Анатолий Дроздов - Интендант третьего ранга

«Это дешевое китайское мыло с химическим запахом!» — хотел крикнуть Крайнев, но сдержался.

— Стирай! — велел сердито. — Мыла еще принесу. Лучшего…

Пока Настя занималась подарками, Крайнев переоделся за ширмой. Ткань его новой одежды приятно легла на тело. Рукава оказались чуть коротковаты (Крайнев был выше Семена), но по летнему времени — в самый раз. Крайнев обулся, затянул на себе офицерский ремень с портупеей, ранее принадлежавший Брагину, и вышел к хозяевам.

— Хоть и в сермяге, но командир! — оценил Семен.

Настя ничего не сказала, только опять покраснела.

Отец велел ей накрывать на стол. Настя бережно прибрала подарки, достала из печи чугун с вареной картошкой, принесла огурцы, перья зеленого лука и уже привычный кувшин с молоком. Они неспешно поели. Картошка, сваренная целиком, в печи зарумянилась и была очень вкусной. Настя положила на стол тоненькие палочки; ими натыкали картошку и несли в рот, запивая свежим молоком. Семен сворачивал перья лука в продолговатые рулончики, макал в солонку и аппетитно хрустел. Крайнев свернул себе — понравилось. Покончив с едой, Семен полез за кисетом, но Крайнев остановил его. Сходил за ширму и принес пакет с табаком.

Голландский «Капитан» дал такой дух, что Настя заулыбалась.

— Немецкий? — удивился Семен, разглядывая пакет.

— Голландский! — сказал Крайнев, пытаясь сунуть пакет в карман своих «портов». Не получилось.

— Кисет нужен! — снисходительно улыбнулся Семен. — Попроси Настю, сошьет!

Настя согласна закивала, едва Крайнев глянул на нее…

Полчаса спустя они ходили по домам, собирая людей. Вернее, ходил Семен. Крайнев просто встал посреди улицы, показывая, где собираться. В окошках мелькали любопытные лица, детишки повисли на заборах, но к нему не шли. Семен, пройдя деревню из конца в конец, сам подошел к Крайневу, и только тогда к ним потянулись люди. Мужчины. Женщины, хоть и показались в калитках, там и остались. Крайнев считал: подошло девять мужиков, не считая Семена. Все примерно лет сорока — сорока пяти. В двух домах мужчин не оказалось: либо ушли по делам засветло, либо их не было там вовсе.

— Дело простое, мужики, — сказал Семен, когда все собрались. — Мы с командиром, — он кивнул на Крайнева, — вчера были за Рулинкой, бой там шел. Много наших лежит. Надо похоронить по-божески.

— Ближе деревень нет? — недовольно сказал худой, костистый мужик. — Почему мы?

— Креста на тебя нет, Пилип! — рассердился Семен. — Это ж наши дети! А если б твоего там?! Сколько им лежать? Жара…

— Я… Ничего… — смешался Пилип.

— Тогда слушай! У нас с командиром — три коня и телега. Кони и телеги — у Василя и Степана. Найдем еще две телеги, все поедем, легче будет. У кого бабы покрепче, пусть тоже собираются — убитых много. Берите еду, воду…

— Что за кипеж? — раздалось позади.

Все удивленно обернулись. По улице вихлястой походкой приближалась странная фигура. Одет незнакомец был по-городскому: в пиджак и брюки навыпуск. Только пиджак был наброшен на голое тело, между широкими, мятыми лацканами виднелась большая, во всю грудь, татуировка — церковь с куполами.

— Зачем хай? — вновь спросил незнакомец, подойдя. — Об чем толковище?

— Солдат наших едем хоронить! — сердито буркнул Семен. — Присоединяйся!

— Я? — незнакомец ощерил гнилые зубы. Там-сям среди них мелькнули золотые фиксы. — Закапывать вертухаев? Ты че, отец, в натуре? Пусть лежат, где легли!

