Михаил Маришин - Звоночек 2[СИ, закончено]

— Мужчины! — раздался из-за дверей голос хозяйки. — Вы там скоро? Идите уже чай пить!

— Ну, что ж, будем считать наш заговор состоявшимся. Давайте по последней, перед чаем, говорят, даже нищим наливают, — подвёл итог разговора Исидор Любимов.

— Какой заговор? — опешил я. — Зачем?

— А ты не понял? Я, знаешь ли, с Михаилом Васильевичем Фрунзе всю гражданскую прошёл. Не разлей вода. А умер товарищ Фрунзе при странных, прямо скажу обстоятельствах. И сел на его место ни кто иной, как незабвенный Клим. И мне не нравится, что Ворошилов с наследием лучшего моего друга творит. Иван Кузьмич тоже нашего поля ягода, больно не по душе некоторым, что он на флоте безграничным авторитетом пользуется. Вот и выходит, что нужно нам всем Клима подвинуть. За это и выпьем!

Вот те раз! Намыливался я Сталина от заговора спасать, а теперь, выходит, сам заговорщик! Наболтал столько уже, что не соскочить. Да и незачем. Помощи, как мне сказали, я ни от кого не дождусь. И не надо никаких иллюзий питать. Ворошилов — человек Сталина железно! Удар по Ворошилову — удар по Сталину. Но это сейчас, а потом, в войну, обошлись как-то без красного конника. Почти.

Понедельник — день тяжёлый. Хоть и первый день отпуска. И вовсе не потому, что вчера неплохо посидели. Просто, когда я, поставив в кадрах подпись на уже заранее заготовленном рапорте и ознакомившись с приказом, отправился в финчасть получать зарплату и отпускные, я пожалел, что не прихватил рюкзак.

Кассир, взглянув на меня исподлобья через окошко, сначала отсчитал получку ("Это раз!"), потом отпускные ("Это два!") и принялся выкладывать на подоконник пачки червонцев в неразрезанной банковской упаковке.

— А это что!? — удивился я.

— По ведомости проходит как лицензионные отчисления, — пояснил кассир. — Три тысячи деньгами и шесть облигациями. Получите и распишитесь.

Ничего себе! Достаточно сказать, что моя месячная зарплата едва тянула на три сотни. И это было очень даже неплохо! Интересно, это всё, или мне теперь каждый месяц так платить будут? Но глупых вопросов, не желая привлекать лишнее внимание, я задавать не стал. По-босяцки запихнув богатство за пазуху, я поспешил на инструктаж, который специально для меня проводил сам начальник ГУЛАГ.

Кроме общих слов о том, чтобы не уронить честь, не терять бдительности, дали мне и специальное задание — ознакомиться с заводами фирмы "Штайр". Для этого торгпредство договорилось об экскурсии для советского инженера. Вообще, торгпредство должно было стать для меня островком спасения в буржуазном мире. Его представители должны были меня встречать, сопровождать, там же можно было поменять советские деньги на австрийские. Под занавес было высказано пожелание, чтобы я на месте постарался организовать какую-нибудь "ценную" агентуру, контакты которой можно будет передать в ИНО. Рекомендовалось обратить внимание на "классово близких" пролетариев автозавода. Я просто опешил от такого "профессионализма". Хотя что можно было ждать от нашего управления? Да уж, ничего себе отпуск получается!

Следующим пунктом повестки дня был визит в ближайшую сберкассу, где я положил на книжку тысячу рублей. Болтунов всегда и везде хватает и мне очень не хотелось, чтобы в моё отсутствие, моим близким, в поисках несметных сокровищ, нанесли визит незваные гости.

