Тамара Вепрецкая - Сантрелья

— Осторожно, Елена Андреевна! — предостерег Рахманов.

Но я карабкалась вверх, пока не уперлась в стену. Я отчаянно билась в нее плечом, словно веря, что Святогор услышит меня и пустит в свой дом. Отрезвленная и удрученная, я осторожно спустилась вниз. Остальные уже нырнули под лестницу. Мы последовали за ними по узкому коридору. Вот и небольшой подземный зал-тупик перед святилищем. Здесь все оставалось нетронутым — заброшенным, но доступным.

— Все в порядке, — проговорил Николай, усилием воли и разума удержав себя от желания вскрыть святилище. — Если она здесь, она здесь. Если ее здесь нет, то… Пойдемте обратно.

Пройдя по длинному знакомому подземному ходу, мы выбрались из подземелья на холм, а с холма вниз, где у самого подножия стоял "Мерседес" Молиносов.

— В Мадрид! — выдохнула Анхелес, усаживаясь на переднем сидении рядом с мужем.

— В полицейский участок, — поправил ее Карлос.

— Вы собираетесь сдать нас властям? — усмехнулся брат.

— Да-да, что-то в этом роде, — кивнул Карлос.

По пыльной рыжей каменистой почве мы отъезжали от заколдованного холма, удаляясь от удивительных приключений двух последних месяцев.

В полицейском участке Сантрельи инспектор, наш старый знакомый, обрадовался нам и документально засвидетельствовал факт нашего возвращения. Уж и не знаю, что поведали ему друзья о нашем исчезновении; вряд ли он поверил бы в то, что являлось на самом деле правдой. Не знала я пока, и что в действительности известно Молиносам, и как здесь очутился Рахманов.

До Мадрида мы добрались часам к девяти вечера. Ярко освещенный вечерний город поражал и даже немного раздражал нас, за два месяца отвыкших от электрического света. Оживленное уличное движение также вызывало недоумение и что-то похожее на страх. Но время шло, и возвращение к привычным вещам, к цивилизации вытесняло потихоньку неукоренившиеся привычки из давнего столетия. Наша жизнь там превращалась в сон, далекий от реальности. Живым и осязаемым оставался в моей памяти лишь милый образ Святогора. Однако, я старалась не думать о нем, вслушиваясь в разговор в машине.

— Когда Элен пропала, — рассказывал Карлос, — вся поисковая группа была брошена на ее розыски. Прости, Николас, но найти тебя мы уже почти не надеялись. Ее же исчезновение удивляло. Не могла же она провалиться сквозь землю.

— С Людой случился обморок, — добавила Анхелес, — и Карлос приводил ее в чувство.

— А когда она пришла в себя, мы не узнали ее, — продолжал Карлос. — Она, всегда такая спокойная, рассудительная, уравновешенная, билась в истерике и кричала, что лучше ей тут же и умереть, потому что она не представляет, как сообщить своей свекрови об исчезновении обоих ее детей.

Коля закрыл лицо руками.

— А как мама приняла новости? — робко спросила я.

— Она оказалась самой крепкой из всех, — вмешался почему-то Рахманов, словно был знаком с моими родителями. — Она ни на секунду не допускала мысли о вашей гибели и не теряла надежды.

— Мы искали тебя до поздней ночи, Элена, — вернулся к рассказу Карлос. — Этот Игор Ветров набросился на Андреса Доброхотова, гневно кричал на него, чуть не избил. Пришлось даже вмешаться и разнимать их. Игор обвинял его в твоем исчезновении.

— Надо отметить, что Андрес и сам считал себя виноватым и все сокрушался, что отпустил тебя одну, — добавила Анхелес.

— Три дня мы искали теперь уже вас обоих, пока инспектор не заявил о бесперспективности поисков, — говорил Карлос. — Игор взял под опеку Людмилу. Она уже не могла здесь больше оставаться. Она была в отчаянии. И они улетели в Москву.

— А Андрес, когда мог, еще несколько дней наведывался в Сантрелью вместе с нами, и мы продолжали прочесывать замок и подземелье, — дополняла Анхелес.

Они помолчали, будто вспоминая, что дальше.

— А потом? — хрипло спросила я.

— А потом? Андрес давно уже заметил, что твои и Колины меловые отметки на стене подземелья обрываются в одном и том же месте, — сказал Карлос.

— Мы еще недоумевали, куда вы могли подеваться в этом ничем не примечательном месте подземного коридора, — откликнулась Анхелес. — И однажды Андрес вспомнил, что последние слова, которые ты крикнула ему, были о чем-то очень красивом. Как будто ты звала его посмотреть на что-то.

— Да, я действительно позвала его, когда увидела световую стрелку, — вспомнила я.

— Вот-вот. Однажды мы все увидели эту стрелку, — подтвердил Карлос. — И долго рассматривали потолок, пытаясь понять, откуда льется свет.

— Мы даже ходили по ней, — подсказала Анхелес.

— И очень рисковали, — пожурил Николай, немного оправившись после рассказа о переживаниях его жены.

— Вероятно, это было не в пятницу, — успокоила его, смеясь, Анхелес.

— Но дольше оставаться в Мадриде и приезжать в Сантрелью мы не могли. Меня вызывали на работу, — произнес Карлос. — У Андреса тоже возникли проблемы. Наши знакомые, мадридские археологи, пообещали по возможности понаблюдать за стрелкой. А мы вернулись в Кадис.

— И все? — поразились мы с Колей.

— А дальше пусть рассказывает Владимир, — заявила Анхелес.

— Только чуть позже, — перебил ее муж, — потому что мы приехали.

Место показалось мне знакомым. А когда дверь распахнулась, нам навстречу с радостными возгласами выбежал Андреас Росалес, археолог-бородач, напомнивший мне вдруг чем-то дона Ордоньо. Марта, его жена, снова встретила нас с милым гостеприимством. Нас уже снова ждали комнаты, как будто всем давно была известна дата нашего возвращения.

Первым делом я попросила разрешения позвонить в Москву. Подошел отец.

— Папа, мы вернулись! — закричала я в трубку.

— И Коля? Леночка, это правда? Вы вернулись из прошлого? — воскликнул отец.

— Да, папочка. Но… откуда ты знаешь?

— Даю маму.

Послышалось шуршание в трубке, и мамин голос, родной, далекий и близкий голос, в котором звучали сдерживаемые слезы, произнес:

— Господи! Детки мои! Я знала, я верила, что вы живы! Леночка! Коленька!

Мама боролась с рыданиями.

— Мам, ну что ты! Все уже позади. Мы здесь. Завтра вылетим домой, — увещевала я, сама борясь со слезами.

— Леночка! — мама собралась с духом. — Я верила, что вы живы. А твой бывший нагнетал обстановку. Он очень переживает. Считает себя виноватым. Говорит, и Колю не нашел и тебя не сберег. Говорит, должен был идти с тобой в паре, а пошел с Людой, не мог ее оставить.

— Конечно, не мог! — подтвердила я.

— Но потом позвонил Владимир Сергеевич, ну, папа твоего студента, и сказал, что ему известно, где вы, и попросил принять его. Он такой милый, обходительный. Он показал нам рукопись. И я тут же ему поверила, — мама всхлипнула. — А Игорек раскричался, обозвал его шарлатаном, играющим на чужом горе. Владимир Сергеевич предлагал ему поехать вместе в Испанию и попробовать найти эту дырку…