Михаил Маришин - Звоночек 2[СИ, закончено]

А дальше всё как в присказке "не было гвоздя". На клёпаный корпус из 9-мм бронелиста нельзя ставить "универсальную" башню с 76-мм пушкой — не хватает прочности. Предложили военным ставить на танки, временно, 45-мм пушки из Подлипок и те, вроде, согласились. Но опять-таки! Пушек нет! Они все идут в Харьков на БТ! Да и туда не хватает. Траянов вышел с новым предложением — вообще отказаться, до освоения 15-мм листа, от башен и делать 9-мм корпуса с рубками, устанавливая туда обычные дивизионные орудия образца 1902/30, или гаубицы 1910/30, или какие-то 152-миллиметровые мортиры. В общем, под давлением обстоятельств, заняться самоходной артиллерией. УММ РККА, в целях освоения производства шасси, одобрило товарища Траянова и сейчас, первая самоходка находилась на сборке, отличаясь от Т-26 установкой двигателя в средней части корпуса и смещённым в корму боевым отделением. Орудие на этой машине устанавливалось на верхнем поворотном станке в центре корпуса на поперечной балке, практически над мотором, который монтировался и обслуживался через боевое отделение. Такое решение позволило разместить на машине приличный боезапас. Но проблемы танков это не решало!

Ещё более сложной была ситуация с реконструкцией завода, если с танком надо было просто "зарядить" специалистов на работу и, по большому счёту, от меня мало что зависело, то расширение ЗИЛа требовало неусыпного контроля и моего личного присутствия в самых разных местах. Фактически, я стал заместителем Рожкова по проталкиванию абсолютно всего. Станки, стройматериалы, рабочие? Товарищ Любимов летит на базы, склады, на вокзал, в порт и грозя всеми мыслимыми карами, а то и направляя рапорта в следственный отдел ЭКУ НКВД в отношении особо нерадивых, добивается исполнения заводских заказов в лучшем виде и в максимально короткие сроки. Приходится суетиться и, порой, находить то, чего в принципе найти невозможно. Так было, например, со сварщиками, которых я умыкнул с судостроительного в рамках "обратной шефской помощи". Всё равно, из-за дефицита металлопроката, там пока строили деревянные баржи. На металлическом каркасе, правда. Но его ведь можно и клепать? Пётр Милов, кстати, мог бы с удовольствием вспомнить начало своей трудовой деятельности, но его услали в командировку в Харьков, в сварочный комитет. Только там не сделали круглых глаз на запрос о сварочных головках и не устроили истерик по поводу сварки проволокой. Посмотрим, что он привезёт, когда вернётся. На всякий случай, я его ещё раз проинструктировал, буквально выпотрошив свой мозг, вспомнив и флюсы из доменного шлака "дровяных" печей и самостабилизацию дуги, заставил законспектировать всё, что касалось этой проблемы. Это кстати, был единственный случай, когда, хотя это и не касалось реконструкции напрямую, потребовалось моё послезнание. В общем, с такой работой мог бы справиться любой, достаточно мотивированный "представитель ЭКУ НКВД".

Получается, что именно здесь я теряю время понапрасну. Заниматься следует только тем делом, где нужен именно я. Значит, ШРУСЫ на первом месте, а потом напишу рапорт на увольнение из органов. Хоть бы и в "никуда". Иначе меня так и будут заваливать "текучкой". А зенитки? Я и не заметил, как они превратились из средства прорыва в обузу. Разбираться с мишенями? Искать виноватых? Оно мне надо? Лучше уж я сделаю новые. Вернее сделает единственный знакомый мне по-доброму начинающий авиаконструктор, которого я, кажется, знаю, чем заинтересовать. По крайней мере, так сберегу время.

Взмахнув последний раз, поражая воображаемого противника, я убрал клинок в ножны и, умывшись, заторопился на завод, пока не перегорело настроение свернуть очередную гору на своём нелёгком пути.

— Ну, вот! Опять себе что-то в голову втемяшил! — всплеснула руками Полина, обращаясь к Маше. Супруге оказалось достаточно единственного взгляда, чтобы понять моё настроение.

— Возьми хоть хлеба с маслом! — крикнула она мне из-за вслед, когда я уже собирался выскочить из дома. — В дороге пожуёшь…

Время было ещё раннее, первая рабочая смена не началась и в цехах было пока малолюдно. Только самые ранние пташки, те, кто, может, жил недалеко, или хотел доделать работу вчерашнего дня, или самые ответственные товарищи, были на своих рабочих местах, готовя их к новому дню. Проскочив на участок карданных валов я взял из ящика с полуфабрикатами подшипник и внимательно его осмотрел. Меня, прежде всего, интересовал размер, чтобы иметь представление, каким будет собранный вокруг него шрус. С прочностью должно было быть всё в порядке, ведь пропускали же через эти "ролики" поток мощности к заднему мосту ЗИЛ-5. Да и на Ягах стояли точно такие же карданы, стандартизация в цвете.

На первый взгляд конечное изделие должно было быть не слишком больших габаритов, оставляя место и для тормозной системы, что открывало возможность использовать серийные ведущие мосты для передней оси с минимальными переделками. Положив подшипник на место, каждая деталь имела свою цену в производстве, прихватить его было бы поводом для нешуточного разбирательства, я поспешил в 1-й Автозаводский проезд, в здание правления, чтобы уже на утренней планёрке "зарядить" заводское КБ на шарнир.

Обычное утреннее совещание было абсолютно необходимым мероприятием на котором составлялся малый план на каждый день и решались все текущие вопросы. Присутствие всех начальников цехов и служб, руководителей обоих КБ, заводского и специального, было обязательным, кроме того, туда приглашали мастеров провинившихся или, наоборот, отличившихся участков. Кроме них, из-за реконструкции, участвовали и руководители строительных организаций, вплоть до прорабов. Пока народ собирался, балагурил на любые темы, кроме работы, я тихонечко сидел у и ждал появления главного действующего лица, директора завода.

Рожков, вопреки обыкновению появился последним и не один. Он привёл с собой молодого человека в серой форме и с петлицами капитана, представив его Илларионом Ефимовичем Бойко.

— Товарищ Бойко, в связи с начинающимся выпуском специальной продукции назначен к нам на завод военпредом, прошу любить и жаловать, — закончил директор, по-доброму улыбнувшись в самом конце.

А вот товарищ капитан, похоже, "любить и жаловать" нас не собирался. Холодно обведя всех собравшихся взглядом, чуть споткнувшись только на моей покалеченной физиономии, он коротко кивнул и, похромав деревянной ногой, сел с краю стола на свободное место. Оценить же его настроение по выражению лица было абсолютно невозможно — оно было всё покрыто ожоговыми шрамами и, вообще, больше напоминало маску. Парень, видимо, хлебнул лиха на юге и начальство подыскало инвалиду, кавалеру "Красного Знамени", тёплое местечко, чтобы не отправлять в отставку, оставляя без куска хлеба в голодный год.