Алекс Хай - В интересах государства. Аудиториум, часть 2 [СИ]

Язычок замка отошел, и Ядвига осторожно отворила дверь.

Начинался самый важный этап.

“Миша, ты меня слышишь?”

Ронцов застал меня врасплох, и я вздрогнул от неожиданности. В голосе Сереги сквозила плохо скрываемая паника. Нашел, блин, время.

“Да!" — раздраженно рявкнул я. — "В чем дело?”

“Дело дрянь. У нас гости. Точнее, у вас…”

“Кто?”

“Группа из четырех человек, все парни. Студенты. Лиц пока не вижу — они еще далеко. Пробираются через лес, но по азимуту идут четко на Лабораториум. Через несколько минут будут у ворот. Я не смогу их задержать, их слишком много…”

“Дерьмо”, — ответил я Ронцову. — “Следи за ними и не высовывайся. Как только подойдут ближе к Лабораториуму, дай знать”.

“Понял”.

Серега исчез из моей головы, а я взглянул на сопровождающих.

“Сюда направляется еще одна группа желающих стащить Башку”, — транслировал я сразу на Сперанского, Гришу и Ядвигу. — “Ронцов наблюдает, но нам нужно поторопиться и придумать, как выбраться отсюда, не столкнувшись со второй группой”.

“Может лучше дать бой?” — предложил менталист. — “Хотя на меня можете не рассчитывать. Я немного не рассчитал с ментальной сеткой…”

“Никаких боев давать не будем”, — отрезал я.

“Согласен”, — вмешался Сперанский. — “Чем больше времени мы здесь проведем, тем рискованнее. И уж тем более не стоит никому попадаться на глаза — сдадут”.

Ядвига обернулась и кивнула.

“Верно”.

Афанасьев побледнел пуще прежнего, вытаращил глаза и издал тихий сдавленный стон — и я тут же почувствовал, как ментальная сеть расширилась. Хотелось пошутить, что в чат был добавлен новый пользователь, но сейчас было не до юмора.

“Ронцов, ты теперь с нами”, — слабеющим голосом сказал Григорий. — “Маякни, как будет, о чем”.

“Есть!”

Я с неодобрением взглянул на нашего менталиста. Еще не хватало, чтобы он бахнулся в обморок, не успев выбраться из Лабораториума. Как его прикажешь тащить, да еще и с банкой наперевес? Зря он все-таки засунул в сеть еще и Ронцова.

С другой стороны, в общей сетке было неоспоримое преимущество — в нашей ситуации это здорово экономило время, и приказы не приходилось передавать по цепочке.

“Гриш, постой у дверей, отдохни”, — велел я.

“Да все со мной нормально!”

“Миша прав”, — снова влез Сперанский. — “Ты слабеешь. Быстрее, чем ожидалось. Побереги себя. Твои умения еще могут понадобиться, а другого менталиста у нас нет”.

Гриша что-то проворчал, но послушался — почему-то именно слова Коли Сперанского всегда оказывали на него отрезвляющее действие.

Мы с Ядвигой переглянулись и осторожно вошли в Хранилище.

“Ничего не трогай, как бы ни хотелось! Некоторые артефакты работают как сирены. Не те, которые ревуны, а мифологические — зазывают к себе и заставляют прикоснуться. Этого делать нельзя. Так зачаровывают ловушки”.

Я кивнул и зажег слабый огонек “Жар-птицы”, чтобы осветить помещение. Но тут же понял, что этого особо и не требовалось: голова Леньки светилась так, что вполне сошла бы за приличный ночник. Зеленоватый раствор фосфоресцировал и наполнял комнату мистическим светом.

Хранилище представляло собой небольшое помещение, разделенное на несколько частей высокими стеллажами с пронумерованными квадратными ячейками. В каких-то из них артефакты стояли, упакованные в коробки или жестяные банки. Другие приспособления собирали пыль без какой-либо защиты.

