Юрий Валин - Братья и сестры по оружию. Связные из будущего (сборник)

— Извини, если помешала, — Катя, постукивая каблуками, подошла к бывшему напарнику.

— Да ладно, — майор ухмыльнулся. — Это дочь. Теперь моей «бывшей» будет о чем с тещей пожужжать. Вообще-то я тебя не ждал.

— Попрощаться зашла. Что смотрим?

Майор наслаждался «Полетом над гнездом кукушки» в оригинале. Катя прошлась по ковру, покосилась на экран большого телевизора:

— Шизики? У нас там тоже народ с поехавшей крышей попадался. А ты ничего устроился, уютненько. Как здоровье? Как животик? Как суставы? Подвижны?

— В общем, ничего. Эскулапы удивляются — на диво быстро оклемался. А ты тоже — вполне. Я, грешным делом, и спрашивать опасался — помнилось, у тебя полголовы снесли. Смутная такая картинка. Все гадал — как меня доперла?

— Пустяки. Ребята помогли. Ты садись, больным покой нужен.

— Да я, вообще-то, уже и прогуливаться выхожу. Не совсем инвалид.

— Садись-садись.

Майор сел, с чувством обозрел гостью с ног до головы:

— Выглядишь убийственно.

— Парадокс. Ведь в этой юбочке и таракана не приложу. То ли дело — галифе.

— Прониклась? Товарища Буденного не встречала? Я в детстве все думал — как это кавалеристом всю жизнь скакать?

— Ничего себе аналогии. У меня ноги искривились?

— Я бы не сказал.

— Ну и славно. У меня ноги в порядке, у тебя суставы в исправности, — Катя коротким движением поддернула юбку и верхом присела на ноги майора. — За мной должок, Витюша. Как самочувствие, справишься?

— Спрашиваешь, — ладони Виктора Ивановича осторожно легли на бедра гостьи. — В чулочках? Обалдеть. А я, знаешь ли, все те не могу забыть. Не зря все же покупал. Ох и выдающаяся ты дивчина, Катенька.

— А то. Ну-ка — марш в ванну, товарищ майор.

Потом на развороченном диване Виктор Иванович долго и блаженно отдувался.

— Не ценят тебя, Кать. Честное слово. Переходила бы в наше ведомство.

— Фигушки, я без пяти минут вольный человек, — Катя сунула майору стакан с томатным соком, разысканным в холодильнике. Поправила пластырь на животе мужчины. От кожи майора не слишком-то приятно пахло каким-то госпитальным снадобьем, но сам хозяин был ничего, в хорошей форме. Катя покосилась на простыню на бедрах Витюши.

— Оголодала? — вкрадчиво поинтересовался майор.

— Не хами. Без десерта оставлю.

— Я же исключительно из сочувствия. — Виктор Иванович взял руку девушки, чмокнул в загорелое запястье. — Как оно там получилось? Я не по форме интересуюсь, по духу и личным ощущениям спрашиваю. Жаль, что не задержался я. Очень сожалею.

— Не жалей. В основном я своих била. Может, кому такое и привычно, но я-то дура сугубо армейского воспитания — внешнего врага предпочитаю. Паршиво было работать.

— Это да, — майор вздохнул. — Я как тот вагон вспомню — стакан немедленно принять хочется. Грязно получилось. Народу стороннего уйму побили. Ничего, скоро меня на службу выпустят, с сопредельными «коллегами» договорю.

— Вы уж постарайтесь. Здорово нам нагадило это Всеукраинское бюро. Как думаешь, письмо-вызов — это их придумка?

— Спросим. И конторку накрепко прикроем. Кстати, личные проблемы возникнут — обращайся. В частном порядке. Знаю, ты девушка гордая, но не дури. Про это, — Виктор Иванович похлопал по смятому покрывалу, — мы с тобой, может, и забудем. Хотя лично я — вряд ли. А тот поезд раздерганный нам зарубки навсегда оставил. Так что если нужен буду — не сомневайся. Добро?

