Евгений Южин - Инженер. Часть 4. Угол

Новый пластик лобового остекления был почти совершенен – в отсутствии частого солнца он не успел пожелтеть или помутнеть, мелкие пузырьки, от которых почти невозможно было избавиться в этих условиях, в рассеянном свете пасмурного дня были почти не видны. Я устроился в своем кресле – опыт путешествий воплотился в мягкой подушке и удобных подлокотниках. Пристроил свой земной планшет вместо панели приборов – его главным функционалом оставались альтиметр и компас, да и просто с кусочком земной техники кабина самолета приобретала родной и привычный вид. Приоткрыл боковое окно, проверил климатическое ведро, верно работающее на ядре, настроенном еще Аной. Пора лететь.

Садух забрался в кабину, закрыл и запер за собой боковую дверь, пыхтя и тихо ругаясь, пробрался на соседнее кресло. Устроившись там, удивленно посмотрел на меня:

– Чего сидишь? Чего ждешь?

Я, ничего не ответив, снял механизм со стопора – сзади неровно зашуршали приводы, сдвинул строенный рычаг вертикальной тяги – самолет вздрогнул и, шаркнув лыжами по крыше, стал быстро набирать высоту. Небо раздвинулось, захватило половину мира и начало медленно опускаться на летающую машину. Внизу раскрылась пропасть, и я развернул самолет в сторону плато. Мелькнули скалистые обрывы и осыпи на границе Облачного края, проплыла моя скала, лес, сражаясь за влияние с небом, вновь подпрыгнул в попытке поймать ускользающую машину и провалился назад, не преуспев.

Близость океана ощущалась задолго до того, как я его увидел – по изменившемуся цвету неба, по мягкому, с непередаваемым вкусом воздуху, по неуловимому запаху ветра. Равнина внизу простиралась бесконечным серебристым ковром, исчерченным бурыми узорами высокой растительности вдоль русел немногочисленных рек. К югу от меня где-то пряталась за сверкающим на солнце серебром обширная дельта Дона, помеченная в небе цепью кучерявых белых облаков. К северу уходила до горизонта та же равнина, выглядящая как настоящее темно-серое море, на фоне которого легко затерялась тень моей бесшумной птицы. По сторонам мелькали небольшие поселения – скорее хутора по земным меркам. Глаз уже зацепился за темную полосу, пунктиром протянувшуюся поперек моего пути далеко на западе. Я оглянулся в кабине – под потолком поблескивали быстро вращающиеся приводы, закрепленные ящики и большой инструментальный сундук уютно отдыхали в глубине. Кроме привычного шума несущегося за обшивкой воздуха, был слышен лишь тихий стрекот механизмов.

Полоса впереди стремительно надвинулась, оказавшись невысоким лесом, напомнившим тот, в котором я отсиживался под Саутримом, – ветвистые деревья с обширными кронами напоминали капусту брокколи. За дальней кромкой этого леса уже виднелась синева океана, отчеркнувшая строгой линией далекий горизонт. Лес закончился. Между ним и обрывистым берегом лежала изрезанная полоса холмистого края плато, покрытая знакомыми кустиками. Они мелькнули внизу недалекой серой полосой, и в следующее мгновение меня поглотил океан – сверкающая плита темной воды, покрытая барашками волн.

Я сбросил скорость и развернулся. Когда я в прошлый раз летел в поместье Уров, то меня направляла Ана, родившаяся и выросшая в этих местах. Кроме того, мы прилетели сюда уже поздно вечером, и в результате я, разумеется, не запомнил никаких ориентиров. Повиснув в воздухе, гонимый ветром назад в сторону берега, я задумался – куда лететь, на юг или север? Шум воздуха за обшивкой стих, мирно шуршали приводы движителя, в открытое боковое окно ко мне пробивался лежавший внизу океан, залитый солнцем. Недалекий обрывистый берег напоминал тот, который я видел в прошлый визит, но полоса пляжа снизу была узковата – я помнил, как искал площадку для аварийной посадки в темноте, и тогда пляж был гораздо шире, местами засыпанный крупными камнями. Береговой обрыв плавно понижался в направлении дельты великой реки, и я направил машину на север.

Лететь пришлось довольно долго, около часа по земному времени. Поместье издали напоминало древнюю крепость, наброшенную ожерельем башен на макушку округлого холма, возвышавшегося над округой. Стали видны детали, которые я не заметил в прошлый раз, – весь комплекс построек состоял из нескольких квадратов дворов, сцепившихся вместе в длинную букву «г» с короткой загогулиной. Каждый угол оформлялся массивной башней, стены крепости впечатляли своей шириной и солидностью – были они невысокими, но под широкими крышами, накрывавшими их, прятались открытые галереи, выходившие на внутренний двор, а также жилые и хозяйственные помещения, формировавшие внешние обводы псевдостен. Камера, в которую меня тогда посадили, как раз и была одним из таких помещений. Я облетел поместье со стороны моря, внимательно разглядывая его и выбирая место для посадки. Было видно, что это не настоящая крепость в земном понимании – стены не имели проходов поверху для обороняющихся или каких-либо иных приспособлений для боя.

Быстро проскочив здания, я заложил вираж, разворачивая самолет, и увидел в отдалении на голой лысой макушке соседнего холма хорошо видимую контрастную звезду почерневшей горелой почвы с нетронутым пятачком посередине. Сердце дрогнуло. Видимо, роды уже состоялись. Немного пугал масштаб последствий – конечно, скелле опасные штучки, но я еще не слышал, чтобы женщины теряли сознание во время родов. Уверен, что я не большой эксперт в этом, но моя бывшая жена, все ее подруги, куча земных книг и знакомых – никто не упоминал о потере контроля со стороны рожениц. Роды для человека – зачастую тяжелый и мучительный процесс, некоторые, как моя бывшая, например, сравнивали их с пыткой, но я, лично познакомившийся с пытками, склонен был считать это преувеличением. По моему малокомпетентному мнению, должно произойти что-то чрезвычайное, чтобы скелле полностью потеряла контроль. Пятно на холме напоминало последствие взрыва авиационной бомбы тонны так на полторы, а не место счастливых родов.

В крайнем с юга дворе появились какие-то люди – меня, как мне показалось, заметили. Три человека вышли из галереи и неподвижно стояли, наблюдая мои маневры. Развернув машину носом навстречу ветру с океана, я аккуратно посадил ее в самой середине обширного, покрытого светлой плиткой с геометрическим узором двора. Троица, встречавшая меня, была мне незнакома – все они были белые, точнее сказать, светлокожие, мужчины в непривычной для меня одежде. Самолет последний раз качнулся, успокаиваясь, я зажал все стопора, останавливая приводы, и посмотрел на встречающих через открытое окно – те не двигались, лишь немного разойдясь в стороны. Я пробрался к двери, открыл ее, и прежде чем выпрыгнуть наружу, крутанул зажатый в пальцах кристаллик соли, вытягивая руку к невидимому источнику, разгоняя внутренний жар.