Тамара Вепрецкая - Сантрелья

— Кубок возвратился через неделю, — торжествующе произнес дон Альфонсо.

Последовала пауза.

— Но цветка в нем не оказалось! Ни свежего, ни увядшего! — провозгласил падре Эстебан.

Опять пауза.

— Вместо цветка в кубке лежал лист бумаги! — выкрикнул наследник.

— Да еще какой! — восхищенно откликнулся священник. — Чистейшая, белейшая бумага с надписью.

— С надписью?! — взвились мы с Колей. — И что там написано?

— Этого мы прочитать не сумели, поняли только, что она адресована вам, — сказал падре.

— Так где же она? — изнывали мы от нетерпения.

— Здесь, — святой отец извлек откуда-то из складок своей рясы сложенный вчетверо листок из блокнота.

Мы судорожно развернули его. Текст был написан на русском и испанском:

"Елена и Николай! Если вы найдете записку, знайте, мы ждем вас и дождемся. Дайте о себе весточку, если сможете".

Подписи не было.

— Это почерк не Игоря, — проанализировала я. Коля кивнул, а я вдруг подумала, что вспомнила о своем бывшем муже едва ли не впервые за почти два месяца пребывания в прошлом.

— Это, наверное, Андрей Доброхотов, — предположила я и вспомнила обо всех, кто откликнулся на мою беду и отправился со мной на поиски брата. Эти люди, эти события существовали теперь где-то в моих грезах, — так далеки они были от меня сегодняшней. А мои переживания по поводу отношения ко мне Игоря казались мне теперь наивными и смешными. Мне даже подумалось, что, пожалуй, до сих пор я и не знала любви. Благородный древний Святогор открыл для меня это чувство, заслонив собою всю мою прежнюю жизнь. И я немедленно опять ощутила тоскливую безысходность.

— Записку мы взяли, — продолжил рассказ дон Альфонсо. — Но ответ на нее мы дать не сумели и отправили пустой кубок, чтобы те, кто ее писал, знали, по крайней мере, что их весточка получена. Через неделю кубок вернулся снова пустой.

— Но теперь нам стало известно, что врата времени открыты в пятницу, — подытожил святой отец. — И нам также ведомо, что кубок попадает именно в ваше время. И только что мы выяснили, что о вас помнят и вас ждут.

Все замолчали, точно переваривая сенсационные новости. Молчание прервал неузнаваемо глухой голос Святогора:

— А сегодня — среда.

— Да-да, через два дня вы сможете вернуться домой, — признал вдруг дон Ордоньо, с отстраненным изумлением наблюдавший за выяснением всех обстоятельств.

Он помолчал и неожиданно растроганно проговорил:

— Что ж, сегодня и завтра вы завершите начатое, а в пятницу мы с грустью расстанемся с вами, таинственные пришельцы. Пойдемте, сеньоры, — обратился он к сыну и священнику. — Пусть Сакромонт и чужестранцы отдохнут теперь с дороги. А вечером мы ждем вас, как обычно на ужин. Все-таки вы наши гости, а не слуги и не пленники.

Он подмигнул нам с Колей так задорно, и я поняла, что не ошиблась в нем.

Все это время Святогор стоял, молча и сосредоточенно глядя в окно. Внезапно он встрепенулся и подался за владельцем замка:

— Дон Ордоньо, ваша милость, мне необходимо поговорить с вами. Наедине.

— Я слушаю тебя, Сакромонт, — откликнулся тот, и оба вышли из комнаты.

Мы с братом получили, наконец, долгожданный отдых. Сулейман заботливо ухаживал за нами: накормил нас, приготовил нам "ванну", чтобы мы помылись с дороги. После этого мы немного вздремнули.

Когда мы проснулись, Святогор уже вернулся. Был он необычайно задумчив и молчалив. Мне померещилось даже, что он сердится на меня за что-то. Он садился рядом со мной, будто невзначай касался меня, но старался не смотреть в мою сторону. Это ему плохо удавалось, и, поймав его взгляд, полный боли и упрека, я отважилась спросить:

— Ты сердишься на меня? Может, я случайно обидела тебя?

— Что ты, ладушко! — взгляд его потеплел. Он протянул мне руки. Я судорожно схватила их и прижала к губам, опустила лицо в его ладони. Он осторожно освободил руки, поднял мое лицо за подбородок и долго, не отрываясь, смотрел на меня. Он порывисто прижал меня к груди и стал шептать мне какие-то нежные слова на древнерусском языке.

Вечером я облачилась в европейское средневековое платье, подаренное мне еще Беренгарией. Коля же получил свой наряд от Святогора, и потому они оба являли собой странное зрелище: два белокурых араба в христианском замке.

Дон Ордоньо вновь усадил меня рядом с собой, как прежде, в первые дни мои в замке. По другую мою руку он посадил Святогора. С просьбой что-нибудь спеть ко мне обратилась Беренгария, и я восприняла это как попытку напомнить о нашей былой дружбе и без колебаний согласилась. Я давно простила эту наивную, но добрую девушку. Я спела грустную песню "Друзья уходят как-то невзначай", вместив в нее двойной смысл печали того дня: и смерть падре Ансельмо, и расставание с этими людьми, причем расставание навсегда.

Поздно вечером Святогор тщательно запер дверь в своих покоях на засов и заговорщическим шепотом объявил, что настал час, когда святыня обретет свое место на ближайшие несколько веков. Вчетвером — Святогор, Сулейман, Николай и я — мы обернули священный камень покрывалами, чтобы в целости и сохранности доставить его на место, и шагнули в замаскированное стеной подземелье. Камень был тяжелым, и нести его вчетвером было несподручно. Но одному или двоим поднять его было бы не под силу, и мы, преодолевая тяжесть и неудобство, осторожно ступали вниз по лестнице, а затем свернули под лестницу и по узкому коридору добрались до тайного святилища Святогора. Сработал секретный механизм, и массивная каменная дверь впустила нас в этот необычный храм нескольких религий. Дверь за нами закрылась, и хозяин этого храма зажег свечи и настенные факелы.

— Здесь я оставлю этот древний камень, Николай, — промолвил он. — Надеюсь, никто, кроме меня и Сулеймана, не догадывается о существовании моего святилища. Сулейман же никогда меня не выдаст.

— Как же я попаду сюда, ведь святилище так замаскировано, что его ни за что не обнаружить и не открыть в темном подземелье? — спросил Коля.

— Пойдем, я покажу тебе, как открывается вход в мой храм, — позвал Колю Святогор, оставив меня с Сулейманом среди икон и идолов.

— А мне нельзя посмотреть? — обиделась я.

— Я бы не хотел…, — начал Святогор, но Коля перебил его:

— А, по-моему, лучше нам обоим знать об этом, на всякий случай.

Святогор нехотя согласился, но стоило нам приблизиться к двери, как Сулейман окликнул меня, и я обернулась на его зов. Дверь уже открылась, а мужчины вышли в подземный коридор. Я думала еще успеть взглянуть на действие двери снаружи, но Сулейман попросил меня помочь ему устроить святыню на небольшом каменном постаменте. И я так и не проникла в секрет потайной двери.