Лев Соколов - Спящий бык

— Именно тогда у тебя родилась идея уйти сюда?

— Людей в этом мирке я поселил куда раньше. Я всегда умел думать наперед, в отличие от большинства наших самодовольных болванов.

— Но скажи, почему у тебя тут такая… — я замялся. — такая дикость средневековая? Здесь все словно застыло.

— А зачем мне развитие? Ухмыльнулся старик. — Что они, начнут сильнее в меня верить, если у них будут движки внутреннего сгорания и сотовые телефоны? Скорее наоборот. Так что пусть уж мое стадо живет в заповеднике. Я здесь даже централизованной власти не даю укрепляться. Ты думаешь, почему я свел тебя с Эйнаром? Он был хороший кандидат, чтобы тебя разбудить. А ты был хороший кандидат, чтобы его убить. Слишком много он начал под себя подминать, этак начал бы сколачивать большое королевство… Я же получал выигрыш в любом случае.

— Ты ведь мог остановить его, сам. А сколько он успел понатворить дел.

— Я не вмешиваюсь в дела стада по мелочам.

— По мелочам… Семья Вермунда погибла, Бьёрн погиб. Это только те кого я знал. А сколько всего их было, небожитель ты хренов?

— Я, знаешь, не вездесущ, чтобы следить за каждым.

— Эту-то ситуацию ты отслеживал.

— С момента когда встретил тебя на вейцле, — да. Мои вороны поселились у хутора Вермунда…

— Значит, мог вмешаться.

Он только снисходительно посмотрел на меня и улыбнулся.

— Мог. Но не хотел. Ну-ну, так ты на мне дырку взглядом прожжешь… Ладно, допустим я бессердечный языческий божок. Но не думал ли ты о том, что когда Эйнар резал семью Вермунда, — все это время за ситуацией наблюдал не один, а два бога? — Один с тяжелой насмешкой посмотрел на меня. — Что в это время делал ты? Вмешался? Нет, ты задницу в кустах протирал.

— Я не знал, на что я способен.

— Верно. А кто заставил тебя забыть? Тебя что, насильно лишили памяти? Нет, — это ты сам. В какой-то момент растеряв всех верующих, устав нести память прожитых лет, ты позавидовал людям. Не знаю уж, как это было в подробностях. Но догадаться нетрудно. Самогипноз, ты заставил себя поверить что ты обычный человек, и стал жить, раз за разом меняя жизнь как перчатки, просыпаясь только к старости, когда уже нельзя игнорировать очевидное, и сам себя подбрасывая к дверям очередного роддома младенцем? Тьфу! Стыдно и сказать! Я сохранил силу, но не захотел помочь. А ты остатки своей силы похоронил, и не смог помочь. Так где по факту разница между нами, чтобы ты тут теперь пытался встать в красивую позу?

Я закусил губу.

— Правда… — прошептал я, с трудом выталкивая слова. — После того как я убил Эйнара, Лейв ударил меня. Он попросил прощения потом, когда узнал, что я был лишен памяти. Но он не знал, что я сам себя заставил потерять память. Он был прав, когда врезал мне… Я дезертир от собственной силы. Это стоило жизни хорошим людям. Их кровь и на моих руках… Теперь-то я знаю, что нельзя убегать от силы, в обмен на душевный комфорт. Я совершил ошибку, да… И все же… Я в тот момент не знал. Но ты-то знал все. И не вмешался.

— О, не надо гневных проповедей. — Отмахнулся старик – Мы сейчас с тобой просто по-разному смотрим на вещи. Когда ты живешь человеческий срок, — или помнишь только его – тебе кажется, что земная жизнь большая ценность. А когда века перед тобой нескончаемым потоком… Люди-спички земная их жизнь сгорает за несколько секунд. Что их жалеть? Возможно там, куда уходят, они гораздо счастливее. Мы ведь по сути лишь проводники, и при нас остаются только те, кто сами этого хотят, упершись в свою веру. А что касается тебя… Возможно твоя ошибка пошла тебе только на пользу. Пока ты притворялся спичечкой, знаешь ведь мало кого осталось из нашей братии…

Я вопросительно смотрел на него, и он продолжил.

— Часть, кто поумнее, засела вот в таких лакунах. А часть умерла. Им просто больше не хотелось жить. Даже у людских поп-звезд бывают суицид, когда проходит популярность – а у них всего-то и было, в лучшее время что стадиончик битком набитый. А тут, еще вчера тебе молился целый народ, а сегодня ты никто и звать тебя никак. — Он философски развел руками – Стресс, сам понимаешь.

А ты, я смотрю, много знаешь о том, что происходит там.

— Конечно, слежу – кивнул он. — Есть и у меня там кроха верующих. Из новых. Но пока сам туда стараюсь не соваться. Мала поддержка, слабею я там.

— "Пока"… Мыслишь вернуться?

— Старые враги слабеют. Кто не спешит, дождется своего.

— Ну, а я-то тебе зачем нужен, Высокий? Для чего ты меня так хотел разбудить?

Он посмотрел на меня с горьким прищуром.

— Да потому что один я тут. Наших-то уже почти не осталось. И не рождаются больше. То ли сам создатель нам предел закрыл. То ли люди так верить разучились… Даже богу одиночество поперек горла встает. У тех кто остались, у всех свои наделы. Ты мне показался идеальным вариантом. Двое, — это все таки и разделение полномочий, и здоровая конкуренция…

Я захохотал.

— Да что ты ржешь, дурень? — Нахмурился старик. — Чего ты вообще так уперся в свою человеческую личину? Почто не хочешь просыпаться? Сам сказал, что это была твоя ошибка. Так что ты на ней топчешься? Что, трусишь?

— Верно, трушу высокий. Того себя не помню. Этим, — когда того разбужу – перестану быть… Но и еще одно есть. Там, женщина у меня, ждет.

— Ах, ну да!.. Саркастически изрек старик.

— Да, люблю. Она меня, когда я внутрь Того заглянул, человеком удержала. Но даже если бы и не любил. Ты не забыл-ли – я хранитель клятв. Это у меня даже человеком осталось. Я свое слово никогда не нарушал. И я, знаешь, кроме прочего – есть там такой обычай – одел кольцо на руку, назвал женой, и обещал жить в радости и в горе, до кончины.

— До чьей кончины? — необычайно ехидно поинтересовался Один.

— Теперь я знаю, до чьей. Но разве это что-то меняет?

— Но она там. А ты – здесь. Ты сюда перенесся не проснувшись лишь на великом страхе.

— Кстати, — я задумался – а почему я обратно так же не перескочил? Меня ведь и здесь, до мокрых штанов пугали.

— Наверно, потому что я как хозяин держащей здешние нити силы, перекрыл тебе канал. — Любезно подсказал Один. — Так вот, смекай какая забавная ситуация. Разблокировать его ты сможешь попробовать только если проснешься, — иначе силенок не хватит. А когда ты проснешься, то уже… Нет, ну может конечно и отправишься – хранитель клятв… — но будет ли тебе это в радость?

— Ты прав как всегда, высокий. Поэтому лучше, ты меня сам туда и отправь.

— А мне-то в этом какой интерес? — Картинно удивился Старик.

— Самый прямой. — Я постарался говорить как можно убедительнее. — Сам говорил, что для тебя человеческая жизнь – как спичка. Когда её жизнь догорит, — я проснусь. Когда там всё закончится, я приду к тебе, обещаю. А там уж с Ним сами разбирайтесь, когда он проснется.