Андрей Посняков - Корсар с Севера

Предавшийся размышлениям Олег Иваныч почувствовал вдруг, как кто-то настойчиво тянет его за рукав. Оглянулся — смуглый мальчишка-слуга. Рожица холеная, хитрая, на пальцах перстни.

— Ты — тот, кого называют Ялныз Эфе?

Олег Иваныч кивнул, вспомнив свое новое прозвище.

— Идти! Надо!

По коридору — приглушенные ковром шаги. В комнату охраны заглянул Гасан-эфенди, в длинной золоченой накидке-джаббе и всегдашнем белом тюрбане.

Олег Иваныч поклонился.

Мальчишка о чем-то быстро заговорил с магрибинцем, то и дело закатывая глаза к потолку. Выслушав его, Гасан-эфенди кивнул и, повернувшись к Олегу, произнес несколько простых слов: «идти», «помогать», «дворцовая стража», «утром — здесь».

Олег Иваныч кивнул. Понял, мол. Уж эти-то слова он знал, спасибо Ивану. Или, как его теперь, Ягану-аге.

Из комнаты для заседаний выходили и другие сановники-нишанджи, давая указания охране. Видно, либо заседание продлится до утра, либо будет иметь место пир с обильными возлияниями. В общем-то мусульмане вина не пьют, Коран запрещает. Однако тот же Гасан-эфенди ведь имел, черт, тайный винный погребок, иногда изрядно прикладывался — от слуг ничего не утаишь, как ни пытайся. Так почему б и султану не усладиться с верными визирями дивана? И совсем не обязательно вином, можно и кальянчиком обкуриться до белых чертиков. Олег Иваныч как-то попробовал — Яган-ага угостил по дружбе — крыша враз улетела, не хуже, как с водки!

Вообще он понемногу привыкал к своей новой жизни. Не то чтоб она ему сильно нравилось, а просто пока выхода иного не было. Нет уж, вовсе не собирался Олег Иваныч принимать ислам, делать карьеру на султанской службе и заводить гарем! Хотя никого в том не разубеждал — ни Ивана, ни Гасана-эфенди, ни прочих. К чему разубеждать-то? Чтоб на каменоломни сослали во Фракию, в Румелию по-здешнему? Нет уж. Пусть лучше видят в нем нового человека из магрибского клана Гасана-эфенди. Здорового беспринципного карьериста. Главное сейчас — выиграть время. А уж затем — бежать! Олег уже знал — куда. С инспекцией Гасана-эфенди проехаться по дальним вилайетам, граничащим с болгарскими, или мустьянскими, или валашскими землями. Помнил, что где-то здесь они, недалеко. Рассказывал как-то Гришаня о валашском воеводе Владе Цепеше, по прозвищу Дракула. Именно с турками воевал Дракула-колосажатель. Даже, кажется, при этом же султане Мехмеде. Значит, не так и далеко Валахия. А потом и до Польши с Литвой рукою подать. А уж там-то дорожки знакомые. Ох, Новгород, Господин Великий! Красивы твои храмы, белоснежны стены, велик, величав Волхов!

Хотя и Стамбул-Константинополь — городишко не из последних. Олег Иваныч даже как-то привязался к шумному яркому мегаполису, привольно раскинувшемуся на берегах Босфора, между Востоком и Западом. Нет, вернее, так: и на Востоке, и на Западе. И в Европе, под сенью неприступных башен Румелихисары, и в Азии, прикрываемый Анадолухисары-крепостью. А залив Халич — византийский Золотой Рог? С его искрящимися, нежно-палевыми водами. Древние византийские стены. Мосты. Районы Пера и Галата — с болгарами, армянами, греками, генуэзцами, французами — кто там только не жил! В общем, ежели повелителю правоверных султану Мехмеду Фатиху, да продлит Аллах его дни, придет в буйную голову начать борьбу с комополитизмом — Перу и Галату следует выжечь дотла. Правда, тогда не будет у Империи Османов ни ремесленников, ни торговцев. Да и полководцев, и ученых, и сановников тоже не будет. Что, те — турки, что ли? Как бы не так. Называют себя, правда, лояльно — «османлы», но на самом деле… Ну, типа, как в Штатах, там тоже одна нация — «американцы». Нет, никогда не будет Мехмед, знающий несколько языков, математику, астрономию, философию, подобной дуростью заниматься. Тем более сын его, Баязид, считающий самыми полезными в государстве людьми ученых, поэтов, мистиков… ну, а самыми вредными — военных, кровопроливателей проклятых. Этот Баязид, по слухам, весьма глубокомысленный юноша…

Эх… Олег Иваныч покачал головой, следуя за юным слугой по извилистым коридорам дворца. Сколько же еще дел предстоит в Новгороде! И ведь, право дело, свадьба скоро! Его личная, между прочим, свадьба. С Софьей. Краса-боярыня, да ведь и умна! Латынь, немецкий, экономику знает. Эх… Грустно стало вдруг Олегу Иванычу в роскошном султанском мире. Грустно и одиноко. Где-то сейчас Гришаня? Вот еще одна проблема — с отроком. Совсем не собирался Олег Иваныч один деру давать. Нет! Обязательно нужно разыскать Гришу. Тем более что подобные возможности, даст бог, похоже, скоро появятся. И тогда…

— Пришли, эфенди! — Мальчишка кивнул на узкую дверь и растворился в темных, выстланных мягкими коврами, коридорах.

Олег Иваныч толкнул дверь, вошел.

Комната представляла собой нечто среднее между офисом и средней руки борделем. Покрытый зеленым бархатом стол с чернильным прибором и перьями, забранные тяжелыми портьерами стены. Низкая широкая тахта, обитая лиловым шелком. По углам — бронзовые курительницы с благовониями. Пахло чем-то сладким, возбуждающим, манящим. В золоченой клетке, подвешенной над столом, пересвистывались пестрые птицы. В комнате никого не было.

Олег Иваныч осмотрел курительницы, щелкнул пальцами по позолоченным прутьям клетки и уселся на тахту, вытянув ноги. Кому-то он был зачем-то нужен? Подождем…

Скрипнула дверь. Вошел давешний проводник-мальчишка, остановился в дверях, зачем-то выглянул в коридор и, приложив палец к губам, схватил Олега Иваныча за руку: «Идем!»

Снова коридоры — темные, кривые, запутанные. Несколько раз останавливались, кого-то пропускали, от кого-то таились. Свернули, поднялись вверх по узенькой лестнице, еще чуть-чуть прошли, остановились перед свисающим с потолка до пола тяжелым покрывалом.

Проводник скрылся за покрывалом. Пахнуло жаркой сыростью и сладким запахом благовоний. Баня у них там, что ли? Или тайная опиекурильня? Хотя почему тайная?

И тут же высунулась из-за покрывала тонкая детская рука — тот же пацан, уже почему-то полуголый, снова схватил Олега Иваныча за руку. Потащил куда-то…

Неожиданно просторное помещение, куда они вошли, заполнено паром, идущим от небольшого бассейна. Жаровни вокруг бассейна курились сладким синевато-зеленым дымом. Окон не было, но ярко горели светильники — штук восемь-десять. Пол устлан коврами. Рядом с бассейном — низкое ложе, убранное золотистой парчой. На ложе, подложив под голову руку, в одной лишь набедренной повязке возлежал жирнющий толстяк с нездоровой кожей, давешний Олегов знакомец Ыскиляр-каны, главный султанский евнух. Двое мальчиков с накрашенными губами старательно чесали толстяку пятки, а стоявший у изголовья проводник помахивал веером из павлиньих перьев. Черт знает что!