Александр Курзанцев - Возвращение Завгара [AT]

— А ну цыц! — я с грохотом ударил ладонью по столу, да так, что здорово её отбил, после чего с шипением замотал кистью в воздухе. Посмотрел на медленно повернувшихся ко мне дам и слегка потупив взор, уже спокойнее произнес, — Давайте не будем про делёжку. В конце-концов, есть давняя присказка, пусть и немного грубоватая — пока кобель не захочет, сука не вскочит. Это я к тому, что сам буду решать, с кем спать, а с кем нет.

Тут лица большинства стали несколько растерянными и я понял, что или присказка им неизвестна, или показалась удивительной идея, что вопрос очередности интима будет решаться не ими. Первой, оправилась от удивления Мирослава и, усмехнувшись, произнесла, — Интересное выражение, я запомню. Как и про остальное.

— То есть, — вдруг уточнила молчавшая до этого Семёнова, — теоретически, если ты вдруг не захочешь, кто-то может остаться без…

— Сладкого? — быстро вставил я, видя, что девушка мнётся.

— Ну… да — кивнула моя бывшая телохранительница, снова покосившись на начальницу и главу рода, делающих вид, что поднятая тема их особо не интересует.

Ох как же я загрузился в этот момент, ища удобоваримый ответ. Публично признаваться, что нет, всем даю — никому не отказываю, было как-то очень неправильно, всё-равно что признать себя шлюхом. А я себя таковым не считал. Ответить что могу отказать, значит внести ещё больший раскол, а то и войну организовать за моей спиной. Нет, надо как-то и себя не унизить, и вопрос равноправия дам не задеть. А ещё, кстати, этот вопрос показал, что секса, таки, все присутствующие тут хотят. Вон как напряглись и тишина установилась. Явно пока ехали сюда, только об этом и думали.

— Теоретически? — уточнил я, не глядя ни на кого конкретно, — могу. Но если бы я не хотел интимной связи с кем-то из вас, то сюда бы не звал. Вот только скажу ещё раз, никто меня делить не сможет, потому что я неделимый, как атом у греков. И в постели вы меня не поделите, потому что с каждой из вас постель у меня будет разная. Считайте, что я как переходящий кубок, сегодня у одной, завтра у другой. Ну как в соревнованиях по шарострелу. Разве команды его делят? Нет, они его выигрывают друг у друга.

— Так ты хочешь, чтобы мы тебя выигрывали? — со странными интонациями в голосе, склонив голову набок, спросила Марина и я с усмешкой кивнул. Вновь буквально озарённый этой спонтанной идеей. Почему бы, как говорится и нет. Главно, чтобы соревнование было для всех на равных условиях.

— Вот только соревноваться будете не в том кто из вас сильнее или быстрее, а в том, кто меня больше заинтересует, — я заулыбался, всё больше оказываясь во власти новой придумки, — и помните, не важно что и как это будет. Главное в первую очередь внимание.

— Понятно кто победит, — тут же фыркнула Светлана, рассеянно ковыряясь в тарелке и разом как-то посмурнев, — у кого денег больше.

— Ошибаешься, — ответил я ей спокойно. Затем ещё раз оглядев всех присутствующих, произнёс, — Будет честным, дать девушкам некоторую фору, поэтому с ними я встречусь в первую очередь. Уточнил, — это с Светланой, Викторией, Кристиной и Иланой, — тут Семёнова встрепенулась, не ожидая, видимо, услышать себя в этом списке, но я только ей улыбнулся, а затем посмотрел на старших женщин. — Прошу вас воспринимать это нормально.

— Ты мой фаворит, — негромко произнесла боярыня, глядя прямо в глаза.

— И воя, — ответил я ей тем же. — Разве вою можно заставить лечь в постель против её желания?

— Нет, — вынуждена была ответить Руслана, не сумев скрыть в голосе легких ноток разочарования.

— А я не против, — внезапно произнесла Марина, — к тому же, какие мы можем предъявлять требования к Петру, если пока даже в официальном браке не состоим?

Фыркнув, Мирослава, сидевшая по другую сторону стола, поднялась, оправила на себе костюм, и гордо задрав голову, произнесла, — Можете сколько хотите соревнование устраивать, только без меня. Я ещё из-за мужика в подобной ерунде не участвовала.

«Ах так?! — подумал я, приходя в тихое бешенство. — Из-за мужика, значит? Ну сейчас я тебе покажу мужика!».

— Позволь провожу, — подскочил я тут же с места, чем вновь ввел остальных в когнитивный диссонанс. Тут-то наоборот, женщины мужчин провожают. Но мне было, честно сказать, плевать.

Подхватив безопасницу под ручку, вышел с ней в коридор, где у входа скучало парочку боевитых фрейлин, тут же подобравшихся при нашем появлении. Просканировав нас внимательными взглядами, и убедившись, что вродё всё в порядке и меня никуда не тащат, я сам иду добровольно, снова расслабились. Пройдя их, я поискал глазами место где мы можем поговорить без свидетелей. Какую-нибудь комнатку подсобного типа. Найдя такую, тут же запихнул Гиржовскую туда, плотно захлопнув дверь за собой.

Это было что-то вроде курительной комнаты, с диванчиками, журнальным столиком, парой шкафов и плотно занавешенным портьерами окном. То что надо. В данном случае полумрак и приватность были для меня наиболее важным обстоятельством.

Посмотрел на стоявшую напротив меня, упрямо сложившую руки под грудью женщину. Спросил угрюмо, — Что, опять?!

— Петя, — произнесла та, — я же тебе уже говорила, я в эти игры не играю, я, знаешь-ли, уже не девочка.

— Представь себе, знаю, — ответил я, подходя ближе. — Сам лично тебя не девочкой делал.

Та только вновь фыркнула, бросила, — Знаешь сколько у меня парней до тебя было?

— Таких как я — нисколько, — ответил ей, а затем, заглянув в глаза, спросил, использовав самый сильный имевшийся у меня козырь, — значит, всё-таки, не любишь меня, да?

— Почему? — удивленно переспросила та, — люблю.

— Разве? — я взял её за пуговицу пиджачка, — А если любишь, почему не хочешь даже попробовать побороться за меня?

— Эм… — Мирослава не сразу нашлась, что ответить, а я, меж тем, продолжил давить, — Ты не пытаешься доказать, что любишь. Только слова говоришь — люблю-люблю. А что они значат без доказательства делом? Пустой звук. И я знаю, почему так. Это потому, что раньше тебе всё доставалось просто. По факту твоей должности и принадлежности к роду. Но теперь так не будет. Уж поверь мне.

— Подожди, — произнесла наконец женщина, в чьём голосе апломб немедленно сменился неуверенностью, — тебе же тоже нравилось?!

— Нравилось, — кивнул я, — но что достается даром, как показала практика, совершенно не ценится. Зато чем труднее путь, тем слаще победа. Поэтому, дорогая моя, я теперь скорее член узлом завяжу, чем просто так приду к тебе. А чтобы чуть напомнить, чего ты лишаешься, я покажу тебе это.

Ремень с шорохом покинул своё место на поясе, женское тело, чуть охнув, перевалилось через спинку дивана, оставив пятую точку торчать вверх, а затем, в тишине комнаты раздался первый щелчок.