Петр Ингвин - Зимопись. Путь домой. Аз

На землях цариссы Яны пейзажи снова изменились. Вернулся лес. Приятно было опять оказаться недосягаемым для чужих взглядов, день перестал быть врагом. Благодатные кроны приняли нас под свои своды, на душу снизошло опасное чувство покоя, в нос бил запах свежей и прелой хвои. Рыкцари крыли ругательствами торчавшие из земли корни и песчаные ямы, в которые иногда проваливались. Впрочем, ворчание не перерастало во что-то негативное – общее настроение резко выросло.

Издали я принял новый лес за сосновый и продолжил бы так считать, если бы Малик. Он притянул к себе ветку и вслух пересчитал иголки в расходящемся пучке хвоинок. Их оказалось пять вместо привычных двух.

– Кедры, – сказал Малик.

Рыкцари уже подбирали шишки и выковыривали из них орешки.

Дядя Люсик поправил:

– Позвольте уточнить: не кедр, а кедровая сосна. Семена кедров несъедобны.

– Как это – несъедобны? – не согласился я. – Родители всю жизнь пичкали меня кедровыми орехами: «Надо съесть, это полезно, здесь столько витаминов…» Хотите сказать, меня обманывали?

– Настоящие кедры растут на юго-востоке Средиземного моря и на западе Гималаев, – пояснил дядя Люсик, глядя на окружившие нас прямые серо-бурые стволы и мощные ветви в раскидистых кронах. – Еще – в Крыму, где тоже прижились. Их семена, кстати, к орехам не относятся, и они несъедобны. Полезные «орехи», которыми тебя, Чапа, кормили, вовсе не орехи с научной точки зрения. Но родители были правы, семена деревьев, которые у нас называют кедрами, очень полезны.

– Ясно. – Я пнул ближайшую шишку. – Везде обман. Кедровые орешки, оказывается, во-первых, не кедровые, а во-вторых, не орешки.

– Но в остальном-то все правда, – усмехнулся Малик.

– Я так же сильно разуверился в окружающем мире, – продолжил я бурчать, – когда узнал, что большинство известных мне по кино и мультфильмам енотов – никакие не еноты, а енотовидные собаки.

– А здесь собаки – волки, – сказал Малик.

– А женщины – ангелы, – добавил дядя Люсик. – Впрочем, в нашем мире их иногда тоже так называли. – Он вздохнул. – Но упомянутое «иногда», видимо, их не устраивало.

– Это потому, что женщины любят ушами, – сказал Малик, – а мужчины – руками.

– И только кролики чем надо. – Дядя Люсик прикрыл глаза и продекламировал: – «Вы совершили путь от червя к человеку, но многое в вас еще осталось от червя. Некогда были вы обезьяной, и даже теперь еще человек больше обезьяна, чем иная из обезьян». Ницше.

– Будь мягче к людям, – быстро ответил Малик.

– Я что-то не то сказал? – удивился дядя Люсик.

Малик повторил с продолжением:

– «Будь мягче к людям. Хочешь быть мудрей? Не делай больно мудростью своей».

– Омар Хайям, – узнал дядя Люсик.

– А нельзя ли как-нибудь так разговаривать, чтобы другие тоже что-то понимали? – подал голос прислушивавшийся Котя.

– Можно, – сказал Малик.

И разговор сам собой затих.

Собирая «орешки», по лесу мы двигались вдоль дороги, стараясь не отдаляться, и вскоре впереди сквозь ветви открылась развилка.

– Влево дорога уходит к вотчине цариссы Меланьи, а темный дом – справа, на другом конце земель цариссы Яны, – объяснил дядя Люсик. – По местоположению темного дома им как бы заведует царисса Яна, но «заведование» ограничено снабжением и охраной внешнего периметра. Темный дом – сам по себе, он никому не принадлежит, там, с благословения Совета сестричества, распоряжаются святые сестры. – Дядя Люсик на миг повернул лицо к дороге, что уходила влево. – Кстати, крепость отсюда тоже недалеко, за вотчиной Меланьи на развилке влево.

– Надеюсь, последняя информация нам не пригодится, – проговорил Малик.

Я тоже надеялся, а вслух спросил иное:

– У цариссы Яны есть дочери?

Это ведь мне вызывать огонь на себя. Надо быть готовым.

– Всего одна, и ты ее хорошо знаешь, – сказал дядя Люсик. – Ярослава. Единственная наследница. – Он повернулся к Малику и проговорил с некоторым сомнением: – Может быть, Чапе не стоит ходить с нами в башню? Если на его свободу начнут покушаться и там…

Я возразил:

– В амнистию мы с Маликом вписаны оба, про меня спросят в любом случае. Мне нужно идти. Как и Ефросинья, Ярослава тоже может оказаться в башне, тогда я передам сообщение от ее брата. Возможно, она что-то вспомнит из детства. И, как единственному другу Юлиана, Ярослава может рассказать мне больше, чем кому-то другому.

– Думаю, нужно рискнуть еще раз, – согласился со мной Малик.

Дядя Люсик вздохнул.

– Тогда нас ждет либо Шопен,– проворчал он под нос, – либо Мендельсон.

– В каком смысле? – не понял я.

– Первого играют на похоронах, – подсказал Малик, – а второго…

– Знаю.

– И в таком случае нам лучше разделиться сейчас, – объявил дядя Люсик. – В башню ведет единственный путь, с других сторон местность непроходима. Лишних подозрений нам не надо, поэтому мы должны прибыть именно по дороге.

Мы устроили небольшой привал. Малик стал обсуждать с рыкцарями место будущей встречи и сигналы, я в разговор не встревал, но прислушивался. Общий смысл вырисовывался такой: вместе с шестью разбойниками мой меч отправится напрямую (если так можно сказать про зигзагообразное и, иногда, почти круговое передвижение по пересеченной местности) к «плохому месту» у темного дома, а мы придем туда после попытки легального обращения к святым сестрам по поводу Зарины – придем вместе с ней или за помощью, если потребуется силовое решение.

Я вновь остался без любимого оружия.

Дальше мы с Маликом и дядей Люсиком отправились втроем. Башня показалась уже в темноте. Черный силуэт выплыл из мрака, через минуту в бойницах вспыхнули мерцающие оранжевыми отсветами огни факелов: нас заметили.

Как и в прошлый раз, говорил от нашего имени дядя Люсик, а мы с Маликом изображали на все согласных и покорных любому его слову подопечных.

– Я – школьный распорядитель папринций Люсик. Со мной двое спутников, которых я не могу оставить в поселке, поскольку обязан сопровождать лично. Прошу гостеприимства.

Из башни донесся грубоватый мужской голос:

– Хозяйки нет, решение о вас примет царевна Ярослава. Ее уже известили.

То есть, Ярослава где-то поблизости, но не в башне? Гуляет? Ночью?

Зная ее… почему нет? Оставленная за хозяйку, она вправе делать все, что посчитает нужным, а уж нужным кому – семье или себе – это второй вопрос.

– Мы подождем, сколько понадобится. – Дядя Люсик секунду помолчал и тактично добавил: – Просим прощения, что доставили неудобства несогласованным визитом.

Ответ понравился, голос бойника, выглянувшего в узкую щель, смягчился:

– Царевна Ярослава согласна предоставить ночлег и стол школьному распорядителю и его спутникам.