Александр Самохвалов - Боевой разворот. И-16 для «попаданца»

Дело к вечеру, солнце, стоящее еще достаточно высоко на юго-западе, уже несколько поумерило яркость, поэтому смотреть на него пусть и приятного мало, но можно. А уж как нужно-то! Ну вот. В точности, как на земле еще обговаривали. От солнца к нам четверка точек, быстро превращающихся в полноценные худые «мессеры». Наши верхние и нижние изображают из себя лохов. Не думаю, однако, чтоб и правда не заметили, ребята там ушлые. Ведущие, во всяком случае. Мы же с Жидовым относительно дружно начинаем разгоняться в направлении ведущего бомберов. «Мессерам», по широкой дуге заходящим на переднюю тройку, нас не видно совсем – спрятавшись от солнца, мы укрылись и от них, заходящих от светила. Поэтому выскочивший буквально из-под бомбера Жидов производит эффект чертика из табакерки. Ведущего четверки, похоже, заклинило мозгами, и ничто не мешает Жидову поприветствовать его салютом из всех стволов. Ведомый пристроился по противоположную сторону, не успеет. Теперь моя очередь. Здесь даже и особой реакции не требуется. Иду навстречу, но чуть сбоку, поэтому угловое смещение минимальное – такое ощущение, что стройный силуэт ведущего второй пары просто очень быстро растет, неспешно так занимая положенное ему место в прицеле. Оп! Готов. Наверное… Второй ведомый тоже не успевает. Меня. Харитоновский ведомый не выдержал, дал-таки очередь. Напрасная трата боеприпасов. Далеко ему. Стрелки с бомберов – тоже. Вот так оно и бывает. Расположились «мессеры», чтоб удобнее атаковать, – а потом бы сразу в вертикаль, потом снова и так далее, но не до бесконечности, а до скончания. Нас. А мы их тут такими вот красивыми и ждали. Минус два. Причем оба ведущие. Ведомые же уходят в вертикаль, но явно деморализованы. Крутятся тыщах на пяти, и что делать – явно не в курсе.

Бомберы тем временем, слегка поелозив, кажись, выходят на боевой. Так, что там у нас, чтоб и с четырех попасть можно было? Матка бозка Ченстоховска! Городок вроде как небольшой, а железнодорожных путей в семь, местами даже восемь линий, и все битком забиты эшелонами! Да, тут уж точно не промахнешься. А высота… На четыре у них, по-моему, только «ахт-ахт» [240]. Добивает. Мы тут же в стороны. Зенитки начинают пристрелку. Залп ниже, потом залп выше. Потом принялись бить сплошняком, но, опять же, немного выше. Наши, похоже, сообразили, что нужно на некруглых значениях высоты идти. Вроде простой прием, а пристрелка на несколько секунд дольше получается. А секунды те… Высока им цена. Бывает.

Бомберы идут по ниточке, плотным строем, из бомболюков уже посыпались гостинцы. Похоже, ФАБ-50 и ФАБ-100, из кассет. Много. Тем временем – накрытие. Правый первой тройки весь окутался дымом, но не горит. Пока. И главное – ниточку тянет. Боевого курса. Потом замыкающий. Просто рванул. В клочья. Да, что угодно, только не так. Переть среди разрывов по прямой и не сметь даже сманеврировать. Камикадзе японские отдыхают.

Фу-у-уф. Отбомбились, кажись. Но не все. Того, что подбитый, охватило вдруг пламя, и он – вниз. Почти отвесно. Туда, куда бомбы не падали. В какие-то цистерны. На земле и без того филиал ада образовался, а тут еще пуще. Полыхнуло. Интересно, фамилия его случаем не Гастелло? [241]По времени вроде подходит… Примерно. И самолет. Такой же.

