Никита Баранов - Чужеземец

Оцепенение прошло не сразу. Сперва пришел в себя Барвин:

– О Свет! Что это было?!

– Он открыл… мм… ЭТО! Он открыл ЭТО! – замахал руками Лешер. – О, святой синекожий демон!

– Эй, эй, полегче! – Саша отбросил крышку в сторону, и та вдруг раскололась пополам. – Не надо акцентировать внимание на моем цвете кожи. Вы что, расисты? Слава белой нации и все такое?

Барвин с трудом проглотил ком в горле и ткнул пальцем в иномирца.

– Ты и впрямь демон! – заявил он, слегка отступая назад. – Можешь нам не верить, но мы эту долбаную крышку не могли отпереть всей деревней, какие бы средства ни применяли! А ты просто потянул на себя, и…

– Да бросьте. Вы с ума посходили? Или это я с ума схожу или брежу?

Лешер вдруг слегка осмелел, залез под кровать и стал там копаться. Через минуту вытащил оттуда старый фонарь с почти сгоревшей свечкой и небольшой молоток.

– Вот, возьми, – сказал он Саше. – Раз ты демон, тебе и спускаться туда первым. Может, прогонишь наконец моего братишку.

– Я пойду с тобой, – сказал механик. – Но держаться буду за твоей спиной.

Делать нечего. Иномирец лишь пожал плечами, не понимая беспокойства хозяина, и, запалив фонарь от свечи на столе, стал аккуратно спускаться по ветхой лестнице. Скудный оранжевый свет слабо освещал стены подвала, но и этого хватило для того, чтобы разобрать надписи на них на странном языке. Саша прищурился, пытаясь разобрать текст, и чрезвычайно удивился, когда понял, что понимает суть написанного. Точнее сказать, не суть, а дословный перевод, потому что смысл фраз оставался неясным: это были лишь отдельные слова, никак друг с другом не связанные. «Молот птицами горит», – гласила одна строка. «Ваши крыши отдаляются на дно», – сообщала другая. Чем ниже спускался Саша, тем бессмысленнее становился текст.

Спустя несколько секунд стал спускаться и Барвин. Он задел краем сапога стену, и на голову иномирца посыпалась какая-то пахнущая сыростью труха. Тем не менее Саша спустился в самый низ и, твердо встав на ноги, оглядел при помощи фонаря помещение. Оно оказалось небольшим, скорее всего, это был лишь коридор. В стенах зияли низкие проходы в другие комнаты, в полу находились еще два люка. Мебели здесь было на порядок больше, чем наверху. У стен стояли шкафы и тумбочки, в углах томились сундуки, мешки и несколько бочек. С потолка свисала старинная люстра, и Саша зажег ее от своего фонаря. Сразу же стало светло, и одновременно с этим спустился в помещение Барвин.

– Ну и где же ваш хваленый призрак? – усмехнулся иномирец, после чего сложил руки рупором. – Э-ге-гей! Выходи, Ангус!

– Ты бы осторожнее с этим был, что ли, – занервничал барон. – Никогда не знаешь точно, на что способен тот или иной призрак.

– Да нет тут никого, – отмахнулся Саша, разглядывая стены. На них тоже присутствовали непонятные слова и фразы. – Что здесь написано?

– Где? А, не обращай внимания. Ангус и при жизни исписывал этими письменами всю бумагу, что попадалась ему под руку. А когда кончалась бумага – портил либо стены и пол, либо собственные руки… в общем, под конец своей жизни он стал слегка сумасшедшим.

– И как я могу быть уверен в том, что все эти буковки были начертаны после смерти бедолаги, а не до нее?

– Ну никак. Просто поверь.

Барон на всякий случай вооружился разводным ключом, и Саша усмехнулся: как можно победить призрака, если он действительно существует, материальным предметом? И так как иномирец был полностью уверен в своей правоте по поводу отсутствия духа, он разоружился – отложил в сторону фонарь и вытащил заткнутый за пояс молоток – и показно развел руками:

– Ну вот он я, Ангус. Сразись со мной!

Призрак, если он действительно здесь находился, никак себя не проявлял. По комнатам гуляли тихие, можно сказать даже зловещие, сквозняки, но не более того. Слегка покачивались огоньки свечей на люстре. Откуда-то снаружи, скорее всего из крепости-завода, доносился промышленный гул.

Так Саша и простоял пару минут, смиренно ожидая нападения умершего. И когда по прошествии этого времени он довольно рассмеялся и повернулся к застывшему Барвину, Ангус все-таки проявил себя.

Какая-то едва заметная тень пролетела сквозь стену и пулей пронеслась по помещению, вздымая пыль и умеренный ветер. Затем она пролетела рядом со спиной Саши, задев его, и иномирец, не ожидавший такого поворота событий, потерял равновесие и упал на колени. А тень тем временем еще несколько раз покружила по комнате и юркнула сквозь пол, не оставив после себя и следа, кроме едва заметной влажной лужицы, которая за несколько секунд покрылась корочкой льда.

– Похолодало, да? – растерянно спросил Саша, поднимаясь с колен и отряхивая их от грязи. – Ладно, почти убедили.

– Почти?! – воскликнул барон. – Тебе мало доказательств? Он тебя толкнул!

– Ну я его как бы не видел, глаз-то на спине нет. Но краешком глаза заметил. Может, был призрак, может, и не было. Почем мне знать?

– Ну знаешь ли, ты просто владыка царства скепсиса! А похолодание? А корочка льда на полу?

Саша лишь отмахнулся да пошел осматривать другие комнаты. Правда, теперь он шел осторожнее, постоянно осматриваясь по сторонам; заносил ногу для очередного шага, предварительно убедившись в том, что ступает на прочную твердь. Сперва иномирец оглядел мрачного вида лабораторию с кучей склянок и приборов, где пол был завален стеклянными осколками. Затем оглядел довольно просторную спальню, где зачем-то располагались аж семь кроватей. Также в план экскурсии по заброшенному подвалу вошли посещение кухни, столовой, гостиной с камином, дымоход которого выходил прямиком в подземную пещеру, и еще нескольких комнат не совсем понятного предназначения. Обойдя каждое из помещений, Саша не нашел и следа призрака, хотя не мог не заметить, что температура здесь резко упала, причем почти до нуля.

– Он здесь! – послышался вдруг рев Барвина из гостиной. – Сюда!

Саша незамедлительно побежал на зов и в мгновение ока очутился в комнате, стены которой были увешаны красочными гобеленами и старинным холодным оружием, а на полу стояли красивые диваны, резной стол и бар в углу. Но все это убранство иномирец разглядел лишь мельком, потому что взгляд его оказался прикован к зажатому у дальней стены механику, до смерти напуганному, крепко сжимающему в руках разводной ключ. А перед ним, всего в паре шагов, в воздухе висело прозрачное дымное облачко, с которого то и дело падали крупные капли воды. Но капли эти до пола в первоначальном своем виде не долетали: падая, они замерзали и, касаясь половиц, вдребезги разбивались и разлетались по всей комнате тысячей осколков.

– Ангус, это я, Барвин Сорин, – промямлил барон призраку. – Ты меня не помнишь?