— Как хочешь! — пожал плечами Семен. — Мы поедем.

— Не поедете!

— Почему?

— Я запрещаю!

Семен нахмурился.

— Пусть большевички гниют! — закричал татуированный. — Воняют, как падлы! Мало они народ по этапам да тюрьмам гноили?!. Эти свое получили, теперь черед других! Немцы с ними разберутся! Покажут «меру социальной защиты»!.. А я помогу! Кончилось комиссарское время!.. — фиксатый выплевывал слова, брызгая слюной. Глаза его, налитые кровью, горели безумным блеском.

Семен пожал плечами и хотел отвернуться, как фиксатый вдруг выхватил пистолет.

— Стоять, дед! Дырка в башке — и прямо тут закопают!

Крайнев увидел, как побелело лицо Семена. Зрачок дула смотрел ему прямо в глаза. Пистолет в руках фиксатого плясал, казалось, вот-вот грянет выстрел.

«ТТ», — определил Крайнев и вздохнул. Семен посоветовал ему не брать карабин — чтоб не пугать людей. Вот и не взял! С другой стороны, пока стащишь оружие с плеча… Он присмотрелся и вдруг решительно раздвинул притихших мужиков. Заметив его, фиксатый шагнул в сторону и сменил прицел; теперь зрачок дула смотрел в лицо Крайневу.

— Стоять, падла! Ты кто?

— Интендант третьего ранга.

— Командир, значит? Тоже хочешь дырку?

— Хочу!

— Счас! — ухмыльнулся фиксатый. — Командиру первая честь!

Он надавил на курок, но пистолет не выстрелил. Фиксатый недоуменно посмотрел на оружие, но больше ничего не успел — Крайнев пнул его между ног. Фиксатый согнулся и зашипел. Крайнев выкрутил пистолет из ослабевших пальцев, не удержался и добавил пинком под зад. Фиксатый сунулся лицом в дорожную пыль и засучил ногами, мыча.

— Кто привел?! — Лицо Семена стало красным от злости. — Чей?

— Ничей! — буркнул Пилип. — Приблуда… Заявился вечером, достал пистолет, велел кормить, самогону дать…

— Откуда он?

— Рассказывал, гнали зэков по Смоленской дороге — тюрьму эвакуировали, налетели немецкие самолеты, они и разбежались. Многих охрана побила… Долго сюда через лес шел. Хвалился, что задушил командира, забрал у него пистолет…

— Что не прибил ночью?

— Он дочку с собой положил! — шмыгнул носом Пилип. — Пистолет взял. Сказал: если что, ее первую. А сам с ней… Вернется зять с фронта, что скажу?

Семен махнул рукой и подошел к зэку. Тот уже пытался встать. Семен молча дал ему затрещину, затем быстро обыскал. За поясом зэка нашлась финка, в карманах — запасная обойма к пистолету и сложенная вчетверо потрепанная бумажка. Финку Семен забрал, бумагу и обойму протянул Крайневу.

— Подходят к маузеру! — сказал Крайнев, возвращая обойму.

Глаза Семена радостно вспыхнули. Крайнев развернул бумагу. Это была копия приговора Особого Совещания, уже порядком затертая. Брови Крайнева поползли вверх.

— Статья 58, пункт 6?.. Шпионаж?..

— Не моя бумага! — прохрипел зэк, приподымаясь. — У мертвого забрал. Глянь, как звали!

— Кернер Эдуард Эрихович… — прочел Крайнев.

— А я Николай. Гляди! — зэк протянул правую руку ладонью вниз. На пальцах большими буквами было вытатуировано: «Коля». — Не шей 58-ю, командир! Я по уголовке, социально близкий…

— Кто только что хаял большевиков? — зло спросил Семен. — Кто немцам помочь собрался? Пистолетом грозил?

— И забыл затвор передернуть! — хмыкнул Крайнев. — Это тебе не наган, Коля, нажатием на спуск не взводится! Не учили в тюрьме?