Тамара Вепрецкая - Сантрелья

Вся жизнь — что пустое поле,

Коснусь — и увял побег;

И путь мой по чьей-то воле

Засеян одною болью,

Которой не сжать вовек.

Прямо напротив поэта на скамейке примостился молодой человек, худой, сутуловатый, темноволосый и в очках. Он не мигая смотрел на бюст Беккера, будто не мог оторвать взгляда от глаз поэта, постигая его юную мудрость и грусть.

«Конечно, — подумала я, — искателям Тартесса должен быть не чужд этот писатель-романтик».

— Сеньор Альварес? — обратился Росалес к молодому человеку.

Тот, как мне показалось, вздрогнул, словно не ожидал никого здесь увидеть, но тут же широко улыбнулся и поднялся нам навстречу:

— Да-да, добрый день! Я Мигель Альварес.

Мы поздоровались и познакомились.

— Вас удивляет место нашей встречи? — почему-то догадался Альварес. — Дело в том, что вчера именно здесь я должен был увидеться с Николасом в четыре часа дня. Я прождал его до семи часов. Потом я позвонил в Кадис по телефону, который он оста-вил мне для связи, и узнал о случившемся от его супруги. От нее же я услышал и о вас, правда, она не знала, где я могу вас найти. Утром я связался со своей женой в Мадриде. Луиса рассказала мне о звонках и сеньоры Тортига и сеньора Риверы. Перезвонив ему, я узнал подробности. Почему-то я подумал, что нам тоже стоит встретиться здесь. Может, в глубине души я надеялся на запоздалое появление Николаса.

— Расскажите, пожалуйста, о ваших с ним беседах, — тихо попросила я.

Я неожиданно почувствовала, что этот немного чудной стеснительный паренек (он выглядел совсем молодым), напоминавший до отрешенности увлеченного наукой интеллигентного юношу, что-то вроде Паганеля в молодости, выведет нас на финишную прямую нашего расследования. И я теперь могла себе позволить быть вежливой и терпеливой. Впрочем, возможно, на эмоциональный выплеск у меня уже не осталось сил.

— Я был учеником сеньора Тортиги, — начал Альварес, — а после учебы стал преподавать в университете. Но я никогда не расставался с моим учителем, и он часто посвящал меня в свои научные исследования. В прошлом году его не стало. Его супруга попросила меня помочь разобрать его наследие и часть его работ, особенно незавершенных, передала мне, чтобы я оформил их для посмертной публикации. Именно среди его папок с пометкой «Очень важно!» я нашел одно сообщение, которое взволновало и озадачило меня.

Он замолчал, а мы, не сговариваясь, подняли на него взгляд. Карлос в нетерпении даже тронул юношу за руку. Мигель смущенно улыбнулся ему в ответ и продолжил:

— Я давно интересовался древностью. А Тартесс и его загадочное исчезновение с детства будоражили мое воображение. Все, что касалось Тартесса, я собирал и изучал. Мой учитель разделял и поощрял мои интересы. Кстати, он даже рассказывал мне об ученом из России, столь же увлеченном этой темой. Так что заочно я уже был знаком с Николасом, когда его направила ко мне сеньора Тортига. Оказалось, мы с ним похожи: он настолько же одержим поисками Тартесса. Я поверил ему еще и потому, что он действительно был настроен на раскопки. Ведь многие археологи отчаялись и больше не предпринимали попыток разрешить эту задачу, да и финансирование, прямо скажем, тоже проблема. Так вот Николас стал фактически моим компаньоном, и я поведал ему все, что знал, а он раскрыл мне свои соображения. Потом я показал ему то сообщение, которое на первый взгляд напоминало скорее сомнительную сенсацию бульварной прессы, нежели действительно стоящие факты.

Он перевел дух и робко улыбнулся нам, словно проверяя, не наскучил ли он своей болтовней. Я попросила его продолжать. Он почему-то кивнул Беккеру — вероятно, все же поэт заряжал его энергией, — и вновь приступил к рассказу:

— В папке своего учителя я нашел старую пожелтевшую газетную вырезку, относившуюся к середине девятнадцатого века. Ее я и показал Николасу. Впрочем, я не имею теперь права скрывать ее и от вас, хотя мы с ним пока не собирались это обнародовать.

Он раскрыл папку, лежавшую у него на коленях, и стал бережно перебирать какие-то листочки, пока не извлек оттуда ксерокопию газетной статьи. Он передал ее мне.

«Тайна Тартесса», — гласил заголовок.

— Читай вслух, — попросил Росалес.

И я стала читать:

«Тайна Тартесса скоро будет раскрыта. Наконец-то, Тартесс будет найден, считают мадридские ученые. Они случайно познакомились с содержанием древнего манускрипта, где сообщается о местонахождении Тартесса. Некий русский путешественник сеньор Раманов является хранителем древней рукописи своего предка, написанной на трех языках: арабском, русском и испанском…»

Я вскрикнула и отшвырнула листок.

— Что с вами? — забеспокоился Альварес.

— Элена! — бросился ко мне Карлос. Росалес протянул мне неизвестно откуда взявшуюся бутылку воды. Я отхлебнула и поблагодарила всех за беспокойство.

— Простите, я сначала дочитаю статью, а затем объясню вам причину моего волнения, — сказала я и ухватилась за листок, как утопающий — за соломинку:

«В этой рукописи говорится, что некая древняя святыня с неизвестными письменами, по преданию, содержит рассказ о местонахождении и судьбе пропавшего древнего города, родоначальника всей испанской цивилизации. Речь явно идет о Тартессе. А святыня, по словам древнего автора, хранится в замке Аструм Санктум, куда она была доставлена самим автором из Кордовы. Если эти сведения верны, то осталось лишь разыскать упомянутый замок, и тайна Тартесса будет раскрыта!»

— Но это еще не все, — поспешил сказать Мигель и протянул мне еще один листок.

Я жадно вырвала листок из его рук. На нем были скопированы три небольшие заметки. В первой говорилось:

«В поисках Аструм Санктум.

После сообщения о том, что некая святыня, хранящаяся в замке Аструм Санктум, может пролить свет на загадку Тартесса, ученые пытаются найти этот средневековый замок. По древним спискам, удалось установить, что в начале одиннадцатого века замок принадлежал кабальеро Ордоньо Эстелару. Упоминания о замке встречаются в двенадцатом и тринадцатом веках, в связи с участием его владельцев в Реконкисте, но с четырнадцатого века название Аструм Санктум исчезает из источников. Поиск продолжается».

Вторая статья отвечала на вопросы читателей о ходе поисков замка. В этой связи сообщалось, что ученые пока не нашли замка с таким названием в источниках позже тринадцатого века. А третья заметка гласила:

«Из истории мистификации.

Поскольку древняя рукопись, принадлежавшая русскому авантюристу Раманову, по всей вероятности, ловкая подделка с целью мистификации, сообщение о Тайне Тартесса можно считать лишь умелым розыгрышем. На карте Испании девятнадцатого века никакого замка с названием Аструм Санктум не имеется».