Анатолий Махавкин - Звери у двери (СИ)

- Ну так туда можно как-нибудь залезть? - Галя обращалась ко мне и в ответ на недоумённый взгляд, пояснила, - так это же ты запустил эту фиговину!

- Думаешь, я - специально? Да она такая же самостоятельная, как ты - сама на руку налезла, сама слетела.

- А, мне бабочка на палец села, - блаженно улыбаясь, сообщил Илья, - щекотится. Самая настоящая бабочка. О, улетела...

И тут Витьку, который, всё это время, разглядывал нас с некоторым недоверием, пополам с удивлением, наконец прорвало. Он поднял сжатые кулаки вверх и возмущённо заорал:

- Да у вас что, крыши у всех посрывало? - парень схватил Илью за одежду и оттащил прочь от дырки в пространстве, - вы, наверное, каждый день видите такие штуки? Или в инете прочитали, как ими пользоваться? Это же какая-то совершенно непонятная фигня! Может инопланетная, может - военные придумали. А если эта дрянь вообще радиоактивная? Давайте позвоним, ну, я не знаю...Журналистам, что ли, или властям каким сообщим.

- Остынь, - я положил руку на его плечо, - Витя, перед нами самое настоящее чудо и пока оно принадлежит только нам. Приедут, заберут, а ты дашь маленькое интервью какому-нибудь задрипанному каналу. И на этом чудо закончится.

- А, ты, что предлагаешь? Положить в карман? Сунуть под кровать?

- Ну зачем же, - повинуясь некой, неясной и самому мысли, я положил ладони на тонкие твёрдые стенки отверстия и попытался их раздвинуть, - как бы так ощутить себя Петром и окошечко...Чёрт!

Отверстие начало расширяться, но я ощутил жуткую, почти невыносимую боль в ладонях. Казалось я держу два раскалённых стержня, и они сжигают мою кожу. Ощущение ожога ползло всё дальше, распространяясь от кистей к предплечьям и ещё выше. Не выдержав боли, я начал кричать, но почему-то продолжал раздвигать золотой обруч. Оглушительный хлопок отшвырнул меня прочь, и я оказался сидящим на траве и удивлённо разглядывающим совершенно нетронутые ладони. Ни ожога, ни царапинки, вообще ничего.

Сидящая рядом Наташа хлопнула меня ладонью по физиономии, и я недовольно зашипел.

- О, живой! - в голосе Ильи слышалось облегчение, - ну ты и вопил! И нафига ты это сделал?

Если бы я ещё сам мог объяснить!

- Девочки просили, - тупо ответил я и поднял голову, разглядывая широкое, больше метра в диаметре, кольцо, повисшее в воздухе, - теперь можно зайти, погулять.

- Зайти, погулять, - как-то неопределённо протянул Илья и провёл рукой по груди, - если человек - идиот, то это - надолго. Мы, вообще-то, испугались.

- Точно, - сообщила ухмыляющаяся Галькина физиономия и чмокнула меня в нос, - спасибо, ты - лапа!

- Нет, он - дубина! - Витёк был мрачен, как туча, - не хотите меня слушать, а тут хрень какая-то творится. Ещё раз говорю...

- Не слушай его, - он - дурачок, - Оля шептала мне в ухо и поддерживая под локоть, помогала подняться, - пошли, проводишь меня в эту дырочку.

Я покосился на неё: уж больно двусмысленно произносилось последнее слово. Получил, в ответ, столь же двусмысленную улыбку и поднялся на ноги.

Паша с Ильёй уже стояли около загадочного кольца и заглядывали внутрь, обмениваясь короткими репликами. Потом Павел несколько раз сфотографировал незнакомый пейзаж и полез внутрь. Ничего не произошло - никаких вспышек, искр, дыма т прочей мистики. Парень просто перелез на другую сторону, словно преодолел дыру в невидимой ограде. Впрочем, возможно так оно и было.

