Лара Вагнер - Склеп, который мы должны взорвать

В углу дивана тихо всхлипывает Огненная фея, вытирает слезы грязной рукой с обломанными ногтями.

– Больше не могу здесь оставаться…

Ее прелестные тонкие пальчики давно огрубели и покрылись какой-то коростой. Кофта, которая ей велика, висит безобразными складками на худых плечах. Когда я семь месяцев назад впервые увидел фею, она выглядела не лучше. Даже хуже, ведь в тот момент ее избивал сожитель, а она валялась на полу. Сначала пыталась укрыться от ударов, дальше перестала. Вечно пьяный бомж, дружбу с которым фея тогда водила («дружба» не закончена и поныне) видимо, получал удовольствие оттого, как легко можно разрушить и подчинить себе чужое тело. Оно покорно переносит издевательства, лишь дергается после каждого следующего пинка.

Именно тогда я каким-то невероятным образом уловил: ничтожная бомжиха не отсюда. Не из грязного, пропахшего потом и мочой подвала, куда не заглядывает дневной свет. И вообще не из суетливого иноземного города. Она из того же мира, что и я. В моем смутном тогда еще сознании внезапно всплыли сады и цветущие луга Аверхальма, его прекрасные замки, поющие фонтаны, многоцветные облака… Не знаю, каким образом удалось это постигнуть в одно мгновение. Словно молния пронзила насквозь. Но что я мог поделать с хмельным ублюдком, который измывался над почти бесчувственным телом? Ничего, как мне показалось вначале. А дальше я спустился из-под потолка и проник в остатки мозга, что еще оставались в черепной коробке бомжа. Тот прекратил свое занятие, застыл, похожий на гротескное изваяние из смешанной с навозом глины. Несколько секунд стоял неподвижно, потом отступил, добрался до своего тюфяка у стены, улегся и вскоре захрапел.

Спасенная (думаю, именно спасенная, вряд ли разбушевавшийся сожитель оставил бы ее в покое, а она слишком хрупка для подобного обращения) сначала неподвижно лежала на полу, затаившись, потом потихоньку села. Подняла лицо, на котором темнели кровоподтеки, посмотрела в тот угол, куда я переместился. Смотрела не отрываясь. Сама спросила:

– Кто ты?

Я предполагал, что разговор придется начинать мне, но ошибся. Избитая фея тоже уловила исходящий от меня призыв, почувствовала существо из родного мира, близкое ее душе.

Мы долго проговорили в тот вечер. Бомж, с которым она делила кров и стол вот уже пятый год, громко храпел на своем матрасе. Остальные обитатели подвала пришли поздно. Когда они расположились по своим местам и занялись привычными незамысловатыми «домашними» делами при свете единственной лампочки, нам с феей уже все было ясно. Или почти все.

Однако по существу с того вечера произошло мало изменений. Ничего обнадеживающего, кроме уверенности, что мы не совсем одиноки в этом неуютном мире. Сейчас фея всхлипывает в углу дивана, обивка которого давно утратила свой зеленый цвет и торчит неряшливыми клочьями. Все в том же подвале… Фея и верит мне, и не верит.

– Ты правду говоришь, что они скоро придут?

– Я тебя хоть раз обманывал?

– Еще нет.

Она улыбается, приоткрывая беззащитный провал между двумя передними зубами. Фея позабыла про эту свою приобретенную особенность. Жаль, мы познакомились уже после того, как сожитель выбил ей зуб. Я бы тогда смог за нее заступиться. Теперь не важно, впрочем. Главное, чтобы получилось задуманное.

– Как только тебе удалось? – недоумевает она, все еще окончательно не поверив.

Голос феи напоминает шуршание оберточной бумаги или шелест опавших листьев. Я не слышал ее голоса прежде, в лучшие времена. Но догадываюсь, что тогда он был совершенно иным. Напоминал мелодию хрустальных колокольчиков в тенистых аллеях Плавучего парка или журчание водопада в Изумрудном ущелье? Может быть.

Она хочет знать, как мне удалось связаться с теми, кто с минуту на минуту должны собраться здесь – в подвале расселенного аварийного дома, на задворках бетонных джунглей, в унылый осенний день.

Да, это было нелегко, но наша встреча с феей подсказала мне: кроме нас двоих есть еще кто-то, затерянный в чужом мире. Мудреная задача – проникать в сознание обитателей миллионного города, заглядывать в мысли озабоченных, несчастных, озлобленных, вечно спешащих созданий. Уловить среди хаоса чистые ноты, секундные воспоминания и сожаления, которые тут же перекрываются новым умственным хламом. И тщательно составить коллекцию. Выбрать из гремучей бесполезной смеси ничтожно малую драгоценную долю. А потом…

– Не беспокойся, они все объявятся к двум часам. Обещаю.

Она снова улыбается, на этот раз не разжимая губ. В ней еще угадываются остатки женской прелести, которая была безжалостно растоптана здесь, в просторном подвале с высоким сводчатым потолком. Если не обращать внимания на жестяную печь и лежбища у стен, можно подумать, что мы в подвале замка. Закрыть глаза на ржавые трубы под потолком, разбросанное по полу тряпье и лампочку, свисающую на корявом проводе… В качестве приятного дополнения не мешало бы еще убрать характерный запах. Однако это не принципиальная разница. Все равно подвал сыграл свою роль, и я ему бесконечно благодарен. Ведь сюда, а не куда-нибудь в кафе или торговый центр я забился той морозной ночью, когда внезапно осознал свое существование в новой реальности. Что было до этого? Черный провал, где порой вспыхивали и рассыпались по глухому полю цветные искры, оставляя меня в абсолютной неопределенности.

Напряженное ожидание уже стало привычным. Тикающий на табуретке будильник с разбитым стеклом показывает без четверти два. Подвал в нашем полном распоряжении – его постоянным обитателям я заранее внушил мысль, что раньше ночи здесь появляться опасно. Это было проще простого, ведь человеческие существа, насквозь пропитанные суррогатами алкоголя, легко поддаются внушению. Только я и фея… Ждем…

Со двора доносится звонкое тявканье, видно, щенок заплутал между одинаково обшарпанными домами-близнецами. Тявканье приближается, потом на ведущей в подвал лестнице раздаются осторожные шаркающие шаги и постукивание щенячьих коготков. Мы с феей притаились и отчетливо слышим каждый посторонний звук.

Это не щенок, скорее взрослая собачонка, только очень мелкая, на тонких дрожащих лапах, покрытая завитками светло-бежевой шерсти. Она первой показывается на ступеньках, пытливо смотрит на фею блестящими черными глазками. Забавный экземпляр. Да они вообще забавные, эти мелкие шавки, не похожие на нормальных собак.

От ошейника вверх поднимается тонкий поводок. На ступеньках, которые видны с моего места, появляются ноги в старых кожаных сапогах, полы бордового драпового пальто, коричневая сумка. А вот и вся хозяйка шавки наконец-то спустилась вниз. Долго же преодолевала путь в двенадцать ступенек…