Григорий Шаргородский - Заблудшая душа. Переселенец

Успокоившись, надеваю на изящную головку корону, которая приходится впору благодаря специально закрученному узлу из пышных волос.

За спиной толпа взрывается воплями и аплодисментами.

Ну что ж, теперь действительно: «Мавр сделал свое дело, мавр может уходить».

Только сейчас я осознал, что Лара уже избавилась от розового балахона и восседает на троне в нежно-розовом платье с открытыми плечами. Пышный шлейф накрыл половину массивного подножия трона, как морская пена серые камни утеса.

Сердце кольнула тоска – ведь я вижу эту красоту в последний раз. Хотелось провести с ней еще одну ночь, но чем раньше я уберусь из столицы, тем лучше будет и ей, и мне.

Столица империи гуляла, празднуя мою свадьбу, а я занимался делами и лишь на секунду задержался у окна кабинета, чтобы увидеть зарево над деревьями парка и услышать тихий гул далекого праздника. Императорский квартал сдерживал звуки гулянья в стенах своих дворцов. Где-то с противоположной стороны огромной туши дворца шумел главный бал, но и он не беспокоил окружающего мира, отгородившись закрытыми окнами. А вот Низовье выплеснуло свои эмоции на улицы, и мне до зуда под кожей захотелось увидеть этот карнавал, но, увы, пришлось отказаться даже от дворцового бала.

Эту ночь мы все же провели вместе, но не так, как хотелось. Я принимал посетителей в кабинете, а Лара тихо сидела в кресле и смотрела на меня.

Вал дел и необходимых аудиенций возник внезапно. До канцлера наконец-то дошло, что из похода император уже не вернется, поэтому он со скоростью пулемета начал строчить приказы, которые позволят Ларе безболезненно взять власть. А также подготовил список тех, кого нужно облагодетельствовать. К списку прилагался перечень благ и даже то, что нужно говорить при аудиенции, так что моя роль сводилась только к озвучиванию готового текста.

Постепенно принимая посетителей и подписывая нужные бумаги, я понял, что своим «бунтом» только помог делу графа Гвиери – с тем, что сейчас делал канцлер, Кровавому Моржу самостоятельно не справиться. Граф Гвиери был талантливым фискалом, а маркиз Кольно являлся управленцем по призванию.

Уже под утро одними из последних я принял юного Харита Дирну с дедом и сентаром Млетом Келсо, который помогал юному советнику разгонять «курятник» военной бюрократии.

За две недели все они сильно изменились, и лишь старый Выир по-прежнему был насторожен, но с веселой искоркой в глазах, говорящей о жизненной мудрости. Его внук словно повзрослел и даже немного прибавил в физической форме. А вот у пожилого сентара появилась вальяжность в движениях и надменность во взгляде: давать таким людям слишком большую власть довольно опасно – могут испортиться. Поэтому я утвердил его в должности коменданта Койсума и отправил из дворца гулять в городе. Подобный шаг, похоже, окончательно убедил обоих – деда и внука, – что их комиссия распускается и сейчас они будут расхлебывать все, что наварили вместе с обезумевшим генералом.

– Так, сотник, я забираю тебя из основного состава «медведей»… подожди, – остановил я обиженно открывшего рот старика, – дослушай. Подбери себе в помощь еще две сотни плюс дворцовую сотню «медведей». Будешь развлекать гостей дворца своим угрюмым видом. Но это второстепенная задача. А главных у тебя две: продолжать помогать внуку выискивать в империи крыс и присматривать за безопасностью императрицы. Только не путайся под ногами у нового начальника имперской безопасности: он шуток не понимает. Делай все незаметно.

Оба Дирны посмотрели друг на друга и едва ли не синхронно выдохнули.

– Так, теперь ты, Харит. Формально ты будешь подчиняться военному советнику, но он тебе не указка, приказывать тебе сможет только лично императрица. Однако не зарывайся. Насчет начальника имперской безопасности совет тот же. Так что, родственнички, если не подгниете, сможете сделать много хорошего и для себя, и для империи. Идите.

– Повиновение императору! – хором провозгласили родственники и направились к выходу, но если старик сделал это сразу, то Харит отвесил изящный поклон в сторону скрытого тенью кресла, где сидела Лара.

Действительно умный мальчик. Далеко пойдет, если стремительный карьерный взлет не вскружит голову. Несмотря на то что главный военный советник неплохо показал себя на собрании, мне все же хотелось посмотреть на его лицо, когда он будет разбираться с молодым, но уже зубастым Дирной. Я никак не мог забыть мерзкого поведения советника в таверне.

Не знаю, куда приведут все мои затеи – как инициированные канцлером, так и придуманные самостоятельно, – но, надеюсь, они помогут Ларе выжить.

Кстати, я хотел сделать Соло командиром всех гвардейцев, но канцлер отговорил – две соперничающие силы всегда присмотрят не только за своими обязанностями, но и за тем, как их выполняет оппонент.

Последним кабинет покинул какой-то барон, чья фамилия влетела в одно ухо, а вылетела в другое, единственное, что я запомнил, – странный герб в виде выглядывающего из лукошка гуся. Наверняка с этим связана какая-то красивая легенда.

За большим окном кабинета ночная мгла сменилась серым предрассветным маревом. Робкий туман заглядывал через подоконник, словно понимая, что скоро явится рассвет и заставит его сбежать каплями росы на траву и диковинные листья сада.

В империи все важные начинания привыкли привязывать к рассвету, так что пора собираться. Все, что я мог себе позволить, – это прощальный поцелуй. После всех утомительных церемоний целители всполошились и запретили Ларе даже выходить из дворца. В приемной уже дежурил один из этих эскулапов, дабы пресечь любые поползновения слишком взбалмошной императрицы. Так что прощанье было коротким. Отстранившись от любимой женщины, я заглянул в ее глаза и не смог сдержать вырвавшейся фразы, едва не запоровшей всю легенду. С другой стороны, чего мне терять, даже если она вспомнит прощальные слова пирата?

– Когда ты грустишь, твои глаза похожи на осеннее небо.

Лара вздрогнула и впилась взглядом в мои глаза, словно стараясь найти ответы на свои пока неоформившиеся вопросы. В ответ я лишь печально улыбнулся.

Можно было сказать ей еще много как полезного, так и романтичного, но об этом я подумал, уже садясь в походную карету.

Вокруг императорского экипажа собралась целая армия гвардейцев и обоз прислуги со всем необходимым для комфортной походной жизни венценосной особы. Во дворце оставалась половина первого легиона, три сотни «медведей» и канцлер. Также в темнице своего часа дожидался граф Гвиери. Документ, делающий его главой службы имперской безопасности, оставался у канцлера со строгим указанием пустить в дело только после гибели императора. Так надежнее. Этим ребятам еще предстоит перетягивание одеяла власти друг у друга – так пусть им будет еще один повод для ревности. Канцлер своими действиями отрезал себе пути к отступлению и надежно поселился в стане императрицы, а граф в нем был, есть и будет, пока не сдохнет.