Леонид Резников - Девятая попытка Кота Митрохина

Иван упал на траву, торопливо натягивая до конца узкие штаны.

– У, мелкая стерва! – процедил он сквозь зубы, погрозив девчонке кулаком. – Ну ты у меня сейчас схлопочешь!

– Только попробуй! – серьезно предупредила девчонка, но на всякий случай спряталась за толстым стволом дуба. – Я все папке расскажу! Он из тебя бифштекс на палочке сделает. На копье. Хи-хи!

Иван отвернулся, решив игнорировать нахалку. Встряхнул и натянул рубаху, неторопливо обулся в дурацкие туфли. Еще колпак с бубенчиками – и натуральный шут выйдет.

– Ты еще здесь? – оглянулся Иван, поднимаясь с травы и отряхиваясь. – Все, концерт окончен. Финита ля комедия.

– Тоже мне, комедия, – поморщилась маленькая нахалка. – Да было бы на что смотреть!

– Так чего смотрела тогда? – буркнул Иван.

– Скучно тут у нас, – тяжко вздохнула девчонка, затем повертела пальцем в носу, придирчиво оглядела его и отерла о подол. – Пошли, там карета ждет.

– Какая еще карета?

– Королевская, какая же еще! Вот дурак!

– Ах ты!.. – Иван кинулся вперед, резко выбрасывая руку в попытке дотянуться до противной девчонки.

Девчонка взвизгнула, увернувшись от протянутых к ней пальцев, резво подобрала подол платья и сиганула вверх. Иван злорадно ухмыльнулся и попытался по привычке засунуть руки в карманы, но, к глубокому его сожалению, карманы в этих идиотских штанах отсутствовали.

Неторопливо взобравшись вверх по склону, Иван обнаружил хорошо утоптанную тропинку, петлявшую меж деревьев. Девчонки нигде не было видно, и одно лишь это несколько подняло ему настроение. Иван терпеть не мог нахальных детей, обнаглевших до одури от безнаказанности.

В лесу заливались птахи, порхая с ветки на ветку. Из дупла выглянула белка, проводив Ивана настороженным взглядом. Иван подмигнул ей и принялся насвистывать мелодию из песни «А нам все равно». Непривычно свежий, насыщенный кислородом воздух немного кружил голову.

Бодро вышагивая по тропинке, Иван вскоре вышел на дорогу, сильно напоминавшую тракт русской глубинки в сухую пору: подсохшая, застывшая буграми грязь с хорошо наезженной, глубокой колеей. В колее на огромных деревянных колесах стояла настоящая карета, похожая на тыкву, с небольшой короной наверху и вся в завитушках и позолоте. Карета изредка покачивалась на длинных деревянных рессорах, будто внутри нее ворочался кто-то огромный, безуспешно пытаясь устроиться поудобнее. Застекленное окошко изящной, со скругленными краями дверцы было завешано подобранными шелковыми занавесочками. На козлах гордо восседал кучер в оливковой ливрее с галунами, мешковатых синих штанах до колен и белых шелковых чулках. Кучер держал в руках длинный хлыст и поводья, тянущиеся к четверке вороных…

Иван почувствовал, что ему становится дурно. В карету были впряжены четверо человек, затянутые с ног до головы в черные блестящие облегающие костюмы из латекса или чего-то похожего на него. На руках и ногах костюмы имели копыта. Также в положенном месте наличествовали пышные хвосты. Головы скрывали маски в виде лошадиных морд.

«Лошади» стояли на «задних» широких копытах, пританцовывая от нетерпения на месте. Переднюю двойку составляли две грудастые женщины с широкими бедрами, заднюю – крепкие, с мускулистыми ногами мужчины.

Иван долго смотрел на «коней», не в силах оторвать взгляда, пока в боку кареты не распахнулась дверца.

– Садитесь, Иван Игоревич. Прошу вас, – донеслось из кареты. Голос был низкий и мягкий, но с повелительными нотками.

Иван пришел в себя и, поколебавшись, забрался по ступенькам в карету.

Внутри карета оказалась обита красным бархатом – стены, сиденья и даже потолок. В карете было тесновато и неприятно пахло смесью запаха немытого тела и кисло-сладкого ягодного аромата. На передней скамейке, спиной к кучеру, сидела, болтая ногами, давешняя девчонка с двухлитровой стеклянной банкой на коленях и ложкой с длинной ручкой уплетала варенье. Варенье тягуче капало с ложки и плюхалось ей на платье. Девчонка показала Ивану язык и отвернулась к окну.

На заднем сиденье, царственно развалясь на мягких подушках, полулежал немолодой мужчина, затянутый в строгий черный костюм. Его узкое скуластое лицо с острым носом, резкими чертами и тонкими губами выражало благодушие, миролюбие и приветливость.

– Присаживайтесь, – предложил мужчина, указывая на сиденье напротив себя. – Добро пожаловать в наше королевство!

– Благодарю.

Иван насилу втиснулся между стеной и девчонкой, беспардонно рассевшейся посередине. Вредина недовольно наморщила нос, рывком выдернула из-под Ивана платье и отодвинулась к стене.

Тишину разорвал хлесткий щелчок кнута, и карета тронулась с места. Шла она рывками, подпрыгивая на кочках и раскачиваясь из стороны в сторону, словно лодка на волнах.

– Как вам наше королевство? – поинтересовался мужчина, закидывая ногу на ногу.

– Пока не разобрался, – пространно ответил Иван. – А что это за странные лошадки у вас?

– Лошадки? Ах, лошадки! Это, друг мой, отличные скакуны – почти не требуют ухода и готовы работать до упаду.

– Какая мерзость! – Ивана передернуло от подобного цинизма. – Прямо фашизм какой-то!

– Вы слишком резки и поспешны в суждениях, молодой человек, но это издержки вашего возраста. – Голос у мужчины был каким-то обволакивающим и тягучим, интонация – напевной и бесцветной. – Хотите выпить?

Мужчина небрежно скинул на пол пару подушек справа от себя и поднял половинку сиденья. Под ней оказался бар, полный бутылок и фужеров.

– Коньяк, бренди, виски? – предложил мужчина. – Может, «Столичной»? Обожаю ее, знаете ли. Чистейший продукт!

– Нет, благодарю, – поспешно отказался Иван, но мужчина уже вытащил две рюмки, другой рукой выудил ополовиненную бутылку «Столичной», скрутил с нее крышку, зажав бутылку между коленями, и щедро плеснул в обе рюмки. – Держите, – передал он одну рюмку Ивану, и тому не осталось ничего другого, как принять ее. – За вас, борец с несправедливостью! – произнес мужчина тост и выплеснул в рот водку. – Забористая вещь, смею заметить!

Иван принюхался к водке и, подумав, отпил половинку. Поморщился.

– Что же касается моих лошадок, как вы их изволили назвать, – продолжил прерванную тему мужчина, вытаскивая из передвижного бара посудину с солеными грибами и передавая ее Ивану, – так это, в каком-то смысле, их личная инициатива.

– В каком смысле? – спросил Иван, пытаясь подцепить пальцами скользкий грибок.

– В самом что ни на есть прямом. Им нравится изображать из себя лошадок, а я предоставляю им такую возможность. В итоге все довольны и счастливы.

– Я что-то не совсем вас понял. – Иван наконец подцепил пальцами грибок и отправил его в рот. – Вы хотите сказать, что они добровольно занимаются подобным безобразием?