь чуть правее, чтоб видеть. Как ведущий высоту набирает. Быстро и резво. Но – теряя скорость. Чуток довернул – вот и он. Растет впереди. Незнакомый какой-то. Не «тузы» и не «сердца». «Эмиль» какой-то. Неоприходованный. Такие вот незнакомцы заметно чаще встречаться стали. Не успевает. Промышленность Рейха. Убыль пополнять. Авиашколы – тем более. Камуфляж незнакомый. Видно, с другого ТВД перебросили. О, уже вырос. В прицеле. Еще чуток… Так, похоже, ведомый предупредил его. Радио. Великая вещь. Пытается что-то изобразить – но скорости-то нет. На грани сваливания в штопор начинает выворачиваться в ну очень пологий вираж. Почти на месте, однако. Крутануться пробует. Впрочем, поздно, старик…

Попробуем теперь и ведомого… А губозакатинчику? Ведомый уже свалился в пике – и до чего ж быстро эта сволочь скорость набирает! Мне – никак. К тому же первая пара отработала уже по своей «сушке» и, оказавшись на моей примерно высоте, набирает скорость, интересуясь насчет подзакусить мною. «Сушка» же летит. Причем нормально. Вообще-то, насколько помню, довольно живучая машина была. Броня. Не бронекорпус, как у «ила», но все же. И движок. Воздушного охлаждения. О, пристроилась к моей. В смысле, к той «сушке», которую прикрывал. Хоть что-то. Парой теперь. Крайние сзади «сушки». А Гоше – вижу периферийным – удалось-таки «эмилей» в бой на виражах втянуть. Ну точно нездешние. Решили, раз биплан – так, значит, с ним все можно. Отнюдь-с! Минус еще один. «Худой».

Мои же по широкой дуге пытаются в хвост зайти. Да за ради бога! Изображаю глубочайшую, до самозабвения, заинтересованность прикрываемыми. Тем более что тот ведомый «мессер» – продвинутый, что ли? – намылился к «сушкам» пристроиться. Не к тем, что сначала – этих он проскочил, – а к следующим. Те тоже парой. Я следом. Не успеть, конечно, – куда там. За «мессером»-то. Так хоть согреюсь. И, разумеется, демонстративно в упор не замечаю – в заду-то глаз нет, знамо дело – как сзади, хищной повадочкой разделившись в будущие «ножницы», растут в зеркальце силуэты пары «эмилей». Решивших под это дело зайти мне в хвост. Так… Так… Еще чуток… Сейчас! Ведущий открыл уже огонь, когда я извернулся в восходящую бочку, трассы мимо, – а он прям передо мною распластался, весь из себя красивый, в прицел даже не надо смотреть, и ведомый, получилось, далековато «ножнички» эти замыкать собирался, проскочил – ляпота!

Как он, однако, замечательно в мои трассы воткнулся. Словно бумажный кулек градом – мгновенно в хлам. Пока миную его – доля секунды, – а там уже что-то почти бесформенное, в чем лишь угадать можно стройный силуэт «эмиля». Ведомый его проскочил вперед, но явно под впечатлением. В себя приходить решил чуть в сторонке, похоже. Если вообще.

А одна из «сушек» горит, однако. В брюхо ткнутая. Кстати, что-то я у них люковых пулеметов не заметил. Был такой вариант. Экономкласса. Специально для удобства сбивания «мессером» снизу, наверное… Зачем тогда вверх лезут? Ну тупые…

Стороной мимо проходят «мессеры». На запад. Пятеркой уже. За двумя хвосты тянутся, еще один вообще, похоже, на ладан дышит. Как-то так нехорошо рыскает будто. Из стороны в сторону. Угостили. Гошины ребята. Не понравилось. Более к «чайкам» на виражи не полезут, надо думать. Да и к «ишакам»… Тем временем парочка, что от «моей» четверки осталась, туда же пристраивается. Тоже пресытились, надо думать. Комиссарским телом. Откуда это? Черт знает [300]…

Из вовсю пылающей «сушки» вываливаются, одна за другой, две фигурки. Один раскрылся, второй… Не видно. Может, затяжным. Бомбер еще какое то время держит курс, весь объятый пламенем и с траурно-черным дымным хвостом вслед, затем, свалившись на правую плоскость, устремляется вниз. Не достигнув еще зеленого аж с просинью омута лесов, начинает разваливаться, дальше не смотрю. Проехали.

