Сергей Чехин - Я и моя суккуба

И вот мягкий щекочущий ковер водорослей сомкнулся надо головой. Это конец? Что за сияющий крылатый силуэт впереди, просвечивающий сквозь плотно сжатые веки? Яд впитался через кожу, и это предсмертный бред? Силуэт протянул руку, я коснулся ладони, и мы вместе воспарили в небеса. Мимо нас пролетали клыкастые чудовища и скелеты, но поводырь подобно ангелу пронзал тьму, покуда та не просветлела, потеплела, загремела. Ангел вырвал меня из первородного космоса, чтобы сбросить на грешную землю.

– Ты живой? – раздался знакомый голос. – Живой?

Плеск волн, покачивание палубы, запах благовоний. Я поднял голову и врезался лбом в кадило. Никогда бы не подумал, что обрадуюсь боли, но раз мне больно, значит, все еще жив. Не без опаски открыл глаза, но чудодейственный дым полностью втянул в себя отраву, смешал с соленым бризом и развеял над морем. Надо мной склонились три лица: Ингрид таращилась, Валерия поджимала губы, Хира… выглядела обеспокоенной? Не скажу наверняка, но никаких признаков надменности, иронии, или презрения не заметил.

– Нас… – обличающий перст указал на суккубу, – ждет серьезный разговор. Очень серьезный.

– Ну да, – прислужница скривилась. – Я вам жизни спасла, а в ответ – как обычно.

– Утихни… Если бы не твоя выходка, никого спасать бы не пришлось.

– И опять я не такая, – она скрестила руки на груди и отвернулась.

– Я тебе расскажу, кто, что, зачем и почему… но позже. Тварь сдохла? Добыли легкие?

– Тварь, – рыцарь вздохнула, – уплыла.

– Млять… – стукнулся затылком о доски. Потом еще раз. И еще. – И котенка-чертененка не спасли. Все зря…

Рыжее солнце наполовину село за горизонт. Не знаю, как тут с астрономией, но светило казалось просто огромным, а наше утлое суденышко – щепкой на фоне костра. Штурм начнется через час, край – полтора. Ровно столько же оставалось жить простому деревенскому парню, попавшему в непростую передрягу.

– Я… – Хира сглотнула и потерла грудь. – Это самое… Возьмите мои.

Я не поверил своим ушам и приподнялся на локтях, пытаясь понять, это тонкая шутка или же акт безраздельного благородства. Или засранку совесть замучила? Да ну, скорее поверю, что Ингрид прикончит адского крокодила голыми руками, чем в такое.

– Прикалываешься? Где ты тут хирургов видишь?

Лера молча указала на меня.

– Нет, извини. Одно дело отрубить ногу, и совсем другое – извлечь легкие. Это же инструменты, наркоз, стерильность, руки не из задницы, в конце концов. И сколько времени займет операция? Сутки? Спасибо, конечно, но… погоди, – сел и нахмурился, сверля притихшую суккубу подозрительным взглядом. – А ты случаем не прощение клянчишь? Предлагая то, от чего мы априори откажемся? Мол, вся такая жертвенная, кусок от себя ради вас отрываю, а вы тут разговорами серьезными грозите. Хира?

Рогатый профиль с острыми чертами устало улыбнулся.

– Не забывай, я не человек. И создана не из плоти и крови, а соткана из темной энергии, которая приняла форму плоти и крови. Как эта куртка, например. Поэтому могу отращивать когти или крылья. А могу что-нибудь отдать. Обычно требуют сердце – это очень редкий ингредиент. Для демонистов высоких рангов как философский камень для алхимиков. В общем, – девушка потерла нижние веки, – если прикажешь…

– А ты… что будет с тобой?

– А я проживу ровно столько, на сколько сумею задержать дыхание. Пять-шесть минут. За это время вытащу твоего друга из темницы, а потом… Ренегатов много. Без слуги не останешься.

– Подожди. Вытащи сюда еще одну тварь. Побольше первой, поменьше второй – все.

Девушка опустила голову и вздохнула.

– Все не так просто. Ты уже видел мой мир – тогда, во сне. Помнишь эти каменные пляжи и океаны лавы? Это тебе не здешний лес, где можно без напряга наловить всякой дичи. Мне просто повезло, что те два беса ошивались неподалеку. В общем, до заката точно не успеем. Но ты знаешь, как поступить.

Я добрел до носа корабля и сцепил пальцы на макушке. Выдохнул, вдохнул. Бревна и доски в воде, мусор на берегу, рытвина на главной улице. Снующие вдоль нее люди. Иллюзия. Имитация. Искин. Мы не можем полюбить вещь. Вещь может быть дорога, но не любима. Любовь – это гормоны, первая стадия непрерывного и неостановимого размножения, ведь самовоспроизводство – неотъемлемый процесс любого живого (и не только) существа. Размножаются даже вирусы, хотя им-то, по большому счету, зачем?

Впрочем, без разницы. Главное, что вещи не меняют на людей. По крайней мере, в моей системе ценностей. Между разумом и пародией на разум выбор более чем очевиден. Но что есть разум? Отделим ли он от тела, или носитель не имеет значения, важно лишь наполнение? Или же привязанность к чему-то неодушевленному – патология, психическая болезнь, опасное и алогичное заблуждение?

– Артур, – холодно произнесла Лера, видя мои плохо скрываемые сомнения. – Это же просто бот. Картинка. О чем тут думать?

О том, что я не знаю: просто или нет. О том, что всегда есть третий вариант. О том, что не обязательно выбирать из двух зол. Вариантов уйма, было бы желание. Много думать не вредно, вредно не думать о многом. Но если окуклиться в зоне комфорта, даже самые обширные и глубокие знания бесполезны в силу своей неприменимости. Заучи наизусть хоть всю «Википедию», докажи недоказанную теорему, реши нерешенное уравнение, сломай мировоззрение целой планеты, но какой в этом толк, если боишься лишний раз выйти из квартиры за хлебом? Чем разум, запертый в четырех стенах, хуже разума, запертого на жестком диске?

– Хира, подойди, – тихо произнес, не отводя глаз от краснеющего покачивающегося в такт волнам заката. – И захвати меч, пожалуйста.

Мы встали рядом – два силуэта напротив стены каленого багрянца.

– Дай руку.

Девушка подчинилась. Сжал коготок указательного пальца, поднес к острию левую ладонь и полоснул аккурат по линии жизни.

– Что ты?.. – выдохнула суккуба, глядя на полившуюся через край темную в сумерках струйку.

Правой рукой взял меч за крестовину и поставил перед собой, как тот мужик из «Игры престолов». Пораненную стиснул в кулак, чтобы текло побольше да побыстрее, и вытянул вперед, словно предлагая засыпающему светилу «брофист».

– Они ведь любят нашу кровь? – спросил, не поворачивая головы, хотя прекрасно знал ответ. – Цып-цып-цып, ублюдок.

Не прошло и минуты, как вода под носом корабля забурлила, а бревна, обломки и дохлая рыба закачались поплавками. В мрачной глубине проступили шесть янтарных точек, будто габаритные огни, давая представление о размере твари и направлении прыжка.

– Артур, ты сбрендил, – демоница вцепилась в плечо. – Не делай этого.

Пошедшая рябью гладь вспучилась, треугольное рыло вот-вот покажется на поверхности. Я уже видел блеск чуть разошедшихся клыков – пора. Лишь пройдя через страх, мы обретаем свободу.