Андрей Кощиенко - Айдол-ян. Книга 4, часть 4. Смерть айдола [СИ : с илл.]

Долго думал, — говорить или не говорить о своём последнем разговоре с покойным? Была идея на поминках встать, произнести речь, в которой пообещать выполнить данное дяде слово. Но, посмотрев на скорбные лица его близких, решил не выделываться, сидеть, молчать и кланяться. Во-первых, до сих пор непонятно, — знает ли о нашем разговоре его семья? Во-вторых, — у меня самого сейчас дела идут не лучшим образом. Вылезешь — сочтут за клоуна. А мне ещё отношения с его родственниками выстраивать.

В итоге — мама говорила вместо нас с СунОк, и это было правильно по местным понятиям. Когда настал момент последнего прощания, — онни плакала, сказала — «никогда не забудет». Я постоял у гроба молча, размышляя о том, как хоронили меня на той Земле.

В общем, — что сказать? Похороны есть похороны. Ничего хорошего.

Время действия: шестое декабря

Место действия: Сеул

— В смысле — «выгоняют из дома»? — удивлённо переспрашиваю я в телефон.

Звонит онни. Полным паникой голосом сообщила — «нас выгоняют из дома»! Значит, — вчера только самчона похоронили, а сегодня его мать принялась воплощать свою давнюю мечту? Торопится, боясь не дожить до её осуществления? Нифига, сказал я себе, фортель!

— Это кто нас, бабка, что ли, — выгоняет? — уточняю я.

— Нет, их тоже выселяют. — сообщает СунОк ещё одну ошеломляющую новость. — У дяди были долги и за ними пришли кредиторы…

«Долги»?! Аджж-жжж!!

— И сколько там? — задаю я вопрос голосом, ослабевшим от внезапно возникшего предчувствия. — Какую сумму был должен дядя?

— ЧинЧжу сказала, — один миллиард двести миллионов вон. А у неё таких денег нет…

«Миллион двести тысяч долларов?!» — ужасаюсь я, одновременно ощущая, как слегка подгибаются ноги. — «Самчон — скотина! Наделал долгов и свалил! Не зря я удивлялся напору, с которым он из меня согласие выдавливал! Вот теперь всё стало понятно!»

— А сколько у неё денег есть? — прислушиваясь к участившемуся сердцебиению, интересуюсь я.

— Она сказала — пятнадцать миллионов вон. И не знает, как ей жить дальше. Даже, если продаст всю недвижимость, — сумма получится гораздо меньше размера долга.

— Щибаль ! — нецензурно высказываюсь одним словом о ситуации и добавляю. — Черти бы побрали нашего самчона! Надеюсь, он уже в аду!

— Ты что такое говоришь?! Разве так можно о дяде?!

Да не можно, а нужно! Впрочем, не стоит. Всё одно не поймут. Сейчас следует определить свои дальнейшие действия. Хрена себе, — миллион двести тысяч долларов! Попробуй, заработай их! Я обещал самчону позаботиться о его семье, но не на такую же сумму?! Учёбу помочь сыновьям оплатить, денег на хозяйство жене его подкинуть, но — не миллион же с лишним долларов?! Тут дом на Чеджу можно купить!

— Чего молчишь? — спрашивает СунОк.

— Думаю. — коротко отвечаю я.

В принципе… В принципе, — никто о моём разговоре с дядей не упоминал. Возможно, он своей семье ничего о нём не сказал. Может, — не успел. Врачи назвали причиной смерти — «разрыв сердечной мышцы». Если так, то можно сделать морду кирпичом и заявить, — «я не я и хата не моя»! И пусть они там крутятся, как хотят! Может, самчон потратил эти бабки на «блэкджек со шлюхами», а мне их отрабатывать предлагают? Да нафиг это нужно!

— ЮнМи…

— Чего?

— Что делать?

— Снимать штаны и бегать! Где эти деятели, которым ЮнСок задолжал?

— Зачем они тебе?

— Хочу посмотреть на долговые документы. Может, нас надуть пытаются, а мы верим?

— У ЧинЧжу есть копии. Они ей их оставили.

Глубоко вздыхаю. Как же всё достало! Почему я не могу жить спокойной, размеренной, благополучной жизнью?! Почему вокруг перманентно творится какая-то жопа с моим обязательным участием?!

— Жди. — командую я СунОк. — Сейчас буду. Поедем к ЧинЧжу смотреть копии. Звони ей, договаривайся о срочной встрече. Поняла?

— Зачем «смотреть копии»? Ты хочешь оплатить дядин долг?

