Евгений Южин - Инженер. Часть 4. Угол

Чистая красивая плитка двора – ни пылинки, ни соринки. На мгновение я замер, осматриваясь, – знакомые галереи по периметру, высокая округлая арка, ведущая в соседний двор, добротные дома-башни по углам и синее небо с редкими высокими перьями облаков сверху. Далеко огибая нос летающей машины, вышел один из встречающих – высокий смуглый обитатель Мау с короткой стрижкой под горшок, одетый в длинную, до колен, не застегивающуюся безрукавку, из-под которой виднелся широкий пояс в цветах Уров и длинный кинжал на нем.

Я кивнул: – Здравствуйте.

Незнакомец, ничего не ответив, протянул руку, приглашая меня пройти через арку в соседний двор. Я уже немного привык к местному обычаю не здороваться и не прощаться, поэтому отнесся к его неразговорчивости спокойно. Кивнув парню – его товарищи не показались из-за самолета, я направился, куда было предложено. Парень остался стоять на месте. Проходя в тени арки, дохнувшей на меня приятным сквозняком, я оглянулся – тот по-прежнему стоял на месте, провожая меня взглядом, пара его товарищей маячили вдали. «Теплая встреча», – подумалось мне, и я зашагал по пустому двору, пересекая его. У высокой угловой башни, покрытой красивой бледно-розовой штукатуркой, суетились люди, несколько женщин стояли тесной группой чуть в стороне, слышались какие-то крики и шум из широких распахнутых то ли дверей, то ли ворот первого этажа. Я уверенно шагал в направлении суеты через широкий двор, напоминающий настоящую городскую площадь, когда люди у входа метнулись в разные стороны – секунда, и на площади остался я один, еще секунда, и мне навстречу выскочила разъяренной фурией моя скелле.

Она на мгновение остановилась, увидев меня, всмотрелась и уже медленнее зашагала, приближаясь. Я напрягся – это не было похоже на радость от моего появления. Прекрасное лицо было каким-то изможденным, осунувшимся, покрасневшие глаза, а еще, мне показалось, ненависть в их глубине. Я, все больше хмурясь, шагал ей навстречу.

Ана не дошла до меня метров пяти, остановилась, зашипела, как змея, и выплюнула со злобой мне в лицо:

– Зачем ты явился?!

Оторопевший, я осторожно приближался к моей скелле, но ничего ответить не успел.

– Не приближайся! Скотина! Зачем ты явился?!

– Ана, что случилось? – меня начинало потряхивать, нервы сжались в тугой комок, бешеный веер лепестков теней колотил меня по голове так, что я уже поплыл, как тающая свеча.

– Ты спрашиваешь?! Это все из-за тебя! Если бы ты не явился, этого бы никогда не произошло! – с исказившимся лицом на меня бешено орала незнакомая темнокожая женщина. – Чтоб ты сдох, сволочь! Умри, чужая скотина! Сдохни! Убирайся туда, откуда явился!

Ана затряслась, я сделал еще шаг к ней, она подняла кулаки, как будто собиралась напасть на меня, и в тот же миг тени, которые и так лупили меня без жалости, обрушились раскаленными ударами на мою голову. В глазах поплыло, нестерпимый жар едва не разорвал меня в пепел, и я судорожно, уже ничего не соображая, стряхнул его на площадь позади себя.

Стало легче, вернулось зрение и вместе с ним боль от горящей спины, я машинально сделал шаг вперед и вбок. Уже не сбрасывая огонь, затопивший мое сознание, – тот, не спрашивая меня, несся жгучим потоком мимо, куда-то назад и в сторону – я чувствовал себя жареной курицей, обдуваемой раскаленным воздухом новомодной конвекционной плиты. Моя виртуальная поджаренная кожица должна была сгореть в уголь от этого тепла, но я почему-то отчетливо осознавал, что в реальности горит и воняет паленой тряпкой только моя одежда, да согревает мое тело не воображаемый, а вполне реальный жар от раскаленных камней позади. Как я уже не раз убеждался, тогда, когда мое сознание плавится в воображаемом огне, мне нужен огонь реальный, чтобы снять дисбаланс настоящей и мнимой температуры, от которого я страдал намного сильнее, а главное, реальнее, чем от виртуальных ощущений. Внезапно поток боли прекратился, я покачнулся – видимо, неосознанно мышцы напрягались, сопротивляясь воображаемой реке, скелле с побледневшим испуганным лицом отпрянула, я дернулся от прикосновения обожженной одежды к спине, оглянулся и остолбенел. Пятно раскаленного камня метров пяти в диаметре ворочалось красно-черными сгустками посреди площади. Ветер с моря отгонял вонючий жаркий дым, поднимающийся вертящимися клубами высоко в небо. Вся восточная сторона двора была затянута этой жгучей вонью, но, кажется, ничто больше там не горело. Я инстинктивно попятился от края бездны, которая, мне показалось, выглядывала из раскаленной ямы. Когда, оправившись от потрясения, я повернулся, Ана исчезла.

Сбросив дымящуюся одежду, я устало добрел до ближайшей тенистой галереи и уселся прямо на пол, привалившись спиной к прохладному камню. Во дворе замелькали люди, кто-то что-то делал, все старательно обходили шипящую и трещащую сковородку посреди двора. Та долго не сдавала свои позиции, продолжая еле слышно урчать от неудовольствия. Как ни странно, я был благодарен ей – жар плавящегося камня спас меня от крайне неприятных последствий. Кроме сильной усталости и чувства опустошения, я практически не пострадал.

Не знаю, сколько я так просидел. Сковорода перестала дымить, с того места, где я устроился, было видно лишь жаркое колышущееся марево над серединой двора. Пора было встать и заняться делом – попытаться для начала выяснить, что здесь произошло. Одно страшное, непоправимое чувство медленно овладевало мною – я только что потерял свою скелле.

Яхта Сама готовилась к выходу. Владелец в нетерпении вышагивал по палубе, поглядывая на высокий склон, за которым пряталось его имение. Надо было торопиться – если верны его предположения, то любая минута может стоить дорого. Матросы старались лишний раз не пересекаться с хмурым хозяином – он всегда был справедлив и с уважением относился к команде, но люди его боялись. Поговаривали, что к нему с опаской относился даже нынешний монарх – кстати, рекордсмен на троне, пересидевший двенадцать предшественников.

Подходящая бухта для небольшого флота Уров пряталась в коротком ущелье, прикрытом от моря выступающим в море широкой подковой мысом, на противоположном склоне которого стояло имение семьи. Чтобы подняться домой, владельцы должны были совершить настоящее восхождение по деревянной лестнице, прилепившейся к склону холма длинным светлым ожерельем и исчезающей за краем камня и неба. Небольшой причал приютил любимую игрушку аристократа древней крови и несколько мелких судов, служивших основным транспортом для жителей. Почти каждый день при хорошей погоде суда ходили по делам и за припасами в Арракис или лежащий в дельте Азур.