Голову Пантелеева мы нашли без труда — часть стены светилась, отражая неестественное зеленоватое сияние раствора.

Ядвига внимательно осмотрела пол и, легонько хлопнув меня по плечу, велела двигаться за ней след в след. Я послушно ступал за ней, в точности повторяя каждый шаг.

— Явилась свежая кровь, кхе-хе! — поприветствовал нас Пантелеев, едва мы предстали перед ним. — Да только кровушка не у всех тут свежая. А, Ядька? Тебя-то чего принесло?

— Тихо ты, балда! — огрызнулась на него артефакторша. — Я тут так, мимо пробегала.

— Ага, ага, — расплылся в безобразной улыбке артефакт. — Еще скажи, они тебя заставили.

— Не без этого, — ответил я. — Больше скажу, девица вообще не по своей воле действует.

Пантелеев взглянул на меня с насмешкой.

— Тогда чего ты делаешь в этой темной дыре вместо того, чтобы пялить ее в подсобке? Ты ее задницу видел?

Ох, видел, Леня. Я ж не слепой…

— Грубиян ты, Леонид, — вздохнул я, вытащил из-за пазухи флягу и помахал ею перед Головой. — У меня к тебе деловое предложение провокационного характера: я тебя напою отличным французским коньячком, а ты прикинешься ветошью и не станешь орать, пока мы тебя не вынесем из здания.

В безумных глазах Головы проснулся неподдельный интерес.

— А коньячок-то и взаправду французский? А то пытались мне подсунуть в позапрошлом году. Обещали шотландский виски, а на деле оказался третьесортный бренди, сделанный из мочи чаехлебов…

— Чтоб я стал поить ценнейший артефакт Аудиториума какой-нибудь паленой дрянью? — Ухмыльнулся я. — Обижаешь, начальник!

Омерзительная голова расплылась в сладострастной улыбочке.

— Вооо, вот это другой разговор. По рукам! Ну, кабы у меня руки были.

Я двинулся к банке, но Голова тут же подпрыгнула.

— Э, Куда?! Перчатки надел? Ты ж у нас этот, ненормальный…

Я молча показал затянутые в кожу ладони.

— Не буду я тебя мучить, расслабься. Я же не изверг какой. Мне так, пошалить и тебя развлечь. Скучно, небось, ночью куковать в хранилище.

— Не без этого. Но черт тебя знает, графчонок, — проворчал Пантелеев, но перестал мутить раствор. — Ладно, выносите. Буду вести себя смирно. Только хватай бережно, неси аккуратно. Банку не разбивай — я без этого бульона долго не протяну. И сперва капни стопарик в баночку… А будешь хорошо ко мне относиться — расскажу чего-нибудь интересненького…

Хруцкая взглянула на часы, изменилась в лице и принялась торопить меня жестами. Ловко открупорив банку, я открутил крышку фляги и вылил немного янтарной жидкости в светящийся раствор.

— Ух, и правда трюфельщики делали. Хорошо пошла… — промурлыкал артефакт. — Ну все, выносите меня. Поиграем в прятки!

Я закрыл крышку потуже, крепко обхватил увесистую банку обеими руками и направился к выходу так же, как и вошел — след в след за Хруцкой. Едва мы пересекли порог и оказались в коридоре, Ядвига тут же закрыла дверь и принялась возиться с замком.

Скучавший у выхода Афанасьев с интересом разглядывал нашу добычу.

— Чего вылупился, мозгоправ? — грубым шепотом поприветствовал его Пантелеев. — Не на меня смотри, а под ноги. Того и гляди бухнешься в обморок, как голодная девка в корсете.

Да, более близкое знакомство с Головой обещало быть запоминающимся… Выбраться бы теперь отсюда. А о том, как возвращать украденный артефакт на место, я пока что предпочитал даже не думать. Ноги бы унести и бульончик с фосфором не расплескать…