— Я что, — идиотка?! Где я денег столько возьму?!

— Зачем тогда ехать?

— Поговорить, узнать подробности. Может, сможем чем-нибудь помочь. Раз встаёт вопрос с жильём, — нужно узнать, сколько времени мы ещё можем занимать их дом. Вдруг есть приемлемый вариант, который позволит жить в нём и далее. Необходима информация.

— Понятно. — коротко отвечает онни.

— Как у мамы дела? — спрашиваю я.

Мама уже который день чувствует себя плохо. Понятно, с подобными эмоциональными перегрузками сдохнуть можно, а не только плохо себя чувствовать.

— Говорит, что нормально. — отвечает СунОк. — Давление не очень, но было и хуже.

— Хорошо. — резюмирую я и уточняю. — Ты ей ничего не сказала про долги самчона?

— Ничего. Мама спит, телефон её у меня.

— Отлично. Всё, я еду. Давай!

— Жду.

(позже. Тот же день. Юридическая контора)

— Документы выглядят настоящими. — резюмирует юрист, закончив разглядывать копии. — Форма бланка, подписи и печати соответствуют стандарту. Мы можем проверить подлинность отпечатка пальца вашего родственника и действительность нотариально заверенных договоров…

— Хорошо. Сделайте это, пожалуйста. — киваю я и прошу ещё об одной услуге. — И мне нужно оценить стоимость двух объектов недвижимости. Подскажите, как это сделать наилучшим образом?

Нахожусь в юридической конторе, которую «подогнал» мне ЧжуВон и через которую сужусь со своим агентством. Приехав вместе с хмуро молчащей СунОк в дом к дяде, обнаружили в нём «лазарет», подобный нашему. Бабушка «плохо себя чувствует» и к нам вообще не вышла. Жена самчона тоже выглядит изнурённо. Короче, — самое время заниматься тёрками по долгам. Взял у ЧинЧжу оставленные кредиторами документы, посмотрел, покрутил в руках. Понял, что ничего умного сказать не могу, нужно везти их показывать специалистам.

— Зачем тебе? — удивлённо спросила вдова дяди, когда я сообщил ей о своём намерении.

— Вы помогали нам. — объяснил я. — Теперь помогаем мы, — оплатим юридические услуги. А вообще, скажите, уважаемая ЧинЧжу, как вы оцениваете свои перспективы рассчитаться с кредиторами?

Женщина в ответ медленно покачала головой.

— ЮнСок не собирался умирать. — ответила она. — Поэтому не сказал, где у него деньги. С тем, что у меня есть, я не смогу выплатить долг мужа. Не знаю, как дальше будут жить мои дети.

— Вы рассматривали перспективу объявить себя банкротом? — поинтересовался я. — Вы знаете людей, приходивших за долгами?

ЧинЧжу отрицательно покачала головой.

— Это были плохие люди. — коротко ответила она.

Ну надо думать, не из балетной школы ученики приходили! Контрабанда, это читай, пиратство. Наверняка я не прав, но у меня именно такие ассоциации возникают, когда слышу это слово. Хотя вполне возможно, что приходили финансисты, ссудившие денег и хлопочущие за своё имущество. Но они ничем не лучше перечисленных авантюристов, а может даже хуже. Нет от них нигде спасения. И главное — сумма уж больно большая. Ну двести-триста тысяч — ещё туда-сюда. Но лям с хвостиком — слишком много. Да, в Корее низкая преступность, однако это не означает, что её нет вообще. И кто его знает, какие идеи могут прийти в голову людям, потерявшим лично нажитое? Может, оно у них и не последнее, только кроме финансовых здесь возникают ещё репутационные потери. «Лицо» вниз съезжает. Другие должники ведь могут подумать, что им тоже не обязательно возвращать взятое взаймы. Не знаю с кем договаривался самчон, но раз его контрабандный бизнес профинансировали, то с высокой долей вероятности можно ожидать, что сделали это криминальные или полукриминальные структуры. А там с «понятиями» дела обстоят жёстко. Хотя бы раз «прогнёшься», конкуренты моментом в ноль «зачморят». Чёрт его знает, как обстоят дела у дядиных кредиторов с их «бандитским рейтингом»? Может, им очень кстати окажется провести акцию устрашения, дабы в нём подняться? Или, — чтобы удержаться на текущей позиции? Сложившаяся ситуация, на мой взгляд, для этого весьма удачная. У семьи самчона защиты никакой, а вина явная. Короче, ЮнСок оставил в наследство кучу дерьма, которое непонятно кому и как разгребать…