Андрей Франц - По образу и подобию (СИ)

Выбив гарнизон Филиппа-Августа и взяв Шатору на копье, Генрих, его отец, отдал тогда город своим воинам на три дня, как и положено. Крики, визг, хохот - обычная какофония поверженного города. Зайдя тогда в храм, Ричард застал пару своих собственных брабантцев, что развлекались метанием камней в статуи святых. Вот одному из них повезло - или не повезло, это уж как посмотреть.

Метко пущенный уверенной рукой, камень угодил в статую Богородицы с Младенцем. Тяжелый булыжник отбил у Младенца локоть. И тогда произошло это. Из отбитого места потекла кровь, как будто из живой плоти... Даже сегодня, вспоминая увиденное, Ричард чувствовал охватывающий его ужас. А уж тогда! Удачливый метатель упал бездыханным сразу, прямо на месте. Его лицо и, как позже выяснилось, все тело мгновенно одряхлело, скукожилось и покрылось старческими морщинами. Второй брабантец умер на следующее утро. Таким же глубоким стариком.

Посмотреть и удостовериться в произошедшем чуде приехали тогда оба враждующих монарха - и Генрих, и Филипп-Август. Здесь же, в Шатору было заключено перемирие. Странными и нелепыми оказались вдруг людские распри перед лицом столь недвусмысленно проявившего себя божественного могущества. Ричард же понял тогда для себя очень важную вещь. Наряду с властью королей и императоров - есть другая власть. Да церковники - такие же люди. Они так же не прочь хорошо выпить, подраться, поволочиться за смазливой бабенкой. Но за всем этим стоит нечто большее. С чем без большой нужды лучше не связываться. А если уж связался - нужно бить сразу и насмерть! Слишком опасным соперником в делах власти может оказаться Церковь.

В делах власти... Мысли короля, молча глядящего сверху на шагающих и едущих верхом наемников, повернули теперь в эту сторону. Сколь ветрена и непостоянна сия дама, именуемая властью! Великий Карл, казалось бы, объединил весь христианский мир под своею рукой. И что? Его держава начала распадаться еще при жизни могущественного императора! А уж с его смертью вся великими трудами выстроенная империя рассыпалась как связка стрел, перерубленная тяжелым рыцарским мечом.

Тогда, после Шатору, он много размышлял о власти, пытался говорить о ней со сведущими людьми. Сказать по правде, полезнее всего были беседы с аббатом Мило, который, в конце концов, вынужден был покинуть своих цистерцианцев и остаться при короле. Нет, Мило не кормил его цитатами из священных текстов, не рассказывал о могуществе Божьем. Да и зачем ему, королю, секреты власти храмов и монастырей? Нет, Мило рассказывал о делах мирских, о том, как достигали власти и удерживали ее мирские государи.

Пожалуй, самым главным для Ричарда стал рассказ о том, как знаменитый полководец древности, мессир Марий спас Рим от варварского нашествия кимвров и тевтонов. Именно тогда, во время неторопливого повествования аббата, что-то вдруг екнуло в груди Ричарда. Как будто зажегся костер истинного знания! Зажегся и растекся по всему телу теплом понимания. Да, - понял тогда он, - именно деяния Мария создали через сто с лишним лет ту, первую, Империю, что столь мощно взнуздала из сердца Италии всю Ойкумену на тысячи лье вокруг!

Потерпев от варваров сокрушительное поражение в Норике, где республиканское войско было разбито в пух и прах, римляне ожидали уже нашествия германцев в сердце Италии. Сенат объявил всеобщий сбор ополчения. В италийский портах капитанам судов было запрещено покидать сушу с пассажирами на борту. Но никто, однако, не торопился становиться под знамена Сената, дабы спасти опостылевшую всем власть земельной аристократии и крупных откупщиков-капиталистов. На их счастье, варварские вожди решили вторгнуться сначала в Галлию, где через четыре года нанесли еще одно поражение республиканским легионам. А, тем временем, из северной Африки вернулся консул Марий, создавший там войско, не виданное прежде в метрополии. Потому, что это было наемное войско. Первое римское наемное войско.

Вернувшись на родину, Марий лихорадочно реформирует республиканскую армию, перестраивая ее по своему африканскому образцу. Армия становится наемной, в нее валом стекаются обнищавшие земледельцы, ветераны, авантюристы. Те, для кого доспехи, щит и меч давно уже стали столь же родными, как для пахаря плуг, а для кузнеца молот. И они верны уже только одному человеку - своему полководцу. Тому, кто платит им деньги.

И вот, спустя восемь лет волна варварского нашествия возвращается из Галлии и вновь вторгается в северную Италию. Кимвры, тевтоны, амброны, гельветы. Кажется, что нет силы, способной противостоять мощи германцев! И тут-то новая армия Гая Мария сказала свое слово. В двух битвах - при Аквах Секстиевых и при Верцеллах - она полностью уничтожает военные силы пришельцев. О, Ричард до сих пор помнит, как мурашки восторга ползли по телу, когда аббат Мило рассказывал ему об этих битвах!

Но было кое-что поважнее восторга. Было понимание. Понимание того, что именно наемное войско становилось решающей силой в течение столетия гражданский войн, последовавших за разгромом германцев. И, самое главное, именно наемное войско оказалось той ступенькой, шагнув с которой римские военноначальники стали, наконец, Императорами.

Наемное войско - вот секрет устойчивой имперской власти! То, чего не было у Карла Великого. Войско, которое всегда в твоих руках. Войско, которое знает, за что и - самое главное - за кого сражается. Войско, с которым не нужно отчаянно торговаться за каждый день, проведенный в поле сверх срока, указанного в вассальном договоре. Войско, чьи вожди не примеривают за твоей спиной королевскую корону. О, он тогда начал обдирать как липку свои владения в Англии и на континенте, чтобы иметь как можно больше наемников под рукой. Брабантцы, гасконцы, анжуйцы, генуэзцы, наемники из германских земель - он узнал их всех как облупленных. Он знал теперь все их сильные и все их слабые стороны.

Самый большой их порок в том, что им нужно постоянно платить. Теперь-то, по прошествии лет, Ричард понимал, что ни одна королевская казна не выдержит тяжести наемного войска. Ни один королевский домен не сможет давать столько денег, чтобы содержать полностью наемную армию, готовую противостоять объединенным силам рыцарского ополчения. Увы, нет! Сегодня ни один христианский государь не может содержать наемную армию, способную на равных противостоять совокупной мощи осевшего в бесчисленных замках военного сословия. Просто не хватит денег!

Так что же, прощай мечта об империи? О, нет, выход был! И подсказал его, сам того не зная, все тот же аббат Мило.

Как-то любуясь обильно золочеными барельефами и рамами алтарных панелей достраивающегося собора в Суассоне, аббат вскользь заметил, что почти все золото, которым владеет христианский мир, да и сарацины тоже - почти все оно было когда-то, в незапамятные времена, добыто в Египте. На золотых приисках Нубии, коими Египет владел от века. Нет, кое-что кельты, а за ними и римляне добывали и в Пиренеях, но это капли в море по сравнению с нубийским золотом. Они, эти прииски, и сейчас не иссякли. Вот только некому и незачем сейчас добывать нубийское золото. Сарацины отрезали нубийских христианских царей от остального христианского мира, но покорить их не смогли. Отрезанные от мира и не имеющие возможности торговать, нубийцы не нуждаются в золоте, хранящемся в недрах их земли.