Виктор Тюрин - 1918 год: Расстрелянное лето

Перед отъездом мы уже в который раз за последние двое суток переоделись. Среди всего прочего, найденного в тайниках скупщика, оказалось несколько офицерских мундиров. Один из них пришелся впору барону. Перетянутый крест-накрест кожаной портупеей, с желтой кобурой на ремне, он даже сейчас выглядел настоящим офицером, несмотря на грубые сапоги и солдатскую фуражку. Я же сменил исподнее, рубашку и пиджак, оставив солдатские галифе и сапоги. На вопрос, что мы будем делать с лошадьми, а также оружием и вещами, найденными в тайниках, барон только равнодушно пожал плечами. Что хотите, читалось в его жесте. Единственное, что я захватил из объемных вещей, так это несколько рулонов ткани. Мне подумалось, что это будет неплохой товар для обмена.

Совсем поникший духом Сенька сказал, что до железнодорожной станции от дома Мирона мы должны доехать к вечеру. На этот раз мы запаслись водой, взяв из хозяйства барыги три здоровенных бидона и наполнив их водой, так что отвлекаться и искать источники воды у нас нужды не будет. Ехали мы не спеша, бок о бок, поэтому у меня выдалась хорошая возможность спокойно поговорить с бароном о том, что сейчас происходит в России. Мне было уже известно из разговоров офицеров об окончании Первой мировой войны, о позорном Брестском мире, но только сейчас выяснилось, что я нахожусь на другой Земле, так как последний правитель России Николай II уже полгода находился в эмиграции, причем не в Англии, а в Швеции. Сразу вслед за ним, отказавшись в свою очередь от престола, эмигрировал в Англию его младший брат Михаил Романов. Всероссийское учредительное собрание, собранное на основе многочисленных партий и их зачастую противоположных требований, весьма походило на рыбу, которая судорожно дергается на разделочной доске, перед тем как ее начнут потрошить. Так образно и зло охарактеризовал действия нового правительственного органа фон Клюге. Только вот что случилось потом, как сказал штаб-ротмистр, мало кто понимает, в том числе и сами политики. Буквально за два месяца большевики набрали большую силу, присоединив к себе меньшевиков, либералов и эсеров. В это самое время среди офицеров в армии начались брожения. Часть из них, поддерживающая монархию, при этом потеряв реальных кандидатов на престол, организовывает Офицерский союз, который берет курс на военную диктатуру. Позже к ним присоединяется еще часть офицеров, которые стояли за Учредительное собрание, но, в конце концов, поняли, что оно нежизнеспособно и существует только на бумаге. Тем временем власть большевиков все больше расширяется, начинаются стачки и выступления, появляются различные советы и комитеты, формируются рабочие дружины. Солдаты, по большей части бывшие крестьяне, больше всего интересуются, что будет с землей, они колеблются, но часть из них, поддавшись большевистской агитации, стали формироваться в красные отряды, после чего начались стычки между ними и офицерскими отрядами. Большевики, не теряя времени, формируют свое правительство в Санкт-Петербурге. В отличие от средней полосы России, а также крупных промышленных городов, южная часть России не пошла за большевиками, а осталась за Офицерским союзом. К тщательно собираемой Добровольческой армии только частично присоединились казаки, так как большая их часть не хотела воевать за чьи-то интересы. В то же время в Ростове был организован Промышленный комитет во главе с Ватрушевым, промышленником и банкиром, входившим в первую десятку богатейших людей России. Первым делом комитет ввел лицензии для тех, кто пожелал заняться поставками для Добровольческой армии. Стоили они баснословно дорого, но все торговые люди прекрасно знали, что они окупятся сторицей.

– Значит, у нас тут война Севера и Юга, только русский вариант, – подвел я итог полученной мною информации.

– Не понял, – недоуменно он уставился на меня, но тут же его лицо посветлело. – А! Вы имели в виду войну в Америке! Хм. Можно сказать, что определенное сходство есть.

– Значит, собираетесь выжечь каленым железом большевистскую ересь во всей России. А дальше что? Прежней жизни не вернуть. Многое, очень многое придется менять. И в политике, и в отношении с народом, а главное в своей голове, в своем сознании.

– Значит, будем менять, – эти слова прозвучали у барона зло и жестко.

Щелкнул крышкой часов. Без пятнадцати четыре. Опустив часы в карман, в который раз посмотрел вперед и сразу заметил какой-то отблеск.

– Барон, посмотрите в бинокль.

Тот, припав к окулярам, подтвердил мое предположение. Железнодорожная станция.

С десяток двух-трехэтажных домов, водонапорная башня и золотящиеся на солнце купола двух церквей говорили о том, что мы прибыли к поставленной нами цели. Барон еще пару минут всматривался в смутные на большом расстоянии силуэты зданий, потом сказал:

– Ждите меня, поручик. Поеду. Может, знакомых или сослуживцев найду.

Сняв ремень с кобурой, он вытащил револьвер, затем соскочил с тачанки, засунул оружие за пояс под мундир, после чего ловко вскочил в седло и погнал лошадь. Несколько минут я задумчиво смотрел ему вслед, пока меня не отвлек голос парнишки:

– Дяденька, отпустите меня. Вы уже пришли, я вам больше не нужен.

– Нужен. Еще как нужен. Есть хочешь?

– Ну, зачем я вам?! Сядете в поезд…

– Который потом бандиты остановят, а затем поставят нас к стенке. Ты первый на нас пальцем покажешь.

– Тогда убейте! Извелся я вконец! – чуть ли не в истерике выкрикнул парень.

– Сделаешь для нас еще одно дело и домой к мамке! Обещаю! – я постарался придать как можно больше искренности своему голосу.

– Какое дело? – спросил он недоверчиво.

– Об этом еще пока рано говорить. Впрочем, вполне возможно, что мы оставим тебя прямо на станции.

Дело в том, что у меня появились кое-какие догадки по поводу бандитского налета на поезд, частично подтвержденные скупщиком. Чтобы они окончательно подтвердились, был нужен Сенька. Пока барона не было, я произвел полную ревизию тем вещам, что прихватил из тайников бандитского барыги. Здесь было полтора десятка часов (половина из них золотые, остальные серебряные), наборы иголок, нитки. Для себя и барона взял кое-какие туалетные принадлежности, в том числе несколько флаконов одеколона и туалетного мыла парфюмерной фирмы «Брокаръ». Среди множества разных вещей, которые были абсолютно не нужны деревенскому Плюшкину, я нашел несколько бутылок казенной водки и коньяка компании «Н. Шустовъ и сыновья». Даже я в свое время где-то читал, что эта фирма выпускала весьма качественный продукт, что сделало ее поставщиком Двора его императорского величества. Немало порадовал меня американский кольт М1911 вместе с немецким парабеллумом М.1908. Если парабеллум до этого момента мне был знаком только по картинкам, то с американцем я был неплохо лично знаком.