Андрей Кощиенко - Айдол-ян. Книга 4, часть 4. Смерть айдола [СИ : с илл.]

О-уууу…

— Что значит — «стоит мессы»?

Здесь их не служат? Хм… Ну ладно, буду знать.

— Это значит, что не следует менять духовные ценности на материальные. — отвечаю я. — Самое ценное, что есть у корейца — это его семья, дети, родственники. А Париж? Ну, что Париж? Он тысячу лет стоял и ещё столько же простоит. Сама потом съезжу.

Вижу, что ведущий «подвисает», видимо, не ожидая подобного поворота в разговоре. Стараясь держать на лице покер фейс, с внутренним злорадством наблюдаю за ним. Видно, он думал, что я буду вести себя словно корейская девочка для битья — плакать, кланяться и каяться. Не надейся, дружок!

— То есть, — самчон важней для тебя, чем остальные люди? — всё же находит слова ведущий.

Пфф…

— Понимаете, уважаемый шоу-хосете … «Остальные люди» уже не один раз показали, что им плевать, что будет со мной и моей семьёй. Первый раз это случилось, когда какой-то крупной компании понадобилась земля, на которой находился ресторан моих родителей. Их просто вышвырнули, заплатив смешную компенсацию. Всем «остальным» было на это плевать. Отец надорвался и умер, зарабатывая деньги. Всем было опять наплевать. Потом моя мать гробила своё здоровье, пытаясь заработать хотя бы на еду. У нас даже не на что было купить уголь зимой, чтобы согреться. Моя онни одевала на меня всю одежду разом, чтобы я не замёрзла и не заболела. «Остальные люди» в это время были снова заняты чем-то очень важным, поскольку никого из них я не видела. Ну и последние события… «Остальные люди» сразу отвернулись, лишь по причине опасения, что у них могут быть проблемы. Хотя ничего плохого я никому из них не сделала. И в «Billboard» выводила, и песни писала ночами, вместо того, чтобы спать. Номинирована на «Грэмми», престиж страны подняла. Но оказалась недостойной быть участницей международной делегации…

Делаю паузу, чтобы набрать в грудь воздуха. В студии — звенящая тишина.

— Единственный человек, который всегда был рядом, — это мой самчон. Хоть мы являлись для него бесполезной обузой, — он помогал, отрывая от своих детей. Думаете, после этого я променяю его на каких-то «остальных людей», которые не подозревают о моём существовании? Даже не надейтесь.

Обвожу глазами продолжающую молчать студию.

— Пак ЮнСок — очень хороший человек. — говорю я, подводя итог. — Верный, надёжный, на которого всецело можно положиться. Настоящий мужчина. Хочу быть на него похожей. И он тоже может на меня положиться. Я никогда не откажусь от него. Морпехи своих не бросают.

Стою, молчу. Сказал всё, что хотел. Буквально спиной чувствую скрестившиеся на мне взгляды из «зала» и сквозь телекамеры.

— Что ж… — наконец, произносит шоу-хосете, нарушая тишину. — Верность семье, несомненно, — хорошее качество. Но всё же нужно не забывать, что вокруг есть и другие люди, жизнь которых зависит от поступков твоих родственников. Предлагаю вернуться к программе. У нас остался последний этап, который определит победителя игры. Мне только что сообщили, что подсчёт очков завершён. Итак, — внимание на табло! Первая оценка, — результат ЛиГай из группы «BabyBox»! Её уровень айкью … Сто двенадцать!

Зал аплодирует, лампочки на по периметру табло мерцают, звучит музыка типа фанфар. ЛиГай тоже хлопает в ладоши, кланяется и улыбается.

— Результат Агдан! Коэффициент её интеллектуального развития составляет…

Короткая пауза для нагнетания момента, смотрю на табло, на котором загораются две цифры — 44. Лампочки мигают, музыка играет, но никто не аплодирует. Похоже, что все ошарашены результатом. Так же, как и я.

— Сорок четыре… — озадаченно произносит ведущий, поворачиваясь ко мне. — Двойная смерть… [21] Число «четыре» произносится в корейском почти так же как слово «смерть». Произношение различается только тонами.

Он смотрит на меня, я смотрю на него и чувствую, как злость, запихиваемая в себя с самого начала шоу, начинает вылезать обратно.

— Знаете, что, уважаемый шоу-хосете ?! — сердито восклицаю я. — Директор ЮСон предупреждал, что на вашем шоу меня попытаются «замочить». Но не таким же примитивным способом!

Время действия: Вечер третьего октября

Место действия: Дом семьи Пак ЮнСока. Две женщины смотрят телевизор, где показывают трансляцию шоу «Умники и умницы».

— «Пак ЮнСок — очень хороший человек» . — с экрана говорит ЮнМи. — «Верный, надёжный, на которого всецело можно положиться. Настоящий мужчина. Хочу быть на него похожей. И он тоже может на меня положиться…»

Жена ЮнСока, ЧинЧжу, закрывает нос и рот сложенными ладонями. В её глазах появляются слёзы.

«…Я никогда не откажусь от него. Морпехи своих не бросают», — произносит ЮнМи, подводя итог.

— Боже мой, мама! — восклицает ЧинЧжу, поворачиваясь к матери ЮнСока. — Она так защищает его! Какая же она молодец!

Мама, ничего не отвечая, поджимает губы. ЧинЧжу снова поворачивается к телевизору.

(немного позже)

— Почему — сорок четыре?! Как у неё может быть такая низкая оценка?! Она ведь знает много иностранных языков?! И музыку пишет!

ЧинЧжу с вопросом в глазах, в которых до сих пор стоят слёзы, снова поворачивается и смотрит на маму.

Мама вновь ничего не отвечает.

— Подтасовка… — сама всё поняв, произносит ЧинЧжу. — Наказание за ЮнСока! Какие же они мелкие и подлые…

Мама глубоко вздыхает.

(это же время. Дом мамы ЮнМи)

— Это неправда! — с возмущением восклицает СунОк, услышав прозвучавшую с экрана оценку уровня айкью ЮнМи. — Вы все там подтасовка! Сестра, не сдавайся! Я с тобой! Морпехи не сдаются! Мансе!

Мама, повернувшись, смотрит на старшую дочь, крутя в голове цифру «сорок четыре» и стараясь в точности припомнить слова мудан о смерти, которая всегда рядом с ЮнМи.

(примерно в то же время. Дом семьи ЧжуВона. Только что закончилась трансляция шоу «Умники и умницы»)

ЧжуВон и МуРан, повернув головы, молча смотрят друг на друга. Пауза затягивается.

— «Двойная смерть». — наконец, произносит МуРан, похоже, выбрав из увиденного то, что её впечатлило больше всего.

— Зря она сказала про морпехов. — осуждающе произносит ЧжуВон. — Контрабандист не может быть для них «своим».

МуРан согласно кивает в ответ.

— Наговорила на тысячу лет извинений. За такие слова её точно выгонят из армии.

— И это хорошо. — отзывается ЧжуВон.

— Почему?

— Армия, — это не для девушек. Для девушек — муж, семья, дети и дом. Армия для мужчин.

Хальмони и ЧжуВон вновь некоторое время молча смотрят друг на друга.

— Думаешь, после того, как ЮнМи выгонят, у неё всё это появится? — осторожно интересуется МуРан.