— Уговорил, — Катя крепко сжала ладонями шершавые щеки майора. — Сейчас-то подурить можно, а, Витюш? Не скрою, и вправду оголодала…

Спустя год и восемь месяцев

Над побережьем стоял широкий грозовой фронт, и самолет посадили в Гамильтоне. В здании аэровокзала было сухо, но, казалось, и кондиционеры нагнетают влажный зябкий воздух. За огромными окнами лупил ливень. Ничего себе лето. Еще хорошо, что сели благополучно.

— Куртку надень, — сказала Флоранс.

— Да ну, еще распаковываться здесь? — Катрин кивнула на груду чемоданов и сумок, вокруг которой топталась, озабоченно сверяясь со списком, Мышка. — Не так уж и холодно. Я даже не помню, куда куртку сунула.

— Возьми мою, я все равно в свитере, — Флоранс скинула кожаный жакет.

Натягивать жакет не хотелось — в плечах будет узковат.

— Пожалуйста, — мягко попросила Флоранс.

Катрин влезла в мягкую кожу — дурной привычки заставлять подругу беспокоиться по мелочам мы не имеем и иметь не собираемся. Фло и так нервничает, — перелет выдался утомительным. Да еще Жо, ушедший высвобождать из плена грузовой клетки Цуцика, куда-то сгинул. Под дождем бегают, что ли? Обычно пес муки длительного авиапутешествия выносил стойко, но у каждого героя моменты слабости случаются.

— Может, мне пойти поискать? — спросила Мышка.

— Нет уж. Потом Фло пойдет искать тебя, а потом я наплюю на багаж и тоже пойду гулять? Подождем, никуда мальчики не денутся.

— Кэт, что этот тип на тебя так уставился? — шепотом спросила Флоранс.

Обычно на чужой взгляд в спину Катрин реагировала мгновенно. Самолет все чувства вытряс, рассеянной стала. Молодая женщина сердито глянула через плечо.

У пустующей стойки регистрации стоял молодой человек, опирался на изящную трость и старался смотреть ненавязчиво. Щурился.

— Это свой, — пробормотала Катрин. — Фло, я сейчас. Это старый товарищ. Безопасный. Я сейчас.

Мягкие подошвы кроссовок внезапно стали топать по гладкому мрамору пола, как разношенные сапоги.

— Привет. Все щуришься?

— Привычка, — молодой человек неуверенно улыбнулся. Вблизи он не казался таким молодым — вокруг глаз легли морщинки, и взгляд… Ну, взгляд всегда был старше.

— Здравствуйте, Екатерина Григорьевна.

— Если это ты, я тебя, пожалуй, обниму, — задумчиво пробормотала Катрин.

Парфюм у старого знакомого был хорош — кажется, «Кензо», но из-под дорогого аромата все пробивался запах того монастырского мальчишки. И полыни, и пыльных дорог…

Сидели в кафетерии. Остальная компания устроилась за соседним столиком. Багаж благополучно погрузили, наконец явившиеся «мальчики» то ли ужинали, то ли завтракали. Мрачноватый Цуцик поглощал кусочки гамбургера, подсовываемые Мышкой. Флоранс волновалась, что у пса расстроится желудок.

— Ты врач? — спросила Катрин, поглядывая на ухоженные руки старого знакомого.

— Немного врач, немного исследователь, — молодой человек напряженно улыбнулся. — Неловко как-то, да?

— Да это тебе, наверное, неловко, — Катя решительно перешла на русский язык. — Я же вроде как призрак. На твоем будильнике много годков натикало. Хотя внешне и не скажешь. Рада я тебя видеть. Даже таким холеным. Тьфу ты, просто не верится. Ой, как бы Пашка возмущался.

— Он и возмущался, — мальчик, давно переставший быть мальчиком, запнулся.