Дариен Ройтман - Эпоха Ворона 1. Шпион

– Ничего смешного не вижу! – начал закипать я, пытаясь прикрепить удостоверение к лацкану своего пиджака.

– Ну что ж, пожалуй, вы правы, ничего смешного в сложившейся ситуации нет, – скорбно приподнял густые каштановые брови немец. А затем, снова улыбнувшись, продолжил: – Но согласитесь, довольно забавный факт заключается в том, что «проклятый гном» желает разговаривать только с «воином», пленившим его. А этим, с позволения сказать, «воином», как известно большей части человечества, являетесь именно вы.

– Разговаривать со мной? – снова удивился я. – Но на каком языке он говорит? Да и о чём нам с ним говорить?

– О, прекрасные вопросы, друг мой! – оживился профессор. – Но я отвечу только на первый, а любезный агент Ваковский – на второй.

Я недоуменно уставился на него и сделал приглашающий жест рукой.

– Я весь внимание, Край.

– Видите ли, Ринальдо, – почесав затылок, начал отвечать немец. – Он говорит на языке цвергов! Стойте, стойте, сейчас объясню! Этот язык нечто среднее между древним верхнегерманским диалектом, исландским и древнешведским.

Двери лифта раскрылись, и мы вышли в длинный коридор со множеством дверей по обеим его сторонам.

– В общем, мы втроём, Ормсон, Эриксон и я, кое-как его понимаем и, как говорится, с грехом пополам совместными усилиями можем служить переводчиками, – с ноткой сожаления в голосе закончил Хуго. Судя по всему, сложившееся положение Крайзмана устраивало не совсем. Он бы предпочёл работать сам и стать единоличным автором нового словаря цвергов.

– Теперь по поводу темы для разговора, – живо перехватил инициативу агент. – Мы будем инструктировать вас, профессор, какие вопросы задавать, а эти трое господ будут переводить. Нас интересует абсолютно всё. И конечно, в первую очередь всё, что касается следующего нападения.

– И конечно, он вам всё тут же разболтает! – не выдержав, съязвил я. – С какой стати ему вообще что-то кому-то рассказывать?

– Всё верно, господин Гонсалес, – неожиданно для меня согласился агент. – Гном действительно не готов разговаривать с кем бы то ни было, кроме вас. И вот в чём загвоздка. Судя по всему, этот парень действительно верит, что является вашим рабом.

– Простите, кем является?! – выдавил я, от удивления, чуть не захлебнувшись собственной слюной. – Кхе-кхе… Да с какой стати?! Этого мне ещё не хватало! Может, вы его неправильно поняли? – с надеждой оглядел я всех присутствующих снизу.

– Правильно, правильно, дорогой, – ответил за всех немец. – Слово «срайкх», без сомнения, означает «раб». – При этом два скандинавских профессора согласно кивнули в унисон.

– Кто бы мог подумать! – уже весело и как бы с укоризной продолжил Хуго. – Рабство возродилось в современном мире! И первый рабовладелец именно вы, Ринальдо! А на вид такой приятный молодой человек… – И он весело загоготал. Посмотрев на мою ошеломлённую физиономию, прыснули и все остальные. Мне же было совсем не до смеха. Итак, я стал первым рабовладельцем современного мира и совершенно не представлял, что мне со всем этим делать.

Повернув за угол, мы вошли в нужную дверь, за которой сидел охранник, мгновенно вскочивший при виде нашей группы. Последовав примеру остальных, я предъявил свой пропуск и был пропущен за следующую дверь.

Мы оказались в лаборатории, которая представляла собой довольно просторный светлый зал, дальняя стена которого была сделана из какого-то на вид очень прочного прозрачного материала. По помещению сновали люди в белых халатах. Другие несколько человек расположились вдоль стен, уставившись на экраны со всевозможными таблицами и графиками. Ещё одна группа людей находилась у прозрачной стены, наблюдая за мониторами со всевозможными медицинскими показаниями, отвечающими за пульс, деятельность головного мозга, кровяное давление и т. д. и т. п.

Всё это я заметил, пока мы направлялись прямиком к явно отвечающему за всю эту кутерьму крупному лысоватому человеку. Он уже повернулся к нам лицом, и по его осанке и позе, а также по тому, как вытянулся Ваковский, я понял, что он и является главным.

– Господин Вебер, сэр, – с явным уважением в голосе обратился к начальнику агент. – Позвольте представить вам профессора Ринальдо Гонсалеса, который любезно согласился со…

– Любезно согласился?! – тут же взорвался я, перебив его. – Наглая ложь! Да этот ваш дылда Ваковский меня арестовал! Причём, прошу заметить, совершенно безосновательно! Вы это понимаете?!

– Ну что ж, господин профессор, – наклонился ко мне лысоватый, слегка улыбнувшись. – Я наслышан о вашем, мягко скажем, не совсем покладистом характере и рад, что слухи соответствуют правде. Так вот, приказ о вашем аресте, попрошу заметить, совершенно основательно был отдан агенту Ваковскому лично мной. Дело в том, что вы, как и любой другой гражданин, обязаны содействовать силам национальной безопасности. Это гражданский долг каждого. Если вы отказываетесь сотрудничать, мы имеем полное право арестовать и заставить вас. Или же просто вас перевоспитать. Нужное оборудование у нас уже наготове. Надеюсь, вам это понятно, гражданин Гонсалес?

При этих словах Хуго, стоявший слегка позади, красноречиво хмыкнул. Даже не оборачиваясь, я знал, что на его холёном немецком лице появилась наглая ухмылка. Два скандинавских лингвиста при этом отчаянно пытались сделать вид, что их на самом деле нет в данном помещении.

Ну что ж, видимо, здесь было не время и не место буянить. Мне оставалось только беспомощно кивнуть. Нечего сказать. Доводы были железные.

– И вот ещё что, – вдруг с явной угрозой в голосе продолжил Вебер. – Я так понимаю, что у вас есть некоторая проблема с ростом агента, назначенного вас курировать. Если вы желаете работать с более низкорослым агентом, только скажите…

– Нет-нет, господин директор, – перепугано стушевался я. – Уверяю вас. Всё в порядке. Уверен, что агент Ваковский – самый подходящий специалист для данной работы.

– Так и есть, – осклабился Вебер. – Ну вот и договорились! А теперь давайте знакомиться. Я – заместитель директора национальной безопасности Ной Вебер. Очень рад знакомству с вами, профессор. Вы наш герой. А теперь пора за работу. Каждая минута дорога.

Всё ещё не до конца успокоившись, я прошествовал за директором к прозрачной стене – и вдруг увидел его .

Чёрт побери! Гном! Самый настоящий гном! Во время сражения с ним мне так и не удалось его как следует разглядеть. Он тогда с головы до ног был закован в доспехи, а сейчас на нём были лишь мешковатые штаны и грубая, спускавшаяся ниже пояса, рубаха. У него были длинные взъерошенные волосы и борода, начинающаяся почти от самых глаз и доходящая до пояса. Сами глаза под кустистыми рыжими бровями были близко посажены, поражая своим пронзительным изумрудно-зелёным цветом, и всю эту композицию венчал выдающийся бугристый нос картошкой. А ещё даже без доспехов воин представлял собой довольно грозное зрелище. Широченные плечи и мощные мускулистые руки могли внушить уважение или даже страх кому угодно.