Сергей Лапшин - Победить смертью храбрых. Мы не рабы!

Выбравшись из НП, капитан торопливо сбежал по склону и припустил в сторону основных позиций, устроенных ближе к дороге. Неверно это и опасно – участвовать самому командиру в огневом бое. По-хорошему, сидеть бы ему на НП рядом со снайпером и контролировать ход операции, отдавая указания по телефону. Однако ввиду дефицита бойцов приходилось действовать неправильно, и поделать с этим ничего было нельзя.

Мотоцикл опережал колонну метров на сто. Бронемашины и грузовики хоть и отставали, но старались держать бодренький, достаточно высокий темп.

Дозор, поневоле снизив скорость, миновал обозначенные вешки – подкрашенные белым со стороны разведчиков небольшие камни. Сбросили газ и остальные автомобили, втягиваясь в длинный, похожий на дугу поворот. Пропустив мотоциклистов и дав колонне войти в заминированный коридор, взрывотехник крутанул ручку подрывной машинки, приводя в действие адскую систему, состоящую из комбинированных минных полей и фугасов. Их расположение, а также количество заложенной взрывчатки позволяли бойцам Терехова не беспокоиться об исходе предстоящего боя. Да и самого сражения скорее всего не получилось бы.

Производя минирование, разведчики исходили из того, что колонна будет серьезной, имеющей в своем составе несколько танков и бронетранспортеров, а также не менее десятка грузовиков. Соответственным образом подбирались заряды и их мощность. Четыре машины и два легких броневика подрывная система должна была просто размазать по степи.

– Парень, ты живой? – Голос с характерным акцентом раздался снизу.

– Живой, – признался я, отрываясь от пулемета, с которым сидел обнявшись вот уже пару десятков минут. После того как часть немцев «дала по тапкам», я огня не открывал. Хотя, уверен, далеко не все из лежащих были мертвы. Я видел шевеление и даже слышал громкие стоны, однако реагировать на это у меня не было сил.

– Тогда я поднимаюсь. По мне не стреляй, – пошутил лейтенант и некоторое время спустя проворно забрался на чердак. Пригнувшись, он подошел ко мне и растянулся рядом.

– Как тут? – с настороженностью вглядываясь в открывающуюся картину, спросил Диляров.

– Докладываю, – постарался я собраться с мыслями, вел бой, стрелял. Противник отступил.

– Сколько ушло? – Лейтенант деловито положил рядом с собой автомат и сделал жест ладонью в мой адрес. Ничуть не сожалея, я тут же передал ему пулемет. Тяга к оружию у мужчин вполне оправдана. Но сейчас Диляров требовал у меня оружие не с целью полюбоваться им, а исключительно для того, чтобы воспользоваться. Как мастер необходимым ему инструментом.

– Десять ушло. – Врать я не стал. Даже и мысли такой не возникло. – Понятно, – невозмутимо кивнул лейтенант, проверяя пулемет. Затем, удовлетворившись осмотром, Диляров передернул затвор и посмотрел на меня.

– Значит так, боец. Вон там, в углу, в ящике, – гранаты. Бери пять штук. «Игрушки» немецкие, учили с ними обращаться?

– Учили. – Я настороженно кивнул. Направление, куда сворачивал разговор, мне нравилось мало.

– Колпачок отвинчиваешь, дергаешь веревку и бросаешь. Ничего сложного. Бери гранаты, спускайся вниз и обходи двор. По кустам проберешься как можно ближе к поляне, но не дальше забора, вернее, его остатков. Понял? Дальше – ни в коем случае! Там мины.

– Товарищ лейтенант, – помедлив, решился я, – а без меня нельзя?

– Без тебя? – Диляров жестко усмехнулся, сверля меня глазами. – Без тебя нельзя. Или ты закидываешь, а я добиваю, или, наоборот, за пулемет ложись. Нас тут только двое.

– А другие где? – протянул я с безнадежностью, уже отчетливо понимая, что, если Диляров пришел один, значит, по-иному просто не получилось. Будь в природе какие-то другие варианты, меня бы не стали задействовать в гранатометании.

– Степу побило. Азат с ним остался, и Настя хлопочет: перевязку делают. Других нет. Извини, парень.

– А Настя у вас кто? – Прекрасно понимая, что не место и не время, все же не задать вопроса я не мог. Девчонка несколько раз попадалась мне на глаза, однако никакого повода для разговора с ней у меня не находилось. Клыкова же, помня жесткую его отповедь, спрашивать не хотелось. С другими разведчиками я общался постольку поскольку, и удовлетворить снедавший меня интерес никак не получалось.

– Настя с нами попала сюда. Тебе что, не рассказывали?

– Нет, – немного покривил я душой. Кое-что я узнал от Клыкова, но дополнительная информация в любом случае бы не помешала.

– Мы все погибли. Кто раньше, кто позже – на одном задании. Настя последней из нас оставалась. И задание выполнила. – Диляров отвечал с долгими паузами, очевидно, тщательно подбирая слова.

– Что за задание?

– Слушай, слово даю, расскажу, но позже! – Диляров тряхнул головой. – Бери гранаты, спускайся вниз: надо дело делать, медлить нельзя!

Я подошел к указанному углу, взял пять немецких гранат с длинной, удобной для метания ручкой. Рассовал их по карманам, за пояс, пару оставил в руках.

– Без команды кидай. Старайся поближе к ним, чтобы забеспокоились. Не добьем – они нас добьют. И не высовывайся, с разных мест кидай. Вдруг их товарищи за нами смотрят. – Голос лейтенанта догнал меня, когда я уже спускался по лестнице. Остановившись и внимательно выслушав указания, я поймал себя на мысли, что уже вполне нормально воспринимаю рекомендации как следует убивать ближнего своего. Более того – как добивать уже поверженного, раненого и побежденного врага.

Спустившись по лестнице и выйдя за дверь, я быстро обежал двор, не выпендриваясь, опустился на четвереньки и таким вот образом углубился в кусты, составляющие основу заросшего фруктового сада. Стараясь не сильно демаскировать себя, продвинулся к ограде, представляющей собой покосившийся плетень. Устроился за ним поудобнее, выбрав место и аккуратно, рядком, разложил справа от себя гранаты.

Если не мы их, то они нас, верно? Это они пришли на нашу землю, а не мы на их. Они не имели никакого права претендовать на Лебеди.

Логически возведенная система выглядела безупречно. Акценты расставлены, правила известны каждой из сторон: преступаете границу – будьте готовы умереть. И все же минут пятнадцать-двадцать назад все было проще. Они стреляли в ответ и делали это весьма результативно, чуть не укокошив меня и заставив покинуть позицию. Сейчас же большая часть из них была мертва, а раненые оглашали воздух громкими стонами. Они больше не представляли угрозы. Тем не менее правила оставались неизменными. Запущенный механизм нельзя было остановить.

Свинтив колпачок с рукоятки, я резко дернул шнур. Широко размахнувшись, отправил гранату по параболе в сторону раненых. Проводив боеприпас взглядом, я убедился, что моя посылка шлепнулась идеально точно – где-то между тел. Надеюсь, что вы, оставшиеся в живых, видите это. И у вас хватит духу выдержать все, что будет происходить, до конца. В ожидании взрыва я приник к земле.