Сергей Бузинин - Последняя песнь Акелы. Книга третья

– Это ж пистолет, – проворчал Алексей, поднимая маузер со дна повозки. – Боевое оружие, а ты им, как барахлом ненужным, разбрасываешься. Держи и владей, – перехватив пистолет за длинный ствол, Пелевин протянул оружие Поле. Девушка взглянула на подарок и испуганно ойкнула: в полутьме фургона полированные щеки рукояти матово поблескивали и казались залитыми кровью. Память предательски вытолкнула наружу еще свежие воспоминания о ярком всполохе выстрела и удивленных глазах умирающего офицера, и девушка, зажав ладонью рот, стремглав выскочила из фургона. Алексей проводил попутчицу удивленным взглядом, но услышав сдавленный кашель и хрип подле кормы, понимающе вздохнул: судя по звукам, Полю мучительно рвало.

– Лейтенантик-то ихний сладкоежкой оказался, – пробурчал Пелевин, неловко протягивая немного успокоившейся девушке продолговатый предмет в бумажной упаковке. – На вот, шоколадку погрызи, полегчает…

– Какой там, погрызи, – брезгливо поморщилась Полина, отталкивая руку Алексея. – Я, наверное, еще долго есть не смогу, если вообще когда-нибудь смогу… – вспомнив о еде, девушка с трудом подавила рвотный спазм и, передернувшись от какой-то мысли, исподлобья взглянула на траппера. – Шоколадка… офицерская… так ты что, по карманам у них лазил?!

– Ну да, – охотник, равнодушно пожав плечами, сунул шоколадный батончик в карман. – Им добро уже ни к чему, а нам пригодится…

– Мародёр! – возмущенно выдохнула Полина, вскакивая на ноги. – Чурбан бесчувственный!!! Как ты мог?! Ну как ты мог брать у мертвых?!! – продолжая выкрикивать бессвязные обвинения, девушка подскочила вплотную к Пелевину и с силой затарабанила кулачками по его груди. Несколько минут Алексей стоически сносил истеричные выкрики и довольно ощутимые побои, потом занес руку над плечом, но передумал и отвешивать пощечину не стал. Приподняв Полину за воротник, как щенка за шкирку, траппер отставил слепо молотящую кулаками воздух девушку в сторону и сунулся в фургон. После непродолжительных поисков он вынырнул наружу и вложил в руки Полины фляжку. Та, не раздумывая, глотнула, ошарашено вытаращилась на Алексея и через мгновение вновь согнулась над колесом, исторгая из себя проглоченный брэнди и чудом сохранившиеся в желудке остатки завтрака.

– Пей, – Алексей, подобрав с земли флягу, взглянул в покрытое испариной бледное лицо девушки и вновь вложил ёмкость со спиртным ей в руки. – Легче станет, пей.

– Меня же вырвет, – жалобно простонала Полина, с ужасом глядя на траппера.

– Не вырвет. Ты из себя на неделю вперед всё выполоскала. Пей.

– Если выпью, – горестно всхлипнула девушка, поднося дрожащей рукой флягу ко рту, – я буду пьяная и некрасивая-я-я… А! – зажмурившись, Поля глотнула из фляги, закашлялась и приложилось к горлышку вновь, – чего уж теперь-то… – уподобясь войсковому горнисту, девушка откинула голову назад и трижды глотнула обжигающую гортань жидкость. Ненадолго оторвавшись от фляги, она шумно выдохнула, округлила глаза и приготовилась к повторному приему лекарства, но Алексей, бесцеремонно отобрав фляжку, силой усадил её на землю.

– Ой, – икнула девушка, примащивая голову на колесо, – и в самом деле не тошнит. И жить не стра-а-а… – Поля шумно зевнула, пьяно хихикнула и докончила слово, – … шно! Лёш, а Лёш, – девушка попыталась ткнуть кулачком в бок Пелевина, но чуть не распласталась на земле и вновь замерла, облокотившись на стенку фургона. – Но ведь по-другому нельзя же было, а? Ну скажи, что нельзя-я-я?