Бомберы плавным виражом разворачиваются на восток. Всей останной пятеркой. Впрочем, ребята не зря легли. Это не колонну штурмовать на неповоротливом и медлительном дальнем бомбардировщике. Нормальная работа. Для них. Еще бы ночью – но поди ночью найди эту станцию, с немецким-то занудством на предмет светомаскировки. Так что риск оправдан. А войны без потерь не бывает. «Мессеры», однако, тоже обозначают активность. До этого им под свои же зенитки на хрен не сдалось, а теперь вот оживились. Или по радио – оживили. Пинком. Только зря они это задумали. Квалификация не та.

Как-то неловко заходят сзади на ведущего, навстречу всем пяти УБС, при преимуществе в скорости всего-то 200 км/ч. Смелые. Но глупые. Первый нырнул было под бомберы, но неживым уже каким-то манером, то есть чувствуется – полет не управляемый. Второй же, похоже, сразу не понял, что всего лишь провожает партайгеноссе своего в последний путь, и его встретила дежурившая ниже пара Бабкова. Точнее, сопроводила. Туда же. Вслед.

Выстраиваемся прежней «свиньей», пусть и уже без двух. Мы с Жидовым прячемся спереди и чуть ниже – тенечек теперь там. Интересно, успели предупредить своих по радио или как? Лучше бы, конечно, вообще об этом не узнать. Вон Брест миновали уже, пока суд да дело. Однако – не судьба.

Снова от солнца, и опять четверка. Пикируют, заходя сзади и сбоку. На скорости. Когда, похоже, совсем уже собрались огонь открывать, типа, как из засады вывернулись мы – боевым разворотом и с переворотом, натурально, вниз головой вишу, стреляя, ведущий второй пары выскользнул-таки, ведомый – нет. Жидов же ведущего – вчистую. На выходе из атаки их еще стрелки сопроводили, да «чайки» останных двух пар – не домой же полный боезапас везти. Одного, кажись, задели. Во всяком случае, оба на запад – через минуту уже и след простыл.

Километров в сотне за Пинском прощаемся, покачиваниями крыльев, с бомберами. Пора домой. На душе приятное ощущение неплохо сделанного дела. Вдруг замечаю на востоке, на фоне земли, будто какое-то движение. Почти неуловимое, но все же… И едва успеваю рвануть в вираж – но один из бомберов уже горит движком, ведомый Бабкова тоже, да и от меня трасса буквально в метре прошла. «Худые». Парой. Охотники, видно. Возвращались, похоже, уже. Обходя нас широким виражом, снова намыливаются к бомберам. Резко рву машину в полупетлю и опять в перевороте – не то чтоб понравилось, судьба, – высаживаю длиннющие трассы. Далеко, не попасть, но путь под брюхо бомберам закрыт. Во всяком случае, предпочтительно не лезть. Экспертам. А по верхней полусфере УБС. Отработают, если что. Продолжив вираж без захода на бомберы, шустро ускользают на запад. Пройдя совсем близко от такого неповоротливого меня. Мелькнув белыми коками. Капоты желтым. «Зеленые сердца». И, похоже, те же самые. Что вчера. Мистика…

Подбитый потушил свой движок, но ползет теперь еле-еле. Остальные с ним. Это когда над вражеской территорией и без сопровождения, тогда действительно – спасайся, кто может. А так – лучше кучей. Проводив еще минут десять, уматываем к Пинску. Наш же погорелец выпрыгнул и раскрылся, но как приземлится – бог его знает. И вернется ли в полк – тот еще вопрос. Вряд ли…

Возвращаемся домой. На тысяче. Почти навстречу солнцу, но слепит не очень. К вечеру дело уже. Такое настроение испохабили, поганцы. Это они, выходит, издалека еще толпу нашу просекли, потом в пике, набрали скорость, подобрались – и снизу. А я проморгал. Впервые. Благодушие губит. Нельзя расслабляться. Никогда. Знаю, а все на те же грабли. Как тогда, в 19-м. Козел ведь тот с моей стороны вылез. Со «Шмелем» [242].