Кристина Кулиш - Другой Мир (СИ)

И сквозь время и пространство

Позовут тебя герои

В новый мир – сквозь явь и сон!

И прежде чем обоюдоострое лезвие, со свистом рассекая воздух, опустилось бы на шею Джулиана, отделив голову от туловища, под крики стражников, он исчез…

Исчез, пожалуй, даже более эффектно, чем Каин когда-то появился посреди комнаты, ставшей для него тюрьмой, сумев сбежать с собственной казни, где должна была решиться его судьба…

Глава 13.

Авария.

Возвратившись в Лондон, Джулиану предстояло вновь начать свою жизнь с ноля. Ведь прежнего его, прежнего Джулиана-человека, уже давно не было, как и тех, с кем его когда-то что-либо связывало. К тому же даже если бы им и посчастливилось бы столкнуться где-нибудь лицом к лицу вряд ли кто-нибудь из его прежних друзей или знакомых сумели бы узнать во взрослом мужчине с вековой мудростью в глубине глаз сверкающих на гладком молодом лице несоизмеримым с прожитыми годами того меланхоличного юношу с изредка звучавшими в голосе по истине убийственным цинизмом, а так же неуемными высокомерием и дерзостью, в общем-то, не очень соответствующим его облику.

Именно такой была первая мысль Джулиана, стоило ему придти в себя на больничной койке застеленной белоснежными простынями. Совершенно излишняя, и тем не менее.… «Нужно начать все сначала. Вновь научиться жить по правилам обычных людей в обычном человеческом мире. Жить обычной жизнью, как и сотни других людей вокруг.» Тем более что благодаря помощи Алана у Джулиана имелось все предпосылки начать новую жизнь, причем далеко не безбедную, в городе, который он когда-то всем своим сердцем считал своей родиной.

Он медленно приподнялся на подушках и посмотрел в окно. За стеклом стоял прекрасный летний денек: яркое солнце, ясное небо, ласковый ветерок – большая редкость для города дождей и туманов. Но Джулиану было все равно; на душе у него было темно от сомнений и плохих предчувствий, тревога и страх, не покидая, терзали его.… Каин предал его и стремился убить.… Его родные, его народ, его страна.… Ария оказалась в новой, страшной, опасности, а он – Джулиан, король, эльф, обладающий немалой силой – ничем не может им помочь, предотвратить скрытую в его действиях угрозу, ну или хотя бы как-то предостеречь способных сопротивляться его тирании. Вместо борьбы он предпочел бегство. Бегство во спасение и надежду на возвращение. Но он был лишен источника магических сил. Он оказался заперт в Ливо. Он оказался бессилен и беспомощен перед лицом древней магии. И теперь он превратился в некое подобие человека. Даже хуже. Не эльф, но и не человек. Он был сломлен. И ему больше ничего не оставалось кроме как бездействовать, беспомощно сидеть, сложа руки, и гадать о дальнейшей судьбе постигшей Арию. Единственное, что он мог сейчас сделать – это навсегда сохранить в глубине своей души любовь к Арии и ко всем тем, кто остался там и попытаться жить здесь, в Ливо. Попытаться прожить все до единого долгие годы, отпущенные его роду, как смертный, как обычный человек.

Глубоко в его душе кипела злоба, ярость до краев наполнила чашу его души, ненависть к самому себе, к своему трусливому поступку сжимала его трепещущее сердце. Но другая его половина с сожалением и жалостью понимала всю безвыходность ситуации, всю вынужденность данного поступка. Десятки чувств подобно сильнейшему из штормов бушевали сейчас внутри него, и каждое из многочисленных чувств было по-своему правым и справедливым.… И только лишь он сам по-прежнему сомневался в верности и необходимости принятого им решения. И одни лишь слова Алана все еще заставляли теплиться надежду в его сердце…

«Не забывай, ты еще сыграешь свою роль в истории Арии, прежде чем история эта закончится.… Но только если послушаешься моего совета.… Доверься мне и уступи дорогу своим детям, ибо настало их время…» - всплыли в его памяти словно сами собой мягкие наполненные не меньшей болью и сожалением слова Алана.

И буря чувств стала утихать, позволяя, наконец, спокойствию завладеть сознанием эльфа.

«Твое время еще придет, а пока – всплыли и другие слова Алана – отойди в сторону и дай своим детям занять соответствующую главу в «Хрониках Арии»…»

Джулиан сжал на мгновение кулаки, все еще борясь с самим собой, со своими чувствами, а затем откинул одеяло и, поднявшись на ноги, медленно подошел к окну. И хотя вид на город детства, город юношества, из квадрата больничного окна не мог не угнетать, в глубине души, он чувствовал это, он все же был рад вернуться туда, откуда началось когда-то его путешествие в Арию.

Джулиан улыбнулся теплым солнечным лучам, слепившим глаза, и медленно снял с пальца Кольцо Света. Осторожно положив его на нагретый теплом солнца подоконник он вернулся в постель и отвернулся от окна позволив себе, наконец, немного отдохнуть…

Тем временем, ветерок, влетевший в широко распахнутое окно, подхватил мелкую золотистую пыль – то, во что превратилось Кольцо лишенное своей силы – и унес ее с собой…

Пять лет спустя...

Джулиан жил вполне обычной и спокойной жизнью, как и многие другие люди. Но он стал другим «человеком», внутренне понимая, что к прежнему возврата нет и притворяться Джулианом Локком, сыном покойной Жозель Локк, бессмысленно. Он устроился на работу; приобрел дом и машину. Но по-прежнему хранил свой скелет в платяном шкафу. И скелетом этим являлась его прежняя жизнь в Арии.

Время от времени он сидел и гадал, что же произошло с его королевством; о том, что произошло с его семьей. Много раз Джулиан размышлял о предательстве Каина и о причинах заставивших его взбунтоваться. Думал он и об Алане и о справедливости принятого им решения. И всегда приходил к одному и тому же.… Он неизменно упирался в тупик, загоняя себя своими же вопросами-ответами.

Шли дни…. Шли недели....

Об Арии Джулиан по-прежнему ничего не знал.

Шли месяцы…. Шли года….

Жизнь его продолжалась. Об Арии он постепенно стал забывать, убеждая себя, что это был всего лишь сон. Волшебный сон, приснившийся когда-то разочаровавшемуся от обыденности жизни юноше стремившемуся измениться и изменить все вокруг себя. На возможное возвращение он больше не надеялся и даже не ждал. Он смирился с размеренной и спокойной жизнью обычного работяги, скучая лишь о покинутой им семье, казавшейся теперь тонким лучиком света, проникающим из глубины сердца в закованное броней серости сознание. И тогда обостренное чувство вины, сожаления и тоски грызли его душу с удвоенной силой, не давая покоя в особенно холодные, промозглые вечера…

Так и прошло пять лет…

Этим вечером он возвращался по уже привычному пути. Рабочий день окончен, и Джулиан не спеша ехал на своем «форде» домой. Перед уставшими от бессонной ночи глазами извивалась полоса дороги, казавшаяся в темноту одним сплошным черным пятном. По обоим краям шоссе тянулись полосы деревьев. Из приемника доносилась легкая и ненавязчивая мелодия помогавшая Джулиану не заснуть.