Андрей Кощиенко - Айдол-ян. Книга 4, часть 4. Смерть айдола [СИ : с илл.]

Они издеваются, что ли? — думаю я, смотря на копию моего письма, энергично выложенную на стол. — Или они решили меня таким образом — задолбать? Начнут каждый раз присылать нового сотрудника, который будет начинать всё сначала. Кажется, я даже слышал о таком способе ведения допроса. Когда многократно просят повторять одно и то же, — допрашиваемый от постоянной бубниловки тупеет и, в конце концов, произносит «не то». За которое его хватают и тащат в тюрьму. Зря я тогда так активно скучал. Нужно было просто поспать. Это АйЮ виновата!

— Прощу прощения, господин майор, но я отказываюсь говорить на эту тему. — заявляю я.

Офицер замирает, а присутствующая при допросе стенографистка набирает на клавиатуре мой ответ.

— Почему? — отмерев, спрашивает майор.

— Всё, что могла сказать по этому вопросу, — я сказала. Мне больше нечего добавить.

— Это вам только кажется. — уверяют меня. — При более подробном проговаривании, и желании вспомнить, — порой всплывают мелочи, способные оказаться очень существенными.

— У меня нет желания вспоминать мелочи.

— Почему?

— Потому, что это не мой случай. Если вы знакомы с моим досье, господин майор, то должны знать, что я обладаю фотографической памятью. И мне не нужно напрягаться, пытаясь вспомнить подробности. Я уже сказала, — это была шутка, желание подёргать за усы вашу службу и ничего большего.

— А откуда у вас такое желание? Вам не нравится контрразведка? Почему?

— Господин майор. — говорю я, чувствуя охватывающее меня уныние. — У вас есть протокол моего предыдущего допроса? Там же всё написано. Мне нечего прибавить к ранее сказанному.

Минут пять контрразведчик упражняется в каких-то психологических вывертах, стараясь вывести меня на разговор. В ответ сижу, тупо захлопнув пасть.

— Ну хорошо, — наконец, говорят мне. — Давайте сменим тему, раз вы не хотите говорить о письме самчону. Поговорим о другом. О «Письме на сапоге убитого товарища» …

Блин, точно тогда было лучше спать лечь! Даже было лучше стоя поспать, помучиться, зато сегодня бы не пришлось отвечать на дурацкие вопросы! Откуда я знаю, почему меня в тот день — «понесло»? Точно, — АйЮ виновата.

— Это вы написали? — спрашивает майор, имея в виду стихотворение.

Пожав плечами, признаюсь в авторстве. Не, ну а какой смысл отрицать?

— При изучении произведения, — сообщает мой дознаватель, — в нём были обнаружены искажения действительности, создающие у читателей негативные впечатления об армии Республики Корея в целом, об отдельных военнослужащих и их командирах, — в частности. Сангса, с какой целью вы это написали?

Снова пожимаю плечами и отвечаю: «Просто».

— Что значит — «просто»?

— Значит, что я не имела никакого преступного умысла. Слова удачно цеплялись друг за друга и вышла такая вот… штука.

Контрразведчик с выражением сильного сомнения на лице смотрит на меня.

— «Слова цеплялись»? — спрашивает он.

— Да.

— И всё?

— И всё.

— Вы и об этом говорить не хотите?

— А телефон мне вернут?

— Приказом вам запрещается иметь коммуникаторы.

— Я не видела этого приказа.

— Приказом командира вашей части. Текст которого он несколько раз лично доводил до сведения военнослужащих, участвующих в утреннем построении.

— А, вы об этом…

— Да, именно об этом!

— Прошу прощения, господин майор, я несколько рассеянна.

— Я это вижу. Так мы обсудим содержание вашего произведения?

— Пока мне не вернут телефон, — не вижу в этом смысла.

— Зачем вам телефон?

— Мне надоело сидеть без дела. С телефоном я могу заняться творчеством. Написать новую песню или книгу.

— Вам не кажется, что творчество приносит вам много проблем?

— Не кажется. — отвечаю я. — Это на самом деле так.

— Может быть, вам стоит сделать в нём перерыв?

— Прошу прощения, так как я не хочу, чтобы мой вопрос прозвучал грубо. Но, тем не менее, — может, вам стоит сделать перерыв и неделю не дышать?

— Даже так? — удивляется майор.

— Примерно, да.

— Ладно. Сангса, скажите, почему ваши произведения выглядят столь неоднозначно?

— Об этом лучше спросить мою музу. — отвечаю я. — Может, она что-нибудь принимает. Коньяк или антидепрессанты? Я не знаю.

— Хотелось бы с ней побеседовать. — признаётся контрразведчик и задаёт следующий вопрос. — Сангса, вы знаете, что председатель государственного совета Пукхан, Пак ЧенЫн сделал сегодня заявление, в котором, после привычных для него обвинений нашей страны в клевете, — пригласил вас посетить Пхеньян.

Под пристальным взглядом собеседника обдумываю полученную информацию.

Непонятно, с чего вдруг такое предложение? С учётом того, что я солдат армии противника, это тем более выглядит странно. Хотя, если так подумать, вполне объяснимый ход. Председателя, как мне рассказал генерал, обвинили в беспределе, в том, что он спецназом школьниц ворует в соседней стране, а он стал от этого открещиваться. Взял, да и позвал в гости. А то, что я в армии — так я не слышал, что именно он сказал. Может, ждёт после того, как меня демобилизуют. Или ещё как-то хитро вывернул словесно, что стало возможным пригласить, не дожидаясь моей пенсии, когда меня на гражданку выпрут по состоянию здоровья. Восток, — дело тонкое…

— Что вы можете сказать по этому поводу? — спрашивает офицер, не дождавшись конца моего молчания.

Ну, что я могу сказать? Только одно — «Вот только председателя Пака мне на голову не хватало!» Откуда такая идея ему в голову пришла? Сказал бы, чего от него все ожидали — «идите нафиг, ничего не знаю!», да и всё. А он — дипломатическую игру затеял, творчески к делу подошёл. Не, творчество, однозначно зло. Не всегда, но иногда — точно.

— Неожиданно. — признаюсь я ждущему моих слов майору. — Даже не знаю, что сказать.

Тот в ответ пристально смотрит на меня.

— Что вы теперь собираетесь делать? — спрашивает он.

— После беседы с вами? Я собираюсь посетить комнату релаксации. Мне медврач части посоветовал её посещать, когда будет возможность. Из-за больших нагрузок, которым подвергается моя нервная система.

— Я имею в виду приглашение председателя Пака. — уточняет свой вопрос контрразведчик.

Пожимаю в ответ плечами.

— Не знаю. Пока я в армии, наверняка это невозможно. Я просто не слышала, о чём конкретно говорил Пак ЧенЫн и поэтому не могу ответить прямо сейчас.

— Ваш самчон возил контрабанду в Пукхан. — начиная перечислять, медленно произносит майор. — Потом вы написали ему письмо, в котором есть места, которые выглядят как шифр, но вы говорите, что это не шифр. Затем вы устраиваете имитацию нападения на вашу воинскую часть, в результате которого едва не начинается война. Далее пишете стих, в котором военнослужащие вашей страны предстают в неоднозначном виде. И, наконец, получаете официальное предложение посетить с дружеским визитом Ибук. Сангса ЮнМи, вам не кажется, что слишком много странных совпадений?