Михаил Михеев - Т-34. Время выбрало нас

Здесь и сейчас расклады оказались совсем иными. Во-первых, среди участников не оказалось такой знаковой фигуры, как Жуков. Во всяком случае, такой вывод можно было сделать на основании данных радиоперехвата, который у Мартынова ныне был поставлен на широкую ногу. С легкой руки Хромова, успешно использовавшего этот метод во время своего рейда, бойцы принялись тащить все, что имело хоть какое-то отношение к радиоделу. Образовалась большая куча радиохлама, но из этого барахла знающий человек может собрать многое. Да и вполне исправных радиостанций хватало, что русских, что немецких. В общем, эфир ныне слушали двадцать четыре часа в сутки на всех доступных частотах. А уже на основании полученной информации Мартынов реконструировал события. Как он сказал, его этому учили.

Так вот, Жуков наглухо засел в Ленинграде, где наладил устойчивую оборону и, кроме того, сумел пробить достаточно широкий коридор, по которому было налажено снабжение города. В общем, как бы ни твердили в будущем, что Жуков – мясник, заваливающий немцев трупами, по факту он был вполне компетентным и грамотным полководцем.

Зато под Москвой отметился Буденный. В той истории, как рассказал Мартынов, он командовал Резервным фронтом, который бездарно раздергали, затыкая дыры в обороне. К началу контрнаступления никаких значимых должностей он не занимал. Здесь и сейчас же фронт сохранился – видать, ситуация была малость благопристойнее. И, соответственно, его войска были введены в дело куда более массово.

По всему выходило, что сил и средств не только сохранили, но и подтянули, мобилизовали, подготовили куда больше, чем в родной истории. Следовательно, и результат должен был выглядеть куда интересней. Но сложилось как-то не так.

Не было прорывов, охватов, угроз окружения. Немцев тупо давили, используя численный перевес. Давили сильно – захватчики пятились, иной раз довольно шустро, но чего-либо похожего на панику не проявилось. Зато Красная армия довольно быстро растеряла наступательный задор и большую часть танков. В общем, наступил коллапс, а с ним и угроза, что фрицы соберутся с силами и переломят ход сражения. В конце концов, еще недавно подобное у них прокатывало, и какой-нибудь Клейст, Манштейн или вроде бы оправившийся от ранения Гудериан, найдя слабое место и как следует туда ударив, вполне могли развалить советский фронт, особой устойчивостью в этот период не отличающийся.

Как ни удивительно, ситуацию немного спас Буденный. У старого кавалериста на тот момент оставалось не так много войск. Практически все, что у него было, раздергали-таки на вспомогательные нужды. Однако четыре кавалерийские дивизии он все же наскреб и, видимо, решив вспомнить молодость, зашел с тузов. Получилось на удивление неплохо.

Пользуясь тем, что фронт в период таких операций никогда не бывает сплошным и стабильным, он лично возглавил кавалеристов и ухитрился виртуозно, как через игольное ушко, протащить их лесами. Не только собственно кавалеристов с легким стрелковым вооружением, но и артиллерию, службы тыла, даже танкистов с их легкими машинами, но громоздкими службами обеспечения. В общем, нежданно-негаданно в тылу у немцев образовалась мощная группировка. А когда озверелые кавалеристы гуляют по тылам – это страшно.

