Екатерина Русак - Забытая Атлантида[дилогия ; СИ]

Аутта незаметно спросил взглядом Келлиса, на что тот также незаметно кивнул в знак согласия.

Аутта дал согласие и спросил первого единоборца об оружии.

– Палица! – Был краткий ответ.

– Без оружия! – сказал другой противник отозвавшийся биться. – Борьба голыми руками.

– Ладно, начинайте! – объявил Аутта.

Расставили факелы. Все смолкло. Глаза всех присутствующих гостей обратились в сторону бойцов.

Сатра вышел в круг и сбросил с себя праздничную накидку, оставшись в набедренной повязке. Почти все из присутствующих обратили внимание на атлетически-гармоничное тело Сатра, на переливающиеся мышцы под его кожей и закричали хором:

– Шуттарна [15] 15. Шуттарна – имя Сатра по-хурритски. Такое имя встречается в истории царства Митании. По-латыне это звучит как Сатурн. Происходит от соединения слов на языке Сонрикс: Сотор-Ронс – Несущий Земле благо Вождь. ! Шуттарна!

Сатра вышел в круг, не спеша выбрал палицу, взвесил ее в руке и изготовился к бою. Он был невозмутимо спокоен. Его противник, усмехаясь, стал приближаться к нему. Сатра ждал нападения. Его противник был силен, и когда его палица молниеносно взметнулась вверх, воздух загудел. Страшный удар, направленный против Сатра не достиг цели. Сатра легко парируя удары, кружил вокруг противника. Вдруг Сатра выбросил вперед свое оружие и все зрители увидели, что палица его противника отлетела на несколько шагов в сторону. Обезоруженный хуррит начал пятится назад, прекрасно понимая, что против палицы Сатра он не выстоит. Но старейшины поступили мудро, немедленно объявили об окончании схватки.

Второй соперник Сатра уже понял, что борьба с таким противником будет не легкой и решил применить тактику выжидания. Сатра же ждать не стал, его походка была даже несколько ленивой. Приблизившись к поединщику, он резко метнулся к нему. Через несколько мгновений зрители увидели, что Сатра сидит на поверженном борце, который лежа на животе, вопил от боли.

Громкие крики восторга зрителей заглушили вопли побежденного.

– Шуттарна! Сатра!

Сатра легко вскочил на ноги и воздел к небу руки.

– Я не Сатра, я – Соторонс! – воскликнул сын Аутты.

Ночное небо, мигая звездами, словно ответило эхом:

– Сотор Ронс!

-

Утром Аутта пригласил к своему столу Альганта Келлиса. В честь дорогих гостей на циновке было разложено вареное мясо с приправами из трав, зелень и ячменные лепешки.

Келлис, отведав немного мяса, поинтересовался у Аутта:

– Скажи мне, вождь, почему у тебя кроме Сатра и дочери Цаука больше нет детей?

– Все умерли во время черной болезни, которая внезапно обрушилась на наше селение. Тогда умерло очень много людей. Я в три солнечных круга похоронил своих двух дочерей и сына. А меня, старика, эта болезнь не коснулась, обойдя стороной. Не тронула болезнь и мою жену, Билулу и дочь Цауку.

Цаука, родная сестра Сатра, смутилась под взглядом Келлиса и по-девичьи низко опустила глаза. Хрупкая, худощавая, она держалась поначалу очень скромно и стыдилась смотреть на Альганта и на Сатра, еще не свыкнувшись с мыслью, что он ее брат.

Она была белокожа, как и ее мать, но волосы имела черные, что придавало ее внешности особое очарование. Цвет глаз Сатра и Цауки был одинаков: цвета меда.

– Могу ли я узнать, почему ты приказал отдать живого ребенка воде Пуратту? Мне известно, что подобным образом многие народы, живущие по реке на юг, хоронят своих мертвых. Но ребенок был жив и здоров.

Аутта потемнел лицом и тяжело вздохнув, посмотрел виновато на Сатра.

– Этого хотел не я, – глухо сказал он. И бросив взгляд на свою жену, добавил: – И не Билулу. Никто из нас не сделал бы по своему желанию ничего подобного. Нас заставили это сделать…

– Кто может заставить вождя поступить так? – взметнув брови вверх, спросил Сатра.

– Я, сын мой, – ответил Аутта, – тогда еще не был вождем. Теперь я могу рассказать все, а ты попробуй меня понять, почему все так случилось.

И Аутта начал свой рассказ:

– Я был сыном простого охотника. Мой отец охотился на различных диких зверей и никогда не был птицеловом. Ни барс, ни лев не могли совладать с ним. Он был силен как дикий вепрь, бесстрашен и очень ловок. Мы часто ели мясо, добытое им на охоте. Шкуры отец продавал в Симерк, в город Мелит. Мы не бедствовали. Потом я вырос, и отец стал часто брать меня с собой на охоту в горы.

Когда у меня стала расти борода, я впервые стал участником набега на соседей. Наш народ никогда не гнушался войной с другими народами. Война давала добычу. Я стал тоже ходить в набеги с отцом. Я воевал с соседями, сражался с кочевниками. Как-то раз нам сильно повезло. Мы спрятались среди деревьев и заметили приближение большого каравана кочевников. Кочевники были с семьями, они остановились недалеко от деревьев, где я терпеливо ждал сигнала к атаке. Мы атаковали кочевников внезапно. Их было больше, но мы одолели их. После жестокого боя, в котором мы перебили всех мужчин, способных носить оружие, начался обычный грабеж их имущества. Мы убили всех стариков, детей и женщин, оставив в живых только самых молодых и красивых. Мне досталась одна из пленниц. Это была Билулу. Позже она стала моей женой, но тогда она предстала предо мной как военная добыча.

Мои соплеменники вечером, после сытной еды, насиловали пленниц, а я не смог… Я, увидев Билулу, стал подобен мальчику, увидевшему в ночной тишине Луну, сошедшую с небес. Билулу была столь прекрасна, что я не посмел причинить ей зло. Я смотрел на нее, любовался ей и понял, что погиб. Моя страсть уступила место нежности…

Посмотри, Альгант, на мою дочь Цауку. Хотя она очень красива, но Билулу в ее возрасте была еще прекрасней.

Я слышал слезные крики, плач и стоны девушек, изнывающих от грубой похоти моих соплеменников и мне стало страшно. Я знал, что потом всех этих несчастных девушек убьют. Я не хотел терять Билулу, которую полюбил в одночасье. Я плохо знал язык кочевников, но я попытался, как мог объяснить ей, что ее ждет. Я мог ее отпустить, но одна в степи она неминуемо стала бы добычей диких зверей или разбойников из соседнего племени. Я не мог взять ее с собой. Кто смог бы понять мой поступок? И я решил бежать с ней той же ночью…

Келлис перевел взгляд на жену Аутта. Женщина безмолвствовала. По ее щеке катилась одинокая слеза. Сатра был неподвижен, но по тому, как играли желваки на его скулах, было заметно, что он сильно взволнован этим рассказом.

Аутта продолжал говорить:

– Я запряг двух онагров и никому не сказал ничего. Мы с Билулу тайно выехали из стана поздней ночью. Начались наши скитания по степи. Билулу долго чуждалась меня. Кто я был для нее? Спасителем? Нет, врагом, который принимал участие в истреблении ее родичей. Но я не был с ней груб и наконец, она поняла, что лишь из-за нее я покинул свой дом и свой народ.