Кристина Кулиш - Другой Мир (СИ)

-Ты справился... Ты сумел... - промолвила она - Значит, сумеешь и стать отличным королем и спасти всех арийцев... Ты молодец, я горжусь тобой...

Джулиан коснулся обломка, стараясь не причинять матери лишней боли.

-Ты только держись мама... Подожди, я сейчас... - и он вытащил обломок, держа дрожащую руку над страшной раной, он, словно по наитию прошептал несколько магических слов. Ладонь его засветилась мягким светом, а когда свечение погасло, раны уже не было.

-Спасибо... сын мой... - тихо прошептала она - Спасибо, Джулиан... Но долго мне все же, не прожить... Это... очень опасная рана... Она уже высосала из меня почти все силы... И как бы я не хотела... мне с ней не справиться... Но прежде, чем я умру и воссоединюсь со своими предками и вашим отцом... Я хотела бы благословить вас... сыновья мои...

-Что ты такое говоришь?! - воскликнул Джулиан - Все будет хорошо, ты поправишься, вот увидишь! - на глазах Джулиана выступили горькие слезы. Они медленно стекали, падая на руку его матери - Ты не должна умирать!

-Не стоит так горевать... - улыбнулась она - Ведь это естественный порядок вещей... - и она перевела дыхание. Говорить ей с каждым мгновением становилось все труднее. А сил у нее становилось все меньше - Что ж... Я от всей души благословляю вас, и пусть все последующее годы будут милостивы к вам... А звезды хранят и оберегают вас от несчастий... И пусть вам сопутствуют удача и счастье...

Джулиан чувствовал, какой холодной была рука их матери. Видел, каким бледным было ее лицо. Но он ни разу не всхлипнул. И вдруг ему показалось, что жизненные силы покидают и его самого. Все вокруг стало каким-то зыбким, нереальным - и лишь лицо его матери все еще не давало рассыпаться реальности вокруг него, уплыть в небытие...

-А теперь мне пора отправляться в самое долгое и последнее свое путешествие... - прошептала она еле слышно.

А Джулиан все еще слезно пытался разговорить ее, шептал всякие ласковые слова, не выпуская ее руки.

Прошло еще несколько мгновений, и серая бледность стала заливать ее щеки, глаза ее затуманились, а руки стали холодными, словно лед. Но, ни он, ни Каин, ни даже сам Алан, ничего не могли сделать, лишь бессильно смотреть, как смерть забирает свою очередную жертву.

Джулиан окликнул ее по имени, но она ничего ему не ответила...

И он дрожащими руками закрыл ей глаза. Но ему все же показалось, что когда он в беспомощном молчании в последний раз заглянул в ее еще живые глаза, то сумел прочесть в них одобрение и бескрайнюю любовь, а так же гордость и восхищение, а затем, умиротворенно вздохнув, она затихла, успокоившись навеки.

Так умерла Киара Элда.

Отец, мама... Они оставили его, он потерял их! И тяжесть этого горя была столь невыносимой, столь сильной, что он едва держался на ногах, голова кружилась, перед глазами все плыло... И лишь несколько часов спустя он осознал, что это именно король Эдвин отвел его и Каина назад, в убежище, шепча слова поддержки и утешения.

***

Лишь рухнув лицом в подушку и обхватив голову руками, он позволил себе зарыдать в голос. А затем почувствовал, как чьи-то ласковые руки коснулись его, утешая, услышал, как чей-то тихий ласковый голос пытался его успокоить... И лишь немного успокоившись, совладав со своими чувствами, он, наконец, понял, что это Элея, присев на краешек кровати, обняла его и шепчет, шепчет что-то, давая ему вволю выплакаться, и вскоре, утомившись от бессильных рыданий, он сам того не желая, соскользнул в объятия тревожного хрупкого сна. А Элея продолжала оставаться рядом с ним, ласково поглаживая его по волосам.

Алмазная гробница.

Алан принял решение создать собственный магический тайник, как прощальный дар Киаре Элде. С помощью чар созидания он создал великолепный, раскинувшийся по краям долины, лес, где меж трех зеленых холмов, усыпанных белыми цветами, сверкал первозданной чистотой белокаменный замок, обвиваемый с двух сторон речкой, блестевшей и переливавшейся в лучах солнца. Такой ему запомнилась эльфийская столица в его последний, дружеский, визит к королю Джошуа.

Погода, словно не разделяя общей скорби и печали, была, что ни на есть прекрасной, по-настоящему летний, легкий ветерок тревожил траву и листву на деревьях. Солнце стояло высоко в зените, согревая своим теплом всех собравшихся здесь, чтобы почтить память о Киаре и оказать ей последние почести. На поверхности воды плясали солнечные зайчики.

На изумрудно-зеленой поляне протянулись ряды многочисленных серебристых стульев. Половину из них уже заняли, другие пожелавшие проститься с Киарой еще искали отведенные им места. Джулиан, Каин, а так же остальные родственники и высоко поставленные особы уже заняли свои места в первых рядах.

Когда все, наконец, расселись, Алан, принявший облик эльфа, занял свое место перед широким мраморным столом. Наступила мертвая тишина. И в тишине этой отчетливо заиграла музыка, и над полем разнеслась печальная песнь, говорившая об утрате и огромном горе.

И лишь несколько мгновений спустя сидящие слегка очнувшись, зашевелились, озираясь по сторонам.

А из леса к ним медленно выходили дриады и нимфы, из воды поднимались морские эльфы и наяды, под аккампонименты фавнов, играющих полную скорби мелодию.

Когда песнь смолкла, до них донесся гулкий рокот барабанов.

И Джулиан, наконец, заставил себя оторвать взгляд от печальных лиц певиц, одетых в цвет траура - черный, и посмотреть на десятерых медленно приближающихся гномов. Четверо из них били в барабаны - по двое спереди и двое сзади. Шестеро же с огромной осторожностью несли носилки, на которых возлежало тело Киары завернутое в серебристо-черный бархат.

При виде этого шествия горло Джулиана сдавила острая боль и безграничная печаль, в груди вспыхнуло желание отомстить. Ощущение чудовищной потери было сродни кровоточащей ране нанесенной прямо в сердце. А скорбная песнь под мерные удары барабанов и печальные арфы, осознание того, что тело его матери находится так близко от него, на целое мгновение лишили этот летний день всякого тепла, словно сама жизнь ушла из мира, оставив после себя лишь чернеющую пустоту. Сидящий рядом с ним Каин, побледневший, точно смерть, до сих пор отказывался верить в реальность происходящего, смотря на все пустыми безжизненными глазами.

Процессия медленно приблизилась к мраморному столу. Шестеро гномов осторожно опустив носилки перед Аланом, отошли в стороны. Тело Киары теперь безжизненной куклой лежало на белоснежном мраморе. И лицо ее поражало своим спокойствием и умиротворением. Можно было подумать, что она просто спит, если бы не бархатный саван, серебряный амулет на шее, да сухая веточка болиголова у нее на груди - прощальные дары мертвой от живых.