В общем, тогда немцев и опрокинули. К сожалению, на достаточно узком участке фронта, но все же и это на общем фоне выглядело успехом. Заставили врага отступить не столько даже потери, сколько полная дезорганизация логистики. Все же кадровые солдаты – это вам не партизаны, для которых один рельс испортить – уже достижение. Фактически кавалеристы оседлали железные дороги, уничтожили или захватили десятки складов, блокировали подход немецких подкреплений, да и с трудом держащие фронт части получили ощутимый удар с тыла. Правда, и цену за это пришлось заплатить немалую – достаточно сказать, что сам героический маршал был награжден Звездой Героя в госпитале, куда его привезли с тяжелыми ранениями обеих ног. Однако вряд ли он жаловался…

В общем, какая-никакая победа все же была, но хиленькая, откровенно говоря. Учитывая расклады, даже обидно. Мартынов же и вовсе злобно фыркал и утверждал: все из-за того, что к планированию опять подпустили Баграмяна. А на вопрос Хромова, при чем тут советский маршал, лишь усмехнулся:

– Маршалом он станет позже. Намного позже. Пока же он штабной. И, на мой взгляд, не самый лучший.

– То есть?

– Ты слышал о провале наступления на Харьков?

– Читал когда-то… Вроде там Тимошенко накосячил?

– И он тоже. Но Тимошенко просто сделали крайним. Дескать, он был главным – ему и отвечать. Логика есть, конечно, только ущербная. На самом деле, этот ушлый хохол дело знал туго. А вот ступенькой ниже хватало тех, кто натворил ошибок. И Баграмян – один из них. Там недоработки штаба изо всех щелей лезли.

– Вот оно как… – задумчиво протянул Сергей.

– Именно. Да и вообще, хотелось бы мне на него посмотреть внимательно. Он ведь еще и армянский националист. Наворотил дел в годы революции. Впрочем, тогда все косячили…

– Вот черт… И что, в целой армии никто не видит?

– Остальные не лучше. Да и… Знаешь, откровенно говоря, нет у нас армии. Нет!

– В смысле?

– В прямом. Наши солдаты не хуже германских. Лучше даже. Наша техника мощнее. Но армии как таковой у нас нет. Есть люди и техника, но управляемость теряется где-то на уровне дивизии. Взаимодействие танкистов и авиации, например… Ты где его видел?

Мартынов, которому, видимо, хотелось выговориться, продолжал еще долго, но Хромов уже не слушал. Мир в очередной раз показал, что он сложнее, чем кажется, и мозгу требовалось время, чтобы воспринять новую информацию.

А потом произошло второе событие, да такое, что все задвигали ягодицами вдвое быстрее. И называлась картина «явление карателей народу».

Выглядело это так. Где-то к вечеру в деревню галопом влетел конь, на крупе которого без седла, вцепившись обеими руками в гриву, распластался едва одетый пацан лет двенадцати. Без шапки, босиком, в какой-то непонятной телогрейке на плечах… В общем, учитывая зимнюю пору, такая морозостойкость выглядела круто. И недвусмысленно показывала всем собравшимся – случилось что-то по-настоящему серьезное, ибо в ином случае нормальный человек так бы себя не повел.

Мальчишку сдернули с лошади, унесли (на ногах он уже не держался) в дом, растерли самогонкой, немного влили и внутрь. А еще через несколько минут, самую малость придя в себя, он начал говорить, торопливо и сбивчиво. Так, словно его сознание уплывало, стараясь отойти как можно дальше от реальности. И парня можно было понять.

До села, в котором он жил, большого, под сотню дворов, было порядка сорока километров. И с утра в него вошло подразделение немцев. Крайне неприятно, однако некритично – случалось уже такое, и не раз. Все же расположилось село на достаточно крупной дороге, по которой немцы ездят не то чтобы каждый день, однако довольно регулярно. Так что заезжали уже не раз и не два. Гарнизона, правда, не оставляли, по их мнению, хватало старосты и нескольких полицаев, которые, надо отдать должное, хоть и пошли служить к немцам, но больше для виду. Положено – нате вам местную власть и местное же вооруженное формирование. Своих не забижали, даже за десятком местных коммунистов, решивших организовать партизанский отряд (а вот это уже интересней), охотились чисто формально. Проще говоря, когда партизаны являлись в деревню, чтобы навестить семьи, у полицаев наступала временная слепота. Короче, обычная стратегия выживания на захваченной врагом территории.