Илья, помедлив пару секунд, отправился следом. И снова - ничего. Похоже у режиссёра, снимавшего эту сцену, недоставало денег на спецэффекты.

- А, здесь - жара! - крикнул Паша и начал сбрасывать ветровку, - наверное и купаться уже можно. Ща проверю!

- А, в озере - крокодилы, - угрюмо заметил нахохлившийся Витя, - например. Жопы вам всем пооткусывают.

Зря он это сказал. Побледневшая Натаха, одним прыжком преодолела барьер и оказавшись по ту сторону, побежала следом за своим парнем, успевшим добраться до песчаного пляжа. Паша пытался сбросить джинсы, а Ната бешено грозила ему кулаком.

- Мы же ненадолго, - бормотала Галя, с видом нашкодившего котёнка, - я даже звонить не буду. Пол часика - и мы назад.

Выдав ещё пару фраз, в том же духе, маленькая засранка опёрлась о плечо угрюмого Вити и с жизнерадостным визгом, перепрыгнула золотистый обруч. Потом, продолжая верещать, пулей рванула к остальной компании, выясняющей отношения на берегу водоёма.

- Мы отстаём, - прошептала Оля и вдруг, совершенно неожиданно, поцеловала меня. Да так, что отдыхают любые французы, с их извращениями. Слаб человек. Тем более, страдающий от неразделённого чувства.

- Ну вы, блин, даёте! - выдохнул Витька, который в конце концов обратил внимание на мелодраму за спиной, - вы бы хоть при Илюхе таким не занимались. Ему и без того хреново.

- А, кому сейчас легко, - отозвалась Ольга и рассмеялась, - учить тебя ещё надо: навык целования абсолютно не прокачан. Идём.

Чёрт. Совершено странное ощущение. Я продолжал любить Марину, и моя душа рвалась на части, при мысли о том, чем она сейчас, скорее всего занимается, но с другой стороны...Рядом была красивая девушка, которая желала быть со мной. И я, чёрт меня побери, почти любил её. Но, при этом, совесть неутомимым хомяком грызла меня, напоминая кто именно безответно влюблён в Ольгу. Мой лучший друг. Пока ещё...

А тут ещё и диковинные дырки в пространстве, ведущие непонятно куда. И на всё это накладывается неустанно усиливающаяся эйфория. Когда мы, взявшись за руки, перебрались через золотой барьер, у меня возникло странное ощущение. Казалось, достаточно посильнее оттолкнуться ногами от земли, и я полечу к высокому фиолетовому небу. Кстати, немного странная окраска, для небосвода. Куда это мы попали?

Около озера продолжалось черти что. Паша, в одних семейных трусах, понурив голову, выслушивал всевозможные эпитеты в свой адрес, мгновенно соглашаясь с каждым. В это же время, Галя, закатив штаны до колена, бегала по мелководью, поднимая фонтаны брызг и разрывая воздух воплями восторженного поросёнка. Илья, с угрюмо-сосредоточенным видом, сидел на буром валуне, торчащем из воды и блинчиками запускал маленькие плоские камешки.

Я оглянулся: Витёк стоял за светящимся ободом и смотрел на него так, словно тот был злобной собакой, оскалившей зубы. Потом поднял голову и уставился на нас, с Олей. Девушка легко сжала пальцы, напоминая о своём существовании. Это - возбуждало. Марина так никогда не делала.

- Иди, - сказал я, - скажи, пусть ведут себя по-человечески; мало ли, куда нас занесло.

- Ну, если ты так говоришь, - насмешливо прошелестела Ольга и её тонкие пальчики, неуловимой водой вытекли наружу, - не задерживайся, пропустишь всё веселье.

Я подошёл к пространственной дыре и вопросительно взглянул на своего товарища, по другую сторону. Странный у него был вид. Странный и смешной, как у нахохлившегося воробья. Я рассмеялся, и Витька недовольно дёрнул щекой.