Сергей Плотников - «Арк» значит «Пламя»

— Идиот! Не трогай контроллеры! — Взвилась девушка и даже треснула напарника для острастки кулачком в плечо. — Ну и хрень! Это же дофига опасно! Что это вообще и зачем?

— Это — полная модель того, как выглядел бы ЛА типа «спасатель», будь он полностью выполнен в не-биологическом исполнении. Все материалы мертвые, прикинь, даже автоматизированные системы! А нужно затем, что бы мы представляли саму возможность существования и принципов управления подобных машин. Слышала про теорию «случайного контакта»?

— Я бы убилась все это запомнить. — С чувством призналась Соня, оглядывая «приборную доску» новым взглядом. — Через нейросеть не всегда не осознаешь, сколько информации в мозги «льется», оказывается… брр, как хорошо, что у нас био-цивилизация, типа! Какой крейзи это все закреативил?!

— Я же говорю — теория Случайного Контакта. Представь — встречаем мы братьев по разуму… и понять нифига не можем — они пошли по чисто-технической ветке развития науки и техники. Совсем другой склад ума нужен, даже если генетически они будут идентичны нам. Даже политика другая, вместе Регулирующего Энергоплана — «Экономика», построенная по теории «управляемого хаоса», продукты не общедоступны, а ресурс, сверхдлинные, иногда транс-континентальные технологические линии от разработки до сборки техническими средствами востребованного устройства или механизма… Дисциплина называется ТАИР — Теоретическое Альтернативно-Историческое Развитие. Занимается инициативная группа ТАИР-активистов Алексея Васильевича Шелома при Институте Проблем Общества…

При звуках практически забытого имени своего еще земного друга, Святослав, до того внимательно прислушивающийся, вздрогнул, и новым взглядом окинул все увиденное в салоне-капсуле. Как это бывает характрено для людей возраста солидного, память экс-оружейника, экс-монарха и экс-прогрессора немедленно подкинула «картинку» — они, молодые, двадцатилетние идиоты в общаге…

— Гуманитарии. — Фыркнула девушка, но как-то неуверенно.

— Ну не скажи. — Не согласился Марк. — Тот же Алексей — профессор, доктор наук в неорганической химии и вообще человек невероятно разносторонний.

— Алек-сей… двухэтажное имя какое-то, я остальные я даже выговорить не рискну. Это на какой языке?

— Не знаю… может, и не на каком. Говорят… после Амнистии, как ты знаешь, всех, кто хотел забыть прошлое, прогнали через пластику лица, смену тембра голоса и дали придумать новые имена… так вот, слухи ходят, что он был какой-то шишкой в Империи, и, вроде, винит себя в участии развязывании Конфликта Гряды, того, что со встречным десантом и суммарными потерями в миллион человек. Ну и вот, борется как может с проблемой взаимного недопонимания, в будущем… как бы, искупает вину.

— Небось лаборантки-дуры по углам шепчутся… хотя да, звучит довольно романтично, соглашусь.

— Только не для того поколения, которое застало заваруху перед перестройкой биосферы. — Очень серьезно ответил молодой человек. — У них сразу глаза делаются такими холодными, стоит напомнить об администраторах у власти тех времен. Собственно, потому принцессу Мару так и превозносят, как взявшую гнездо военных преступников с пороховым пулеметом сразу после окончания боя с «инферналами»…

— Ты про ту «историческую гравюру», перед которой вы с твоим дружком Райко слюньки пускали в Южном Политехническом Музее? — Припомнила Соня.

— Откуда столько скепсиса? Пулемет-то под той картиной лежит в витрине, «образец имперского гвардейского оружия принадлежащей лично принцессе крови Марине».

— Личное оружие имперской принцессы — пулемет? Ты сам-то в это веришь, любитель истории?

— И верю! А что такого?

— Любитель Очень Выпуклой Истории. И с супер-фаллическим символом в руках…

— Эй, ты когда это успела заделаться психологом?

— Нас учили!

— На двухмесячных курсах? Щас помру со смеху!..

Перепалка молодых людей перестала нести смысловую нагрузку, сместившись в область мерения мнениями и взаимных обвинений, и Святослав быстро потерял нить беседы, а потом и слушать перестал, увлекшись «заоконными» пейзажами.

Сначала, как включились обзорные экраны в форме окон, пейзаж был довольно однообразный — море, пусть и такое необычно-зеленое, и слишком спокойное, зеленый «потолок», косые лучи света с неба… Пять минут смотришь — и понимаешь, что видел все, что можно. Ну, разве что различимые с высоты внушительные косяки рыб, следующие за «солнечным зайчиком» по поверхности воды привлекали внимание. Потом, наконец, показался берег Азура: стена деревьев, встающая из соленой воды и уходящая на километр вглубь отрезала от моря вполне привычного вида савану — разве что раньше экс-император видел ее только из окна поезда, влекомого перевозом, а не в с высоты птичьего полета. Необычным было другое: небо. Почти нормального, в небольшую прозелень, голубого неба! И солнце на нем — яркий кружек, словно колеблемый маревом… который внезапно поменял размер и переместился на другой участок неба. Слав звучно икнул от неожиданности — да и кто бы сдержался?

— Что-то не так? — Немедленно среагировал Марк. — Может, пить?

— Солнце…

— Нет, солнце предоставить не могу. Не в моей компетенции, и уж точно не на борту «спасателя». — Развел руками молодой человек и по выражению лица собеседника понял, что сказал что-то не то! — Вы хорошо себя чувствуете?

— Не уверен. — Отозвался землянин, пытаясь придти в себя после шутки… он надеялся, что шутки молодого человека. — Солнце… мне показалось, оно по небу… скакнуло?

— А, это. — Сразу успокоился медик. — Те районы, которые не до-облучают солнечным светом дополнительно, такого не видят, внушает по первому разу, согласен. Это просто листья-отражатели на верхнем фито-био-слое повернулись, компенсируя положение светила над горизонтом. Ну, савана в естественном освещении получает очень большой солнечный поток, а фито-слои в «зоне штиля» у отметки в 25 кэмэ, снимающие мю-компоненту фотопотока, пере-отражают видимый спектр эффективно, но не на сто процентов, разумеется. Плюс контрольные зоны на разных высотах — они не плотные, но тоже свет задерживают слегка… вот и приходится до-подсвечивать, отражая солнце из-за горизонта. Или иначе естественный биоценоз слетит, и заповедник того. Вот моя группа когда на Хикке сидела на практике, мы видели дизайнерский биоценоз типа «савана» — десять видов копытных, пять видов птиц, грызуны, опыляющие насекомые, ну и травы с деревьями двести восемьдесят два вида. Трава мягкая, хищники на человека напасть не могут… и «ест» одну пятую солнечного потока. Но ведь мы «должны сохранить генетические резервуары с естественной средой»… хотя Соня до сих пор не может понять, зачем.