Алекс Хай - В интересах государства. Аудиториум, часть 2 [СИ]

Я кивнул.

— Согласен. А зачем Леньку перемещают?

— Ну он же разумный. В нем Осколок — сам по себе Пантелеев ничего наколдовать не способен, но видит и слышит то, чего обычный человек расслышать не может. Это полезно.

— Ясновидящий, значит?

— Ну… Не совсем. Я подозреваю, что Ленька — своеобразный дубль университетского архива. Он очень многое помнит. И раз в неделю ректор его забирает к себе. Мы даже шутили, что он всю ночь рассказывает Леньке новости, чтобы тот их запомнил.

А что, это было бы интересно и полезно. Было бы здорово иметь такой “искусственный интеллект”. Раз одаренные не могли использовать электронику, развлекались с артефактами как могли. А из Леньки еще и собеседник мог выйти… С поправкой на манеру общения.

— Если так, то он очень ценный, — сказал я. — Почему же тогда ректор так легко позволяет его украсть?

Ядвига улыбнулась и открыла крышку своей порции. Лаборатория тут же запомнилась характерным запахом бомж-пакета.

— Ценный — да, — с наслаждением вдохнув аромат, ответила Ядька. — Но вынести Леньку за пределы Аудиториума не выйдет. Это я точно знаю — в конце второго курса на занятиях разбирали ряд алгоритмов, которые в него заложены. В частности, на Осколок в Голове запитали заклинание самоуничтожения. Он просто взорвется, если его вынести. Вместе с тем, кто вынес… Но это последняя мера. Ленька и по-другому умеет защищаться.

— Ты же говорила, что он не может колдовать?

— Сам — нет. Но алгоритмы, что в нем заложены, срабатывают при определенных обстоятельствах.

А вот это и правда было важно. Значит, ни в коем случае не выносить за забор. Хотя тут поди вынеси — и так хрен сбежишь. Ну или придется совсем изловчиться, чтобы выбраться с острова.

— Тогда мне лучше знать, чего нельзя делать.

— За это не беспокойся. Пантелеев знает правила игры и не препятствует перемещениям. Обматерит, подшутит — это да. Но ему самому это развлечение в радость. Любит шалости. Помогать не станет, но и орать не будет. Только тебе, Миша, дотрагиваться до банки можно только в перчатках. Никакого контакта голого тела с артефактом.

Это я уже знал. Мои прикосновения причиняли Пантелееву лютую боль.

— Да, конечно. Так где именно он будет храниться?

Ядвига закончила рисовать схему и развернула ко мне.

— Это план Лабораториума. Узнаешь?

— Ага… Вот здесь — вход и лестница, — я указал на группу точек и черточек. — Вот там — коридор, который идет по всему периметру здания. Вон лестницы…

— Верно. Ориентируешься, — Ядвига скользнула пальцем по лестнице и переместилась на схему второго этажа. — Хранилище в этом помещении. И на нем несколько “сигналок”.

— Ну разумеется. Куда же без этого.

— Слушай внимательно, Миш. Первая сигналка включится в полночь и будет висеть до семи утра. Она запитана на периметр. То есть за ворота нужно проникнуть до полуночи.

— А выходить как?

— С этим я помогу. Смогу вырубить на пару минут. Но ворота будут закрыты, а ключа у меня нет. Так что придется лезть через забор прямо с банкой…

Я вздохнул. Ладно, с этим разберемся.

— На входной двери что-то будет?

— Да, но ее я тоже смогу задавить. А вот основная проблема будет именно с хранилищем. Там мощные артефакты слежения. Во-первых, они поднимут тревогу. Во-вторых, будет пара ловушек внутри. Какие именно, я не знаю. Их периодически меняют. Убить — не убьет, но можно застрять или пораниться.

Черт. А вот это уже превращало квест в опасное приключение. Впрочем, никто не обещал, что будет легко.

— Значит, в лучшем случае, когда сигналки заорут, нам нужно будет схватить Леньку и бежать прочь.

— Да. И в этот момент о краже узнают. И у нас будет минут пять, не больше, чтобы отсюда убраться… — увидев сомнения на моем лице, она улыбнулась. — Я предупреждала, что это будет нелегко даже с моей помощью.

— Ага. Значит, готовиться нужно со всей тщательностью. Нужно собраться всем вместе, Ядь.

И теперь у меня появилась еще одна причина заполучить Пантелеева. Если Голова и правда служила аналогом архива, то можно было попытаться выведать у него информацию. Такую, какую мне точно не дали бы в библиотеке. Например, о Радаманте.

Ведь он же не просто так дал мне понять, что когда-то был и сам связан с Аудиториумом.

Запасусь-ка я коньячком, чтоб язык векового трупа развязался…

Ядвига взглянула на наручные часики, нахмурилась и обратила на нас взор.

— Господа первокурсники, у нас мало времени. Еще раз повторим план.

Я поежился от тянувшегося по полу сквозняка. Нам пришлось набиться в какую-то кладовку при библиотеке — только сюда можно было проникнуть таким составом, не вызывая подозрений. Да и то теперь мы шифровались, уйдя почти что в подсобку. И времени у нас было немного: если я верно все посчитал, Ядвиге уже вот-вот предстояло отправиться в Лабораториум. А в следующий раз мы с ней должны были встретиться уже внутри. После полуночи.

Сегодня была ночь “дела”.

— Грасс, Ронцов и Малыш остаются за пределами территории, — отрапортовал я. — Серега наблюдает за воротами и главным входом… Аня — обход с запада, наблюдение за черным ходом. Малыш — с востока, наблюдает за боковым выездом.

Все трое перечисленных сосредоточенно кивнули. Ронцов был бледен как полотно и явно ощущал себя не в своей тарелке. Еще бы. Ему, трусу со стажем, предстояло участвовать в столь рискованном хулиганстве. Но отказаться он уже не мог, да и вызвался помогать сам.

Может таким образом решил переступить через себя и побороть страх. А что, некоторым помогает.

Грасс похлопала себя по поясной сумочке, спрятанной под объемной тканью кителя.

— У меня уже все готово для моей части, — сказала она.

Я кивнул.

— Отлично. Малыш, ты как?

— А я что? Я свою задачу знаю. Сперва следить, затем помогать вам перелезть через забор. Жалко, внутрь не попаду.

Увы, Рахманинов со своей комплекцией и некоторой неуклюжестью мог превратить тайную вылазку в катастрофу. Грасс все-таки убедила приятеля, что в Лабораториуме среди колб и кучи мелких инструментов он может случайно стать слоном в посудной лавке. Малышу пришлось смириться, хотя душа здоровяка явно жаждала незабываемых приключений.

Что до меня, то я как раз надеялся на максимальную тишину процесса. И не только потому, что чем тише действуешь, тем выше были шансы на успех. А потому, что меня снова не отпускала неясная тревога.

Словно что-то не могло, а прямо-таки должно было пойти не так. Словно я что-то упустил или чего-то не знал. Грасс перепроверила свои сведения не раз, Ядвига тоже подошла к вопросу со всей ответственности, да и в своих парнях я был уверен.

И все же что-то не давало мне покоя.