Юлия Фомина - Технология миражей

Эдгар встал и проследовал в центр песчаной площадки – примерно на то место, на котором они впервые поняли, где очутились. Ника, проследив за ним взглядом, согласно кивнула. Художник сосредоточенно посмотрел на подушечку своего указательного пальца и начал осторожно двигаться, выписывая странные кругообразные дорожки на песке. В какой-то момент он сбился и начал заново. Потом – еще… Он чертил подошвами армейских ботинок какой-то узор, напоминающий лабиринт, попутно сверяя начертанные на песке линии с чем-то на его пальце. Но что-то шло не так, как он ожидал. Ника терпеливо наблюдала за его странными действиями, стараясь ничем не отвлекать.

Наконец, он выдохся. Прекратив свое занятие, он вернулся на прежнее место и плюхнулся обратно на песок. Несколько минут он молча наблюдал за тем, как ветер старательно заравнивает оставленные им следы. Вскоре линии на песке сгладились, а потом и вовсе исчезли. Не объясняя своих действий, он продолжил разговор так, будто и не прерывался вовсе:

– Даже взять мои картины – это первый прототип Сергеевских технологий. Я сейчас Вам продемонстрирую!

Он потянулся к небольшому песчаному холмику – занесенному песком рюкзаку. Нетерпеливо отряхнув его, открыл и выудил планшет. Из другого кармана Художник извлек один из цветных кубиков компактно свернутого полотна картины. Рюкзак застегнул и закинул за спину, чтобы тот опять не засыпало вездесущим песком. Затем торжественно водрузил кубик к подножью ближайшего валуна. Включил девайс. Нажал на экране какие-то кнопки, приводящие кубик в движение. Тот ожил, разворачиваясь в плоское полотно, без единого следа сгиба и превратился в картину.

Ника обошла Художника, всматриваясь в странный зеленый мир, некогда украшавший выставочную стену. В очередной раз, девушка поразилась той непередаваемой реалистичности изображения, на которую был способен только истинный гений.

Исполинские стволы деревьев уходили вниз, в зеленый мрак невидимой земной тверди. Неведомый мир утопал в зелени. Небо украшала гигантская сфера незнакомой планеты. Стволы не имели ветвей, а глянцевые листья, прилепленные прямо к стволу, располагались по спирали, будто ступени в небо. Они были большими, как площадки и на вид казались твердыми. У самых оснований листьев и по всей поверхности ствола, то там, то тут взбухали крупные капли зеленого древесного сока. Вокруг деревьев чувствовался необычайный простор. Казалось, воздух был чист и свеж, до звонкости. Мир казался девственно новым – нигде не наблюдалось даже намека на цивилизацию.

– Очень красиво, – искренне похвалила картину Ника.

Художник согласно кивнул и встал рядом с девушкой, задумчиво рассматривая свое творение. Ника приблизилась к полотну так, что ей стали видны мельчайшие детали. Она видела шероховатость коры, мелкие ростки на стволе, блеснувшую, почти невидимую паутинку.

Ника искала… Наконец, заметила, будто слабый ветерок пошевелил пушистый нарост на стволе дерева. Тогда она, не глядя, нащупала руку ничего не подозревающего Художника. И только он успел удивленно взглянуть на нее, как девушка мягко, будто ныряя без единого всплеска в воду, доверилась чудной зелени картины.

Художник от неожиданности охнул. Они стояли на самом краю зеленой площадки листа и изумленно рассматривали мир, в котором очутились. Картины перед ними больше не было. Мир с руинами тоже пропал.

Опасливо отойдя от края, Ника огляделась. Позади них высились покрытые мхом неприступные скалы, окружающие деревья с трех сторон. Они оказались посреди ущелья, поросшего этими странными зелеными великанами. Казалось, что они с Художником – соринки, неведомой силой заброшенные на середину листа одного из деревьев.

Эдгар задумчиво осмотрелся. Подошел к краю листа и заглянул в зеленый мрак, пытаясь увидеть что-то внизу. Нижние листья не давали разглядеть, как далеко они находятся от земли. Задрал голову, исследуя глазами крону. Приблизился вплотную к коре дерева. Его ботинки оставляли песчаные следы на глянцевой зеленой поверхности. Он долго всматривался в узоры коры, а Ника услышала его мысли: «Процессорной мощности хватает на рендеринг лишь видимого "пользователем" поля. Если бы "камера" могла поворачиваться или перемещаться, то модели и текстуры подгружались бы для визуализации нового ракурса, а уже ненужные – выгружались бы. Так же дело обстоит с детализацией самих объектов: в удаленные от наблюдателя "камеры" объекты загружаются низкополигональными, а по приближению к зрителю их детализация, как и качество текстур, растет. Это позволяет экономить ресурсы и поддерживать скорость аппаратного рендеринга относительно постоянной…».

Ника ничего не поняла, но, на всякий случай кивнула его мыслям. Тогда, он повернулся к ней и сделал вывод:

– Ну вот, о чем я и говорил. Кирилл только что переключил картинку. Этот негодяй использует мои же картины! Между прочим, – закричал он куда-то в пустоту, – они защищены авторским правом! Кирилл, ты же не имеешь право их использовать! Если, так, с ними, продашь свою программу, я тебя засужу!

Ответом ему была полная тишина, только ветер покачивал гигантский сиреневый шип соседнего дерева, достающий до их площадки, будто космический шатл, застывший в полете. Художник, сбросив рюкзак под ноги и смело ухватился за отросток, чтобы по нему, как по натянутому канату, перебраться на соседнее дерево. Однако шип оказался мягким, будто резиновым. Он неожиданно поддался под руками Эдгара и тот, не разжимая рук, устремился вниз. Ника только и успела, что ухватить Художника за ногу. Невероятным усилием ей удалось втащить его назад, благо парень был худощавого сложения.

– Ух ты! – только и смог выдохнуть Эдгар. – Реалистичность впечатляет. Теперь я точно знаю откуда выделяется адреналин… И как он пахнет… Однако, картина… Куда она делась?

Ника пораженно огляделась вокруг: изображение зеленого мира на плоской пластине с шестигранными порами пропало. Тем временем, Эдгар, как ищейка, почти носом водя по поверхности листа, что-то искал.

– Что Вы ищите, Эдгар? – спросила его Ника, уже догадываясь, каков будет ответ.

– Так ее же! Проклятую кнопку отмены, – ответил Художник, не прерывая своего занятия.

Он обшаривал буквально каждый миллиметр листа и коры дерева настолько, насколько позволял его рост и длина рук. Брезгливо морщился, попадая руками в зеленый студень резко пахнущего полынным запахом древесного сока. Жидкость была вязкой и плохо оттиралась от ладоней. В результате, он умудрился перепачкаться так, что он стал похож на лягушку. Еще дважды Нике приходилось втаскивать увлекшегося Художника назад на зеленую площадку. Когда все было обследовано, он удрученно опустился рядом с девушкой, брезгливо снимая с себя пластами пленку подсохшей жидкости: