Андрей Франц - По образу и подобию (СИ)

Вот только куда его, да еще с двумя спутниками селить? В жилые комнаты не добавить даже кошки. А не то, что троих человек, двое из которых не в каждую дверь пройдут. Хорошо хоть, что старина Жак не утратил прежнего легкого нрава и с удовольствием согласился переночевать со своими односельчанами в конюшне, каковую тепло от коней и обилие чистой соломы делали вполне достойным обиталищем на ночь.

И вот, уже второй кувшин показал донышко, а они не дошли еще и до половины старых друзей и знакомцев, проделки и проказы коих непременно нуждались в подкреплении добрым глотком молодого божанси. Нет, поначалу Пьер попробовал было расспросить старого друга, каким ветром принесло его за столько лье к югу, да тут же и закончил это дело. И впрямь, кто ж всерьез примет байку о торговой де надобности?

Одного взгляда в телегу было достаточно, чтобы понять: с этим ехать дальше пары туазов от мастерской, вылепившей такое убожество - уже разорение. А лучше всего было бы сразу побить всю продукцию о ближайший булыжник и не мучиться. Оно и дешевле выйдет. А тут смотри-ка, сорок лье уже отмотали, и все еще не приехали. Нет уж, лучше о прежних деньках поболтать со старым приятелем, чем о таких тонких материях.

Так и посидели бы, и хорошо бы посидели, не полюбопытствуй Рябой Жак, с чего это вдруг в 'Трех оленях' такое столпотворение? Ну, пустое вроде бы дело. Кому какое дело до латников мессира де Донзи или до делишек головорезов из Дрё? Так, языки почесать на сон грядущий. А ведь смотри, как дело-то обернулось!

Нет, повесть о злодействах Донзи и о бедствиях господина графа старина Жак и впрямь выслушал вполуха и вполпьяна. Лишь запив ее хорошим глотком за здоровье мессира Пьера, и пусть у него все хорошо закончится. Хозяин 'Трех оленей' тоже ничуть не возражал против того, чтобы у его тезки все закончилось к лучшему. Так что с удовольствием проголосовал за озвученные пожелания глотком ничуть не меньших размеров.

А вот когда разговор зашел о мутных людишках из Дрё, непонятно чего тут выискивающих, то даже совсем уже захмелевшему трактирщику стало заметно, как напрягся его приятель. Особенно после слов о еврее-колдуне и его телохранителе. Аж, рука дрогнула, разлив добрых полстакана вина по деревянной столешнице. И уже на следующем стакане заторопился он спать, дескать, завтра выезжать ни свет, ни заря, так что пора и на боковую.

Надо же, что годы с человеком делают, не вполне трезво ухмыльнулся про себя Толстый Пьер, а ведь раньше мог пить всю ночь, и наутро - как огурчик! Что, впрочем, не помешало ему принять от приятеля полный расчет - завтра некогда будет - и заверить, что все заказанные припасы будут ожидать их отъезда на кухне.

... Весть о том, что пущенная по следам погоня ночует в одном с ними постоялом дворе, никого на конюшне не обрадовала. Почтенный историк, отплевываясь от лезущей в рот бороды, потребовал тут же, немедленно выезжать. На напоминание, что никто посреди ночи им городские ворота открывать не станет, и нужно ждать до рассвета, что-то злобно буркнул и замолчал.

Капитан же вырыл из соломы на дне баул с амуницией и начал молча вздевать бронь. Благо, широченные штаны и практически безразмерная крестьянская хламида позволяли прикрыть доспех от посторонних глаз. В случае тревоги одеть и закрепить шлем с перчатками - дело двух минут. Гигантский меч тоже перекочевал поближе к рукам.

Последовавший затем военный совет был краток. Погоня разыскивает их по дорогам, что ведут на юг. Стало быть, им известен и пункт назначения. Именно по дорогам на Лимож их и будут искать. Значит что? Правильно, нужно отскочить в сторону, и как можно быстрее. Что у нас тут под боком? Дорога на Сен-Эньян? Ну, стало быть, туда с рассветом и направимся.

- А теперь - спать...

***

Сьер Винченце страдал. И не так, чтобы вообще, в целом и по совокупности. Это-то понятно. Почти две недели бесплодных поисков, ежедневные переходы по уши в грязи, ночевки в заведениях самого поганого пошиба... Такое кого угодно доконает. Однако к ежедневным страданиям почтенный ломбардец успел как-то даже притерпеться. Привык, втянулся.

А вот сегодня к этому, примелькавшемуся уже, ощущению общей мерзости бытия добавилась новая нота. Резкий тон, нагло выбивающийся из привычной гармонии мирового паскудства. Как будто он, Винченце, упускает что-то очевидное, явное, которое - вот оно, рядом, только руку протяни. И стоит лишь ухватиться за это самое явное и очевидное, как не решаемая две недели задача тут же и разрешится. Но вот что это за ускользающая из виду нить - как ни старался сьер Винченце, так вытянуть ее на свет и не мог. Прямо заноза под черепом, чтоб ее черти в три ухвата и на сковородке на том свете жарили!

Так, с тяжелой головой, мучимый никак не угадываемой отгадкой, и лег сегодня почивать господин обер-шпион мессера Себастьяно Сельвио, главы тайной службы Светлейшей республики. Нет, государи мои, шпионская служба, это вам не сахар! Можете смело плюнуть в физиономию любому, кто попытается заявить обратное. Любителей сериала об агенте 007 - особо касается. Пару недель зимней слякоти, ночевки в вонючих клоповниках, подгорелое мясо с ослиной мочой вместо пива - и никакой 'Из России с любовью' им даже близко не понадобится.

А между тем, Винченце Катарине спал плохо. Очень плохо! И снилась ему всякая дрянь. Да что там дрянь, просто кошмары какие-то! Мерзкий черный мох лез в глаза, в нос, в рот, не давал дышать, душил, царапал нёбо и глотку. Иногда он вдруг оборачивался столь же мерзкими клочьями волос, из-за которых таращились на несчастного сьера Винченце пронзительные черные глаза. А дальше, где-то за ними выплясывала и кривлялась гигантская отвратительная фигура. Вот точно - прямо тебе горный тролль, о которых рассказывала когда-то маленькому Винченце бабушка, и которые не перевелись еще на горных альпийских перевалах.

- А-а-а..! - короткий то ли крик, то ли рев разбудил соседей Винченце ранним утром. Уже рассвело, но солнце еще и не думало выбираться из-за крон стоящего в сотне туазов от городской стены дремучего леса. Мокрый от пота купец сидел на своей постели, и блаженное озарение отпускало его зажатую с самого вечера душу. Да! Бородатый крестьянин, которого он мельком увидел в телеге, въезжающей вчера во двор! Весь заросший отвратительными черными клочьями, что душили и мучили его во сне всю ночь! А ведь землерой этот уже и раньше попадался на глаза, только никто не обращал на него внимания. И придурок огромного роста тоже был рядом. Вот только кому придет в голову обращать внимание на идиотские гримасы и ужимки деревенского дурака? А оно вон, значит, как? Вон оно как обернулось..!

- Трактирщика сюда! Быстро!!!

И столько было в его реве животной сокрушительной ярости, что троих здоровых мужиков, промышлявших по жизни вовсе не разведением бабочек, в момент смело с лежанок. Гнев и досада душили ломбардца, заставляя трястись руки и судорожно сжиматься кулаки! Как?! Его, Винченце Катарини, который водил за нос маркизов и королей, провел, как мальчишку, какой-то железнобокий болван, какой-то дубиноголовый вояка, у которого весь ум ушел в железки на организме!