Остальные тянутся на восток, потихоньку образуя что-то наподобие строя. Легко отделались. Если б не мы, немногим посчастливилось бы вернуться. Разделали б их «мессеры», как бог черепаху [301]…

Пробую связаться с Ласточкой. Сплошной шорох и гул. Женский голос даже не угадывается. Лишь смутное такое ощущение, по изменению тональности шума, будто что-то пытаются передавать. Тем не менее, надавив тангенту, кратенько отчитываюсь о результатах. «Чайки», однако, парой вертаются. Куда еще две подевались – не успел. Заметить. Усталость вдруг навалилась неподъемным грузом, и в сон, как ни странно, начало клонить. Нервное. Бывает. Помню, вот так же, после драчки с косоварами в Линце… впервые мы с ними тогда. В сущности, бандюганы они и есть бандюганы. Но – тоже уметь надо. Наших тогда посекли. Не насмерть, но прилично. Троих. Много. Для такого дела. Тогда тоже – клевал-клевал носом да и вырубился. Вмертвую. Низя! Голова много-много крутить нада.

Провожаем «сушки» до озер, что за Пинском. Дальше сами дойдут. Развернулись, со снижением до обманки, оттуда на бреющем. Привычное уже дело. Заходим на посадку – ба! Да у нас гости! Были… Но похозяйничали не слабо. На полосе аж три стрелы выложены. Полотняные. Без малого поперек вроде как садиться будем, да еще и с поворотом. В конце. Что-то дымится, а что и все еще горит.

Сдал аппарат Коле, и на КПП. Рядом. В щели, как и вчера. Разумно. А то капитальный что-то не нравится мне теперь. Даже издалека. Похоже, кранты всей нашей канцелярии. И казармы. Далеко не все, кажется, пережили последовательность минувших событий. Благополучно.

Спать хочу – не могу. А тут эти. Сиротин с замполитом. Пристают. Гоша им по-быстренькому доложился. По бою. Так, мол, и так. Арефьев, Липченко и Котов. Теперь знаю и их фамилии. Посмертно. Потом я – по своей части. Вроде как еще и наблюдателя. И тут такая бодяга началась… Прежде всего, как понял, замполита нашего, геройского и пламенного борца за дело партии, всего из себя, но желательно в тылу, возмутил мой доклад по результатам бомбежки. Ребята на «чайках», в общем-то, в сторонке болтались, да и задача им такая не ставилась. В отличие от меня. И вот теперь никак в головенку его не укладывается, что мост тот цел остался. Вот подай ему уничтоженный, и все тут. Для доклада, знамо дело. Опять же, услышав про бомбер, что рядом с путями взорвался, – ушки тут же приподнял, живо напомнив умную собаку Мухтара из одноименного сериала. Вот вынь ему подвиг да положь! Огненный таран. Я же туплю – во-первых, без результата, во-вторых, кто знает, как оно там было. На самом деле. Мне, конечно, не жалко – но зачем? Каждый придуманный подвиг обесценивает подвиги настоящие. Про свою пару сбитых… зря сказал. Лазарь аж взвился! Вот вы всегда так, только за себя, лишь бы себе сбитого записать, ну, знамо дело, если эгоизм, так махровый, коль скоро индивидуализм, так непременно буржуазный, и вообще, вроде как… ага, подумав, не рискнул-таки, а у то меня уже кисть расслабилась, для последующей жесткой фиксации в момент соприкосновения с мордой гнусного рыла – сомнения, мол, у него вызывают мои доклады. Ладно. Назвал бы вруном – получил бы. А так – нехай. В сии милые времена очень даже могут послать и куда как подальше даже и фронта…