Михаил Михеев - Т-34. Время выбрало нас

– Я бы на твоем месте не спешил радоваться, – немного осадил его пыл Мартынов. – Нам лишний раз светиться не стоит.

– Это почему? Сейчас мы можем размазать какой-нибудь танковый батальон.

– Потенциально высокая эффективность может оказаться не меньшей проблемой, чем низкая.

– Это как?

– Ну вот тебе исторический пример из курса средней школы. Как Рим победил Македонию. Помнишь? – Гм… – Хромов задумался. – Кажется, в учебнике писали, что македонская фаланга на пересеченной местности потеряла монолитность строя, и легкая пехота, в основном греческие наемники, ворвались внутрь ее строя. Греки, кстати, были в той войне на стороне римлян, поскольку им обещали независимость от Македонии. Так что воевали они храбро и моментом воспользовались, первыми оказавшись внутри построения македонян. Там длинные копья македонцев…

– Сариссы.

– Что?

– Копья фалангистов назывались сариссами, – пояснил Мартынов.

– Ну, пусть так, хотя вряд ли это важно. Главное, они оказались чрезмерно длинными, а потому бесполезны в рукопашной. В общем, получилась резня.

– В известной степени, так и было. Но не совсем.

– То есть?

– Дело в том, – Мартынов откинулся назад, упершись лопатками в стену, – что в обеих армиях был весьма разношерстный состав. Ядро, так сказать, из стержневой нации плюс куча союзников. Они отличались как по выучке, так и по вооружению. Греков, кстати, хватало с обеих сторон, хотя не в этом суть. Так вот, в те времена прием «слабый центр, сильные фланги» еще был не то чтобы неизвестен – скорее, не особо применялся. Македоняне расположили свою фалангу в центре, и она прекрасно себя показала. Не было никакого разрыва строя, передовые части римлян были смяты. А вот союзники на флангах продвигаться с той же интенсивностью не смогли, отстали… В результате фаланга оказалась с открытыми флангами, куда римляне и ударили. Вот тогда уже получились и разрыв строя, и потеря управления войсками, и прочие радости жизни. Однако все это не потому, что фаланга была плоха, а лишь из-за несбалансированности армии.

– Ладно, вот только какое это имеет отношение к нам?

– Самое прямое. Да, сейчас мы сильны и эффективны, однако ровно до того момента, как против нас развернут кадровые части с реальным боевым опытом. Пока наши удары можно сравнить с укусами пускай не комаров, но хотя бы слепней, мы в относительно комфортных условиях. От нас могут отмахиваться, могут попытаться прихлопнуть, но все это походя, не отвлекаясь от главной задачи. А значит, тихой сапой и не торопясь мы вполне можем нанести противнику урон в совокупности куда больший, чем если единовременно вложимся в крупную акцию. И останемся при этом в числе живых. Согласись, тоже немаловажно… На громкую же операцию фрицам отреагировать придется, а полнокровная дивизия раскатает нас в блин походя. Что там дивизия – полка хватит… Надеюсь, ты помнишь, чем закончилась твоя предыдущая эскапада?

Хромов вздохнул. Ставший уже почти легендарным рейд на бронепоезде качественно разворошил осиное гнездо. Он тогда успел все же уйти, оказавшись последним, кто вырвался из кольца. Немцы же, уверенные, очевидно, в том, что такой шухер одним лишь бронепоездом с малым экипажем не навести, больше месяца кошмарили огромный район. Сообщников, небось, искали.

Следующая мысль, пришедшая ему в голову, была совершенно неожиданной. Пару секунд обдумывая ее, Хромов пришел к выводу: а ведь может быть и так. Еще пару секунд подумал и осторожно спросил:

– Слушай, Александр Палыч… Так ты из-за этого не пытаешься на связь с нашими выйти?

– Ну, разумеется, – усмехнулся полковник. – Только догадался?

– Знаешь, даже подумать не мог…

– А зря, думать – оно полезно. Все просто ведь. Если я выйду на связь с командованием… В общем-то, это возможно и даже не очень сложно. Радиостанции у нас есть, не хватит мощности – соберем что покруче, это несложно. И после этого мы с большой вероятностью погибнем, потому как нас незамедлительно попытаются загрузить чем-то нереально важным. Может статься, действительно важным и масштабным. Тем более, танков у нас сейчас поболе, чем в иной дивизии. Очень может статься, погибнем с честью и пользой. А может, и выживем, решив задачу фронтового уровня. Помечемся, как травленые зайцы, а потом нас все равно накроют.

– Как-то мрачно…

– Запомни, малыш, война – это цепь разменов. И если командованию разменять нас, к примеру, на время покажется выгодным, это будет сделано не задумываясь. Но ни я, ни ты в подобном размене не заинтересованы, понятно?

– А отказаться…

– Объявят предателями. И будем мы тогда чужими для обеих сторон. Тоже не самый лучший вариант, поверь.

В общем, поводов для размышления тот разговор оставил изрядно. Хорошо еще повод был, а вот со временем дело обстояло как-то не очень. Слишком много времени и сил занимала возня с наследием минувших боев. И если Т-28, прогревшись, вполне уверенно поехал, благо конструкция была хорошо доведенная до ума и весьма надежная, то с остальной техникой дело обстояло хуже.

Оба БТ упорно отказывались заводиться. К слову, оба были в дизельной версии. Их перекопали, такое впечатление, до последнего винтика, но пока что даже золотые руки немецких специалистов не могли заставить бывшие авиационные, а ныне танковые движки заработать. Что, между прочим, говорило об их качестве не самое лучшее.

А вот КВ завелся, причем с первой, случайной попытки. Один из танкистов, умник, решил проверить: а вдруг? И ведь сработало! Двигатель взревел, окутался сизым дымом и неожиданно ровно застучал. Вот только как бы хорошо ни работал двигатель, если трансмиссия – ком смерзшейся грязи, танк все равно с места не сдвинется. И в результате еще неделю пришлось потратить на приведение ее в божеский вид. Что для такого гиганта, да еще и с помощью только лишь подручных средств, настоящее достижение.

Зато пока занимались приведением танка в божеский вид, произошло сразу два события, изрядно встряхнувших их местечковое болото. И нельзя сказать, что эти события были радостными. Хотя одно из них таковым оказаться было вроде бы просто обязано. Если конкретно, началось-таки контрнаступление под Москвой.

В том, становившемся не то чтобы забытым, а, скорее, подернутым дымкой, будто огороженным матовым стеклом, родном мире, Красная армия рванула вперед еще в декабре сорок первого года. И неплохо так рванула, местами отбросив немцев километров на двести. Так, что Гитлеру пришлось использовать заградотряды, иначе отступление его армий превратилось бы в паническое бегство. Не везде, конечно, русским сопутствовала удача, но все же общий результат оказался более чем неплохим.