Дальше, прикинув варианты, я направился на центральный аэродром. В кассах "Аэрофлота" я посмотрел расписание и нашёл подходящий мне рейс, вылетающий завтра утром по кольцевому маршруту Москва-Киев-Бухарест-Будапешт-Вена-Прага-Берлин-Варшава-Миниск-Москва. Он так и назывался "Кольцо столиц". Всего, с промежуточными посадками он был рассчитан на два дня с ночёвкой как раз в Вене. Самолёт АНТ-9 курсировал так раз в неделю, но был ещё рейс "выходного дня", с вылетом в субботу "против часовой стрелки". Судя по всему, задействован был единственный экипаж, ничем, кроме как его выходными, простой четверг-пятница было не объяснить. Это вселяло дополнительную уверенность в благополучном перелёте.

Что интересно, билет я купил без каких-либо проблем. Не знаю, как там перед посадкой будет в плане "таможни", но, в принципе, любой гражданин СССР с паспортом может, оказывается, вот так просто взять и вылететь за границу.

Заявился домой я только под вечер, нагруженный кульками с продуктами и обновками. Просто надо было приодеться, чтобы выглядеть "в Европах" по-человечески. По крайней мере, так я думал. Беда была в том, что даже при наличии средств возможности были сильно ограничены. Магазины при фабриках "Большевичка" и "Парижская Комунна" не блистали разнообразием ассортимента. Удалось разжиться сносными ботинками и парой-тройкой сорочек к единственному моему "выходному" костюму. Особенно я порадовался по случаю приобретённой на толкучке шляпе, ведь моя зимняя шапка, помнившая ещё Вологду, в Вене смотрелась бы экстравагантно. Полине был куплен пуховый платок, Пете-младшему в "Детском мире" — железная дорога. Маленькой Вике — развивающая пирамидка из разноцветных колец, а Володе Милову — игрушка-погремушка "Кузнецы", изображавшая мужика и медведя, поочерёдно бьющих молотами по наковальне. Чете Миловых, людям взрослым, делать какие-то подарки я постеснялся, а решил просто "проставиться" купив бутылку хорошего грузинского вина "Хванчкара", которое, говорят, уважал сам Сталин. Визит на колхозный рынок отяготил меня ветчиной, колбасой и свежей рыбой.

Прощальный вечер удался на славу. После разбора кульков в доме очень быстро образовалась толпа соседских мальчишек, которых позвал дорогой сынуля. Немедленно устроенное игрище превратило нас с Петром Миловым в игрушкостроителей. Причём, занимались мы этим делом в полном соответствии с линией партии — производство было самым, что ни на есть, передовым. То бишь конвеерным. Дощечка, пара брусочков, деревянные ролики из сломанного черенка лопаты, немного гвоздей — готов автомобиль или трактор. Раскрашивали акварельными красками и сушили на печке малыши уж сами. Пока Полина хлопотала с едой, Маша предприняла попытку научить Володю и Вику различать цвета и правильно собирать пирамидку. Впрочем, из-за малого возраста учеников, оставшуюся безуспешной. Гораздо большей популярностью пользовалась игрушка-колотушка из-за которой даже произошёл маленький детский скандал с неизменными воплями, слезами и соплями. Ну, а потом всей большой компанией уселись за стол. Это ли не счастье? Ехать мне и раньше никуда не хотелось, а тут стало совсем тоскливо.

Самолёт АНТ-9, основная рабочая лошадка ГВФ, ревя всеми тремя дизелями и дымя керосиновым выхлопом, поднял меня в воздух. Я чуть было не опоздал на этот рейс, не рассчитав пути до аэродрома, но к счастью, никакой "таможни" проходить не пришлось. То ли просто проверяли списки купивших билеты заранее, то ли просто чекисты плевали на это дело, то ли воздушный транспорт был столь экзотичным пока, что до него просто не дошли руки — мне было сейчас плевать. Ничего секретного, вроде "трансфакатора", который я подумывал использовать как портативную камеру, я решил с собой не брать, от греха. То же самое касалось и оружия, хоть я и обещал себе никуда без него не выезжать, но тут случай совершенно особенный. Предметом беспокойства были только деньги. Кто знает, сколько советских червонцев можно вывозить из СССР за раз? У меня полторы тысячи. Это много или мало? Но, похоже, до таких таможенных извращений здесь ещё не додумались.