Андрей Кощиенко - Айдол-ян. Книга 4, часть 4. Смерть айдола [СИ : с илл.]

— Нет. — поздоровавшись, слегка растерянно отвечают те. — Мы сотрудники комиссии трудового надзора.

— Вы пришли спасти меня от произвола алчного агентства?! — восхищённо восклицаю я и заявляю. — Сегодня я проработала всю ночь, до шести утра. Поспать мне удалось всего три часа и теперь меня снова заставляют заниматься подготовкой к выступлению! Наверняка такое обращение подпадает под статью — «рабский детский труд». Правдивость моих слов можно проверить по показаниям системы учёта пропусков агентства!

Пауза. Все, включая тёток в форме, молча пялятся на меня. Не, ну а чего? Зря что ли, жалобы писал? И тут вдруг соображаю, что припёрся в агентство в форме. Нацепил спросонья, по привычке… То-то думаю, — чего они на меня так смотрят? А у них, — «разрыв шаблона» происходит. Военная форма со знаками различия и — «рабский детский труд». Ну что ж, бывает. Кому сейчас легко?

Время действия: несколько позже.

Место действия: «FAN Entertainment».

— ЮнМи! — возмущённо восклицает БонСу. — Твой поступок — это настоящая подлость!

Понимаю, что проверяющие ушли и освободившееся начальство прибежало высказать своё возмущение. Причём решило устроить мне выволочку с клеймением на глазах группы и стаффа. Ну ладно, здесь так здесь. Не мною выбрано место ристалища, госпожа БонСу.

— Какой конкретно поступок вы имеете в виду, уважаемая госпожа начальник? — вежливо спрашиваю её.

— Твою жалобу в комиссию! Эту кляузу!

— Я не должна была так поступать? — деланно удивляюсь странному обвинению.

— Конечно! Ты знаешь, что агентство оштрафовано на пятнадцать миллионов вон?!

— То есть вы, госпожа директор, в присутствии свидетелей, требуете от меня сокрытия фактов нарушения законов Республики Корея, покрытия преступников и превращения себя в соучастницу вашего преступления. Я правильно всё поняла?

Смотрю на «переклинившую» с ответом директоршу. Слова, буквально мгновением раньше вылетавшие из неё, как пули из пулемёта, — вдруг иссякли и в кабинете воцарила тишина.

— Все знают, что музыкальные агентства — это предприятия со специфическим производственным циклом. — наконец, заявляют мне. — В котором переработки и ненормированный рабочий день являются его неотъемлемыми чертами. И всегда артисты и руководство находят компромисс, если они хотят плодотворно сотрудничать.

— Я — «не все» и мне ничего не известно про то, о чём вы сейчас сказали. Однако мнеизвестно, что в стране существуют законы, которые нужно выполнять во избежание возникновения с ними проблем. Не нужно прикрывать своё неумение работать какими-то выдумками про «специфику».

— Посмотрите, до чего вы довели ИнЧжон. — предлагаю я, показывая на сонбе рукой. — Вы же лишили человека сна. А ведь подобное считается одной из наиболее жестоких пыток, очень негативно влияющих на психику. Плюс эмоциональная нагрузка — промоушен в чужой стране. Вам ведь не известен предел устойчивости нервной системы ИнЧжон. Вдруг он окажется превышен? Что тогда? Вы её просто выгоните?

Делаю паузу, предлагая возразить. Возражений не слышу.

— Или, даже если сейчас не будет видимых проблем, — кто может гарантировать отсутствие таковых в дальнейшем? — продолжаю я нагнетание жути. — Девочке ещё рожать, а она, после такой работы — станет неврастеничкой. Как это скажется на её детях? Вы совершенно не думаете о будущем. Живёте сегодняшним днём. В стране и так с воспроизводством населения дела идут хуже некуда, а вы ещё элитный генофонд нации губите…

Смотрю на ярко-красное лицо директорши. Вообще-то она и месяца здесь не провела на главной должности, а я на неё всех собак спустил. А с другой стороны — нечего на мне свой «скилл управленца» прокачивать.

— Мало агентство оштрафовали. — говорю я. — Вас вообще закрывать надо. За систематическое нарушение закона. Группа всю ночь отпахала и её снова зарядили на весь день вкалывать. Вы считаете, что за три дня можно качественно разучить новую композицию? Серьёзно? Или вы ждёте от нас трудового подвига — работать без сна и пищи целыми сутками? Напомню, — здесь не коммунистический Пукхан, а развитое цивилизованное капиталистическое общество, в котором все трудовые отношения регулируются контрактом. В моём — нигде не сказано, что я должна не спать ночами!

— Здесь как раз все думают о будущем, кроме тебя! — гневно восклицает, выйдя из ступора, БонСу. — ИнЧжон каждый день летает в Японию, чтобы поднять интерес к группе и увеличить продажу билетов на концерт! Ты знаешь, что продажи падают?

— Не знаю. — пожимаю я плечами.

— Ты ничего не знаешь! Только обвиняешь! И подготовка нового выступления на « Dream Concert», — это тоже стратегия для повышения продаж!

— Госпожа директор, а почему японцы не хотят покупать билеты? — спрашиваю я. — Вы знаете причину?

— Потому, что они хотят видеть тебя и твою кошку! — в запальчивости объясняет БонСу.

Просто замечательно. Знают, но молчат. Идиотизм.

— Я никогда не отказывалась от поездки. — напоминаю всем присутствующим. — Но вы не допускали меня к совместным тренировкам с группой. Приняли неправильное решение, грозящее убытками, а теперь затыкаете пробоины чем попало, не думая о последствиях. Мало того, что вы издеваетесь, заставляя работать ночами, так ещё может получиться обратный эффект. Если выступление на « Dream Concert» не понравится зрителям, продажи ведь могут упасть ещё ниже. Подобный вариант рассматривался?

— Новая композиция неизбежно привлечёт к себе внимание! — отвечает директор.

Как об стену горох…

— Я написала ещё одну жалобу в комиссию по делам несовершеннолетних. — сообщаю я БонСу. — Надеюсь, они тоже вас оштрафуют. Не уверена, что это сподвигнет руководство агентства изменить стиль работы, но надеюсь, сможет хотя бы подтолкнуть его подумать о новом взгляде на мир. А вообще — я устала после бессонной ночи. Не понимаю, зачем я сюда припёрлась, раз нахожусь в командировке. Откройте и ознакомьтесь с армейскими положениями, госпожа директор. Военнослужащему обеспечивается восьмичасовый сон и гарантированное питание. Ни того, ни другого агентство не выполняет. Буду жаловаться на ваши действия в Комитет объединённых штабов и Министру обороны страны. Пусть выясняют, почему здесь занимаются подрывом обороноспособности государства и игнорируют закон. А я иду спать.

— Сонбе. — повернувшись к девчонкам, делаю им «ручкой». — Берегите себя. Помните: слава приходит и уходит, а здоровье не вернёшь.

— Всего хорошего. — желаю всем и направляюсь к выходу.

— ЮнМи, стой! — требует БонСу.

— Я спать хочу. — отвечаю я. — С меня сейчас нет никакого толка, один вред.

(чат, который никогда не спит)