Александр Самохвалов - Боевой разворот. И-16 для «попаданца»

К тому же вечером 22 июня командующим Северо-Западным, Западным и Юго-Западным фронтами поступила «Директива № 3» за подписями наркома обороны СССР маршала Тимошенко, начальника Генштаба СССР Жукова и члена Главвоенсовета Маленкова, предписывавшая, «нанеся мощный контрудар», уничтожить наступающего противника и к 24 июня занять польские города Сувалки и Люблин. И в дальнейшем бедный Западный фронт, и без того рассыпающийся под ударами Вермахта, не забывали столь же ценными и своевременными указаниями. А также глубокими мыслями универсальнейшего гения всех времен и народов. И в этом тоже виноват, разумеется, Павлов – кто же еще? Назначили…

Если офицер говорит «да» – значит, «да»; если «нет» – значит, «нет»; если «может быть» – значит, это не офицер. Если дипломат говорит «да» – значит, «может быть»; если «может быть» – значит, «нет»; если «нет» – значит, это не дипломат. Если девушка говорит «может быть» – значит, «да»; если «нет» – значит, «может быть»; если «да» – значит, это не девушка.

В своих воспоминаниях Никита Хрущев приводит интересный эпизод: «Кто-то из командующих докладывал Сталину, жалуясь на кого-то из подчиненных. В ответ на жалобу вождь всех времен и народов ответил: «А вы ему морду набили? Морду ему набить, морду!»

Самозарядная винтовка Токарева обр. 1938 и 1940 гг. (СВТ-38, СВТ-40), а также 7,62-мм автоматический карабин системы Токарева АВТ-40 (огонь очередями) – модификации советской самозарядной винтовки, разработанной Ф. В. Токаревым. К началу войны произведено свыше одного млн, в течение войны производство постепенно сворачивалось с прекращением в 1945 г. Довольно удачная. Наряду с другими трофейными образцами принята на вооружение Вермахта. Попавшая в руки финнам СВТ-40 стала основой для винтовки ТаРаКо (в серию, впрочем, не пошедшей). Основные недостатки – сложность в производстве и высокая себестоимость (выше, чем у ручного пулемета ДП, и на порядок выше, чем у мосинской винтовки обр. 1891/1930 г.). Требовала также некоторой квалификации при эксплуатации и качественного обслуживания, вследствие чего иногда считалась капризной и склонной к отказам.

На самом деле т. н. «тройки НКВД» действовали – на республиканском, краевом и областном уровнях – в 1937 – 1938 гг. Например, областная тройка была представлена секретарем областного комитета ВКП (б), начальником областного управления НКВД и прокурором области. Являясь внесудебным органом уголовного преследования, тройка могла выносить приговоры заочно, исключительно по материалам, представленным органами НКВД, или даже без них – списком, переданным по телеграфу. Из документов – иногда один лишь приговор (совершенно секретно – хранить вечно), но чаще еще и постановление об аресте, единый протокол обыска и ареста, один или два протокола допроса арестованного, обвинительное заключение. Следом в форме таблички из трех ячеек на пол-листа идет решение тройки. Решение обжалованию не подлежало. Сведения о вынесении тройками оправдательных приговоров отсутствуют. Судя по всему, возможен был лишь перевод из I категории (расстрел) во II (лагеря). Заключительным документом в деле, как правило, являлся акт о приведении приговора в исполнение. Тройки отменены решением Политбюро ЦК ВКП (б) № П65/116 от 17.11.1938 г. По приговорам троек казнено 390 тысяч человек, еще 380 тысяч – в лагеря.

На самом деле, согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 года «Об утверждении Положения о военных трибуналах в местностях, объявленных на военном положении, и в районах военных действий» и «Положению о военных трибуналах», все должно было происходить несколько иначе. Так, не менее чем за 24 часа обвиняемому должна была быть предоставлена копия обвинительного заключения, всему действу придавался вид реально судебного заседания – пусть и без адвоката, расстрельные приговоры полагалось исполнять не ранее чем через 72 часа после направления телеграфом уведомления об их вынесении «Председателю Военной коллегии Верховного суда Союза ССР и Главному военному прокурору Красной Армии и Главному прокурору Военно-Морского Флота Союза ССР по принадлежности». На расстреле должны были присутствовать комендант Особого отдела и прокурор, которые составляли акт о приведении приговора в исполнение. Хотя, по достоверным свидетельствам, многими из такого рода формальностей пренебрегали даже в 42-м году, когда машина была уже запущена и набрала ход, что же говорить о 41-м. Случаев самосуда также отмечалось немало в течение всей войны. Не говоря уж о том, что в исключительных случаях командир элементарно обязан был (как, впрочем, и сейчас) использовать при необходимости и физическую силу, и оружие.

Как вспоминал Василевский, наблюдалась некоторая растерянность и в Генштабе, которым руководил в те дни генерал армии Жуков, и, конечно, была неразбериха на фронте. «26 июня враг подошел к Минскому укрепленному району… Командующий фронтом Павлов был в растерянности, а Шапошников, не выдержав напряжения, слег с приступами осложнившихся болезней сердца, легких, печени…»

Полагаю, с тех еще времен повелся распространенный впоследствии в СА обычай не только «достойно встречать» приезжих военачальников (банкетом и подарками), но и услужливо подкладывать под них временных «боевых подруг». Причем это вовсе не считалось взяткой – так, правило хорошего тона. В крупных штабах всегда держали для этой цели нескольких пригожих дам, с виду приличных, но не удручающе тяжкого поведения. У некоторых «инспекторов», приезжавших часто, имелись даже свои «любимицы» из их числа. Во всяком случае, в 70 – 80-е годы прошлого века это было именно так. Случалось, впрочем, и жен подкладывали под начальников, и сами жены подкладывались – но это скорее как исключение, причем достаточно редкое.

Многие апологеты Маршала Победы с брызгами слюны изо рта пытаются доказать, что он-де был непьющий и женщинами почти не интересовался. Однако в 1929 году, командуя кавалерийским полком в Минске, Георгий Жуков получил выговор по партийной линии с формулировкой: «… за пьянство и неразборчивость в связях с женщинами…». В те достаточно терпимые еще времена для этого надо было реально что-то сотворить. Однако личная жизнь на то есть личная жизнь, чтоб в нее не лезть, особенно в таких случаях. Поэтому от прочих подробностей такого рода воздержусь. Хотя они есть.

«Воспоминания и размышления» – мемуары Г. К. Жукова, впервые изданные в 1969 году. В 1974-м, уже после смерти автора (18.06.1974), изданы во второй раз, с существенными изменениями. Считались каноническим трудом на данную тему. В сущности же, как сказали бы сейчас, скорее автобиографическая АИФ с ГГ – Марти-Сью. Плюс подверглись существенной обработке со стороны сусловских воробышков (идеологического отдела ЦК КПСС).