– Конечно, нельзя, – хмуро вздохнул Алексей, понуро рассматривая носки запыленных сапог. – Если бы не мы их, то они нас. Ладно бы меня просто повесили, а тебя… Ты пойми, я три года назад дружков Мастерсона не из дурного характера или по-пьяни поругавшись, пострелял. Они девчонку совсем сопливую ссильничать хотели…

– Ой, – восхищенно вытаращилась Полина, всплескивая руками, – расскажи, а?

– Потом как-нибудь, – буркнул Пелевин, помогая девушке забраться в фургон. – Ты пока ложись, поспи, а я… дела у меня ещё, в общем.

Убедившись, что Полина, умостив голову на пузике возмущенной таким посягательством Феи, уснула, Алексей закинул карабин на плечо и, ухватив лопату за черенок, зашагал к обочине. Место для общей могилы он присмотрел ещё загодя и очень надеялся, что успеет управиться дотемна. Имелись некие сомнения относительно того, допустимо ли читать православную молитву католикам, а то и вовсе протестантам, но поразмыслив, Алексей пришел к выводу, что всякому крещёному будет приятней упокоиться с любым Божьим словом, чем вовсе без оного, и отбросил сомнения прочь.

Проспав часа полтора, Полина проснулась от доносящихся откуда-то монотонных скрежещущих звуков. Избавляясь от остатков сна, девушка потянулась и жалобно застонала. Затекшее от неудобной позы тело отзывалось протяжной болью, тупо ломило затылок и жутко хотелось пить. Полина сунулась к корме фургона, но бидона с водой на привычном месте почему-то не оказалось, а к фляге с бренди даже притрагиваться не хотелось. Сдавленно изрыгая из пересохшей гортани проклятия всему мужскому роду, тяготеющему к алкоголю, девушка высунулась наружу и удивленно потерла глаза: силуэт машущего лопатой Пелевина определенно троился. Пытаясь избавиться от наваждения, Поля зажмурилась и потрясла головой, но видение в одночасье размножившегося Алексея никуда не ушло, наоборот, возле трёх силуэтов землекопов вдруг возник четвертый. Не иначе как мертвые англичане ожили и, заключив временное перемирие со своим убийцей, оказывают посильную помощь в обустройстве своего пристанища… Внезапно где-то поблизости всхрапнула чужая лошадь, и перед глазами перепуганной Полины предстал образ всадников Апокалипсиса. Судорожно вцепившись в рукоять маузера, девушка попыталась незаметно улизнуть из фургона, но зацепилась за борт и шмякнулась на четвереньки. Словно издеваясь над нелепым падением, лошадь всхрапнула еще раз. Шипя от боли, Поля подняла глаза, сдавлено ойкнула и перекрестилась стволом пистолета: в двух шагах от нее стоял конь… Бледный…

Не рискуя поднять голову, дабы не встретиться взглядом с адским огнем, льющимся из глазниц кошмарной твари, Поля попятилась на четвереньках и чуть не задавила Фею. Недовольно фыркнув, кошечка, как ни в чем не бывало, продефилировала мимо удивленной хозяйки и, усевшись напротив бледного коня, что-то проурчала назидательным тоном. Ошалев от отваги и бесцеремонности четвероногой любимицы, девушка, кряхтя и охая, утвердилась на подгибающихся ногах и уставилась на лошадь. Пустых глазниц и адского пламени не наблюдалось, зато присутствовали карие, чуть навыкате, умильные глаза, сивая, неровно подстриженная челка, тягловая упряжь и фургон… Резонно рассудив, что всадник из Откровений Иоанновых, не опошляя себя наличием повозки, предпочитал путешествия верхами, да и упитанная лошадка совсем не подходит смертоносному наезднику, Поля легонько потрепала животину дрожащей рукой. Та поощряющее всхрапнула и сунулась мягкими губами в ладонь девушки.